*2993. 1937

[Виктория Ивлева]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=595CC2A87ED65

Портреты Сталина из вагона метро. Публикуется в www.facebook.com/victoria.ivlevayorke

05-07-2017 (16:55)

Шестерых человек вывели на расстрел из дома, в котором я сейчас живу

! Орфография и стилистика автора сохранены

3 июля, в 80 годовщину начала БОЛЬШОГО ТЕРРОРА В СССР (сталинских чисток 1937-38 годов), я соскребла в вагоне московского метро два этих изображения. Одно было намертво приклеено в рекламу ЕВРОСЕТИ, а второе - в рекламу Lockobankа.

Для вас, НАСЛЕДНИКИ СТАЛИНА, развешивающие его портреты, ставящие ему памятники, реставрирующие мемориальные доски в его честь и мечтающие о возврате в СССР, я расскажу, что это было такое - БОЛЬШОЙ ТЕРРОР.

Так вот. 3 июля 1937 года Иосиф Сталин подписал телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, в которой были такие строки:
"Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников/.../ являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений /.../.
ЦК ВКП(б) предлагает /.../ чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные враждебные элементы были бы высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке".

Далее в ЦК товарищу Сталину начинают приходить предложения со всей страны о том, сколько местные власти рекомендуют расстрелять, а сколько выслать. И товарищ Сталин любимыми красным или синим карандашом пишет ЗА на всех этих жутких предложениях по плановым расстрелам граждан своей страны, нигде - ни разу! - не снизив предложенные цифры.

5 июля выходит новое решение Политбюро, опять подписанное Сталиным, о заключении в лагеря на 5-8 лет всех жён осуждённых изменников родины, членов право-троцкистской шпионско-диверсионной организации. Дети же из арестованных семей изымались и направлялись в детские дома. где им меняли фамилии. Двадцать пять тысяч детей были за один только год направлены в детские дома, то есть шло методичное уничтожение ячейки общества - семьи.

За год с небольшим БОЛЬШОГО ТЕРРОРА было расстреляно 681 692, пишу буквами: ШЕСТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ОДНА ТЫСЯЧА ШЕСТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ДВА человека. То есть примерно по ТЫСЯЧЕ ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ человек в день.

Шестерых человек вывели на расстрел из дома, в котором я сейчас живу, одного из них - начальника технического отдела Управления производства художественных фильмов Гл. управления кинематографии Владимира Леонидовича Степанова - из квартиры напротив. Я очень часто представляю, как к нам во двор въезжает почти бесшумно черная Маруся, как из нее выскакивают ладные лихие убийцы, забегают к нам в подъезд, как выводят этого Степанова, как замирает двор и бесшумно рыдает его жена или мать в разоренной квартире... Степанов был расстрелян 21 апреля 1938 года. Почему и за что - неизвестно.
Расстреливались крестьяне и рабочие, служащие и ученые, писатели и поэты, инженеры и архитекторы, врачи и экономисты, бывшие члены Государственной Думы и активисты небольшевистских партий. Спасения не было никому.

В адском пламени БОЛЬШОГО ТЕРРОРА погиб в лагере в Второй речке во Владивостоке Осип Мандельштам.

Очнитесь, расклейщики портретов усатого тирана и убийцы!

Не надо рассказывать про его подвиги - их не было. Это не он выиграл войну - это мучимый им народ ее выиграл ценой неимоверных страданий, героизма и миллионов жизней.
И индустриализация - это тоже народ.
И послевоенное восстановление - опять народ.
Он же только мучил и убивал. Мучил и убивал. Мучил и убивал.
Убивал людей,
убивал совесть,
убивал право,
убивал закон,
убивал порядочность,
убивал достоинство,
убивал честность,
убивал, убивал, убивал.

Я буду срывать его портреты отовсюду.
В память о тех, чью жизнь он забрал.
PS. Все приведенные здесь факты взяты мной из открытых источников, которые доступны любому человеку, владеющему грамотой.

[Лентa.Ru]

00:00, 5 августа 2017

Зачем Сталин устроил Большой террор и утопил страну в крови

Плакат Бориса Ефимова «Стальные ежовы рукавицы»

В 2017 году исполняется 80 лет одному из самых трагических событий в истории XX века — массовым репрессиям 1937-1938 годов. В народной памяти они остались под названием ежовщина (по фамилии сталинского наркома госбезопасности Николая Ежова); современные историки чаще употребляют термин «Большой террор». О его причинах и последствиях «Ленте.ру» рассказал петербургский историк, кандидат исторических наук Кирилл Александров.

Расстрельная статистика

В чем была исключительность Большого террора 1937-1938 годов? Ведь советская власть применяла насилие практически все годы своего существования.

Исключительность «Большого террора» заключалась в беспрецедентности и масштабности массовых убийств, организованных руководящими органами Коммунистической партии в мирное время. Предвоенное десятилетие было катастрофой для населения СССР. За период с 1930-го по 1940-й год жертвами сталинской социальной политики стали более 8,5 миллионов человек: более 760 тысяч расстреляны за «контрреволюционные преступления», около миллиона раскулаченных умерли на этапах раскулачивания и в спецпоселках, около полумиллиона заключенных погибли в ГУЛАГе. Наконец, 6,5 миллионов человек умерли в результате Голодомора 1933 года, который, по оценке Государственной Думы России, стал следствием «насильственной коллективизации сельского хозяйства».

