*3695. Венесуэла

[Борис Кагарлицкий]

https://um.plus/2017/01/17/venezuela/

Политический кризис в Венесуэле вызревал долго.

После длительного периода правления Уго Чавеса народ страны явно отвернулся от его преемника Николаса Мадуро, избрав оппозиционное большинство в парламент республики. В течение последних полутора лет власть неизменно проигрывает любые выборы на национальном, региональном и местном уровне. Массовые демонстрации протеста потрясают столицу и провинциальные города.

Оппозиция, обладающая большинством в парламенте, голосует за отставку лидера страны, одновременно требуя, в соответствии с конституцией, провести референдум о прекращении полномочий президента.

Причины подобной ситуации, казалось бы, лежат на поверхности. Это экономический кризис, спровоцированный резким падением доходов от продажи нефти, и непопулярность Мадуро, который не пользуется авторитетом даже среди сторонников действующей власти.

Аргентинский социолог Нелли Аренас (Nelly Arenas) характеризовала политику венесуэльского правительства после смерти Уго Чавеса как «популизм без харизмы»

Однако в действительности венесуэльский кризис имеет более глубокие и более давние причины, представляя собой лишь одно из проявлений общего кризиса, который переживает весь латиноамериканский регион.

В 1990-е годы этот континент стал ареной широкомасштабных либеральных экспериментов, когда тотальная приватизация всех возможных предприятий и ресурсов сопровождалась стремительным ростом неравенства, а формирование местного среднего класса происходило на фоне обнищания всего остального населения.

Ответом общества на эти перемены стал повсеместный протест.

В 2000-е годы Южная Америка переживает не менее масштабный подъем левых популистских движений, которые пришли к власти в целом ряде стран. Левые правительства были сформированы в Аргентине, Уругвае, Боливии, Эквадоре, Бразилии, на короткое время — в Парагвае.

Однако именно возглавляемая Уго Чавесом боливарианская революция в Венесуэле стала своего рода символом и идеологическим ориентиром для левого поворота в Латинской Америке.

Основным результатом этих перемен стала перераспределительная политика, приведшая к сокращению неравенства. Значительная часть населения смогла подняться над уровнем нищеты или бедности. Этот процесс тоже происходил повсюду, укрепляя на первых порах массовую поддержку левых правительств

Тем не менее, очень скоро обнаружилось, что пришедшие к власти популисты не ставят перед собой более масштабных целей. Несмотря на риторические заявления о преобразовании общества и создании «боливарианского социализма», которые делались в Венесуэле постоянно, на практике общественные порядки менялись незначительно. Руководство республики не желало радикально менять экономическую политику, создавать промышленность или вкладывать средства в развитие научных и технических исследований. Не было даже попыток развернуть массовое жилищное строительство.

Отношения с рабочим движением, которое на первых порах поддерживало Чавеса, всё более осложнялись. Заменив старые коррумпированные профсоюзы новыми, классовыми, боливарианское руководство оказалось совершенно не готово к тому, что эти структуры будут пытаться выдвигать собственные требования и предлагать собственное видение дальнейшего развития страны.

Венесуэльская бюрократия систематически сопротивлялась любым попыткам серьезных преобразований. Что, впрочем, вполне понятно — ускорение социально-экономического развития привело бы к появлению в обществе новых потребностей и интересов, а внутри правящего блока — новых кадров и структур, которые могли бы претендовать на свою долю власти.

Гораздо проще было регулярно подкармливать жителей бедных кварталов, покупая тем самым их лояльность. Беда в том, что настроения этих, в значительной мере деклассированных, масс легко менялись. После того, как кончились нефтяные доходы, сократились масштабы перераспределительной политики и положение ухудшилось, большинство венесуэльских бедняков отвернулось от правительства.

Ещё одна специфическая характеристика латиноамерканского левого популизма — это готовность последовательно соблюдать правила демократического процесса и сохранять соответствующие институты на государственном уровне при развивающейся в то же время практике авторитарного принятия решений внутри собственной коалиции или партии

В краткосрочной перспективе такой подход даже дает определенные преимущества — политическая инициатива всегда находится в руках народного лидера. Оппозиционеры, связанные с традиционными представительными институтами, постоянно запаздывают, тратя время на процедурные вопросы, и в то же время не имеют оснований обвинять власть в нарушении гражданских прав и свобод, которые неукоснительно соблюдаются.

Но чем дольше находится у власти популистская партия, тем заметнее негативные стороны этой модели. Тем более, что речь идет о концентрации власти в руках одного или нескольких ключевых лидеров. В этом плане власть харизматического лидера совершенно не похожа, например, на власть советских правителей, которые даже во времена Сталина опирались на развитую систему политических и социальных институтов, предполагавших участие значительного числа людей в принятии решений на разных уровнях.

Единая социалистическая партия, созданная в Венесуэле Уго Чавесом, оказалась неповоротливой бюрократической структурой, слабо связанной с рабочим классом, зато полностью зависимой от инициативы руководства

Показателем кризиса, с которым столкнулась популистская политика Чавеса, стал проигранный им референдум об изменении конституции в 2007 году. Проблема состояла не только в том, что народ отказал своему лидеру в праве переизбираться на ещё один президентский срок (впоследствии Чавес это право получил), но и в том, что сама затея с пересмотром конституции противоречила всей предшествующей логике действий и заявлений Чавеса.

Боливарианская конституция была ранее принята по его собственной инициативе, объявлялась им квитэссенцией всей идеологии венесуэльской революции и последовательно закрепляла радикальные демократические нормы, благодаря которым народ мог принять участие в управлении страной. Заявить публично, что всего через несколько лет в эту конституцию надо вносить существенные поправки, к тому же противоречащие её демократическому содержанию, значило признать, что с революционным процессом в Венесуэле что-то неладно.

Перераспределительная политика Чавеса, построенная на том, чтобы обеспечить повышение жизненного уровня и социальных возможностей для беднейшей части населения за счет использования нефтяных доходов, провалилась не потому, что упали цены на нефть. Это падение лишь выявило её стратегическую несостоятельность. За годы высоких нефтяных цен левое правительство не смогло создать новой модели развития, не изменило структуры общества, не сумело и не захотело сформировать новые социально-экономические отношения, интересы и мотивации.

Однако кризис левого популизма, начавшийся при Чавесе, не шел ни в какое сравнение с катастрофой, разразившейся после того, как в власти пришел Мадуро

Смерть популярного и харизматичекого лидера, каким был Уго Чавес, и его замена невыразительным и некомпетентным Николасом Мадуро гарантированно обрекали всю систему управления на коллапс. Трудно было представить себе менее удачного преемника для лидера боливарианской революции. При этом вопрос о будущем руководителе страны был решен умирающим Чавесом единолично, не только без каких-либо внутрипартийных выборов или дискуссии, но даже и без учета мнений, существовавших в его собственном окружении.

Все слабые стороны популизма усилились, а позитивные его возможности оказались сведены к минимуму. Мадуро выделялся среди других чавистов только тем, что никогда не возражал лидеру, был «пассивным исполнителем воли президента», «никогда не говорил, только слушал». Реакцию активистов на решение Чавеса назначить Николаса Мадуро своим преемником Нелли Аренас характеризует как «смесь растерянности, недовольства и безусловной лояльности по отношению к лидеру».

Появление подобной фигуры на посту президента само по себе свидетельствовало о том, что кадровая политика Чавеса, построенная на жесткой субординации и беспрекословном подчинении первому лицу, потерпела крах

Неудивительно, что время президентства Мадуро харктеризовалось поражениями на всех фронтах. Стремясь поддержать свой авторитет постоянными ссылками на умершего Чавеса, Мадуро лишь усугубил проблему, поскольку напоминая обществу о своем предшественнике, он провоцировал сравнение, которое было явно не в его пользу.

По мере того, как разрастается политический кризис, беспомощность и некомпетентность Мадуро превращается в угрозу как для боливарианского проекта, всё ещё популярного среди значительной части населения Венесуэлы, так и для политических институтов страны, созданных при предыдущем президенте. Полковник Чавес был привержен соблюдению конституции так же, как кадровый военный соблюдению устава.

Николас Мадуро, начавший свою профессиональную карьеру водителем автобуса, ведет себя как шофер, не слишком соблюдающий правила дорожного движения. Укомплектованный его сторонниками Верховный Суд блокирует решение парламента, а сроки проведения референдума об отставке президента откладываются. Перенос референдума на февраль лишает его всякого политического смысла, поскольку проходит двухлетний срок, в течение которого по конституции народ может путем плебисцита отстранить президента от власти.

Заметим, что Чавес, внесший соответствующее положение в Основной Закон республики, в отличие от Мадуро, не препятствовал попыткам оппозиции использовать против себя механизм референдума

Цепляясь за власть, Николас Мадуро не только лишает оппозицию легальных путей борьбы, провоцируя насильственный конфликт, но и деморализует боливарианское движение. Замена некомпетентного лидера на более популярную и дееспособную фигуру было бы сейчас единственным спасением для левого проекта в Венесуэле, но в рамках сложившейся политической практики это оказывается невозможным.

Потеря правительством массовой поддержки обрекает страну на масштабный политический кризис. Вполне возможно, что, придя к власти, нынешняя оппозиция окажется ещё хуже действующего правительства, заставив многих венесуэльцев пожалеть о том, что они оказали ей доверие. Но сейчас настроение огромного большинства граждан республики сводится к простому требованию отставки Мадуро.

И до тех пор, пока он сидит в президентском дворце, покоя в стране не будет.

Фото: AP

[Константин Сонин]

Урок тем, кто радуется плохим экономическим новостям

15 августа 2017 года

Десять лет назад, в июле 2007 г., я написал колонку по поводу приезда в Москву венесуэльского президента, которая называлась «Учитель Чавес». Президент Чавес учил российское правительство макроэкономическому консерватизму на примере собственной страны. Было понятно, что невозможно побороть бедность с помощью субсидирования цен на бензин и печатного станка, экономически опасно заставлять частные предприятия сдерживать цены – это приводит к дефициту, – и совсем уже самоубийственно национализировать средние предприятия, чтобы бороться с дефицитом. Справедливости ради, «экономика по Чавесу» привела к некоторому снижению неравенства, но цена, которую заплатила венесуэльская экономика – один из крупнейших в мире экспортеров нефти в период быстро растущих цен на нефть! – оказалась так высока, что, действительно, опыт стал уроком и для российского правительства, и для любого другого, готового учиться на чужих ошибках.

Чавес умер от рака в 2013 г., оставив «наследника», Николаса Мадуро, которому, правда, пришлось выиграть президентские выборы (выборы были настоящими, и соперник, губернатор одного из крупнейших штатов, проиграл меньше 1% голосов). И из действий Мадуро тоже можно извлечь некоторые уроки. За четыре года в борьбе с оппозицией президент Мадуро превратил вялотекущую стагнацию в острый экономический кризис. Цены на нефть упали, но попытки бороться с инфляцией административными методами только усилились. Усиление административного давления привело только к большему дефициту, падению производства и уровня жизни. В 2016 г. инфляция составила 800%, а производство упало почти на 20%. В 2017-м инфляция может достичь 2000%, а спад стать еще больше. И это в стране с одними из самых больших запасов нефти в мире! (Цены на нефть упали в последние три года, но они по-прежнему довольно высокие по историческим меркам.)

Печальный «урок Мадуро» состоит в том, что тяжелейшие экономические трудности, вызванные разрушительной экономической политикой, вовсе не обязательно подрывают власть лидера. За четыре года постоянного ухудшения экономической ситуации Мадуро прошел путь от демократически избранного лидера, набравшего чуть больше 50% голосов, до полноценного диктатора. Прошедший только что «референдум», осуществленный с заметными нарушениями, фактически лишил оппозицию законных методов борьбы за власть, укрепив позиции Мадуро. То есть всем гражданам, включая самых бедных – опору режима, стало хуже, но сопротивление захвату власти диктатором фактически ослабло. Урок тем, кто ждет, что плохие экономические новости для страны и ее граждан – предвестники политических изменений в сторону демократии. Что, почувствовав на собственной шкуре цену поддержки той или иной экономической или внешней политики, граждане и «политический класс» разочаруются в лидере. Нет такой закономерности – во всяком случае, в краткосрочной или среднесрочной перспективе.

Читать этот же текст на сайте "Ведомостей"
Дополнительный материал:

Имеет не совсем прямое отношение к теме колонки, но имеет отношение к Венесуэле - хорошая статья Джеффри Ходжсона про "полезных идиотов" - идиотов, которые в 1930-е восхищались "экономическими достижениями" СССР, а в 2000-е - "чавизмом" (куда менее жестокой и менее утопической экономической политикой - так и идиоты поумнели за ХХ век). "Полезность" от этих идиотов, конечно, только для лидеров, а для всех остальных - один, как всегда от идиотов, вред.

Я специально ничего не стал писать про то, что отчасти Мадуро финансируется безвозвратными или почтибезвозвратными кредитами от российского правительства. Это из той самой геополитической дури, на которую до последнего тратили деньги лидеры СССР. Тут не о чем говорить.