Основные жертвы приходятся на 1930-й, 1931-й, 1932-й и 1933-й годы — примерно 7 миллионов человек. Для сравнения: общее количество погибших на оккупированных территориях СССР в 1941–1944 годах специалисты-демографы оценивают в пределах 4–4,5 миллионов человек. При этом «ежовщина» 1937–1938 годов стала прямым и неизбежным следствием коллективизации

Есть точные данные о числе жертв репрессий 1937-1938 годов?

По справочным данным МВД СССР 1953 года, в 1937-1938 годах органы НКВД арестовали 1 миллион 575 тысяч 259 человек, из них за «контрреволюционные преступления» — 1 миллион 372 тысячи 382 (87,1 процента). Было осуждено 1 миллион 344 тысячи 923 человека (в том числе расстреляны — 681 692 человек).

Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов, Иосиф Сталин и Николай Ежов на канале Москва — Волга, 1937 год
Фото: Public Domain / Wikimedia

Приговоренных к высшей мере наказания не только расстреливали. Например, в Вологодском УНКВД исполнители — с ведома начальника-орденоносца, майора госбезопасности Сергея Жупахина — осужденным к расстрелу рубили головы топором. В Куйбышевском УНКВД из почти двух тысяч казненных в 1937-1938 годах удушили веревками примерно 600 человек. В Барнауле осужденных убивали ломами. На Алтае и в Новосибирской области женщины перед расстрелом подвергались сексуальному насилию. В Новосибирской тюрьме НКВД сотрудники состязались, кто убьет заключенного с одного удара в пах.

Всего за период с 1930-го по 1940-й годы по политическим мотивам в СССР были осуждены и расстреляны более 760 тысяч человек (из них более 680 тысяч — во время ежовщины). Для сравнения: в Российской империи за 37 лет (1875-1912) по всем составам, включая тяжкие уголовные преступления, а также по приговорам военно-полевых и военно-окружных судов периода первой русской революции были казнены не более шести тысяч человек. В 1937-1939 годах в Германии народный трибунал (Volksgericht) — чрезвычайный судебный орган рейха по делам о государственной измене, шпионаже и других политических преступлениях — осудил 1709 человек и вынес 85 смертных приговоров.

Причины Большого террора

Как вы думаете, почему пик государственного террора в СССР пришелся именно на 1937 год? Ваш коллега Олег Хлевнюк считает, что главным мотивом Сталина было устранение потенциально недовольных и классово чуждых людей в преддверии грядущей войны. Вы с ним согласны? Если да, то достиг ли Сталин своей цели?

Мне бы хотелось дополнить точку зрения уважаемого Олега Витальевича. В результате Октябрьского переворота и победы большевиков в гражданской войне в нашей стране возникла диктатура Центрального комитета Коммунистической партии. Главная задача Ленина, Сталина и их соратников заключалась в удержании захваченной власти любой ценой — ее потеря грозила не только политическими, но и личными рисками десяткам тысяч большевиков.

Строительство Беломорканала, 1933 год
Фото: РИА Новости

Основную массу населения СССР составляли крестьяне: по переписи 1926 года доля сельского населения превышала 80 процентов. За сытые годы нэпа (1923-1925) деревня разбогатела, вырос спрос на промышленные товары. Но промтоваров на советском рынке не хватало, так как большевики искусственно ограничивали частную инициативу, опасаясь роста и влияния «капиталистических элементов». В итоге цены на дефицитные промтовары стали расти, а крестьяне, в свою очередь, стали поднимать отпускные цены на продовольствие. Но большевики не хотели закупать хлеб по рыночным ценам. Так возникли кризисы 1927-1928 годов, в ходе которых коммунисты вернулись к практике насильственных хлебозаготовок. При помощи жестких мер им удалось, как говорил Молотов, «подкачать хлеб», но угроза массовых волнений в городах — на почве проблем со снабжением — сохранялась.

Сталину стало понятно, что пока на земле сохраняется свободный и независимый крестьянин-производитель, он всегда будет представлять опасность для Коммунистической партии. И в 1928 году Сталин открыто назвал крестьянство «классом, который выделяет из своей среды, порождает и питает капиталистов, кулаков и вообще разного рода эксплуататоров». Требовалось уничтожить наиболее трудолюбивую часть крестьян, экспроприировать их ресурсы, а остальных прикрепить к земле в качестве государственных бесправных батраков — для работы за символическую плату. Только такая колхозная система, несмотря на ее низкую рентабельность, позволяла партии удержать власть.

То есть без великого перелома 1929 года был бы невозможен Большой террор 1937 года?

Да, коллективизация была неизбежна: Сталин и его соратники объясняли ее необходимость интересами индустриализации, но на самом деле они в первую очередь боролись за свое политическое выживание в крестьянской стране. Большевики раскулачили примерно один миллион крестьянских хозяйств (5-6 миллионов человек), высылке и депортации из родных мест подверглись около четырех миллионов человек. Деревня отчаянно сопротивлялась: по данным органов ОГПУ, в 1930 году в СССР состоялось 13 453 массовых крестьянских выступления (в том числе 176 повстанческих) и 55 вооруженных восстаний. В совокупности в них участвовали почти 2,5 миллиона человек — в три раза больше, чем в Белом движении во время гражданской войны.

Крестьяне отправляются из деревни на заработки в город, 1901 год
Фото: РИА Новости

Несмотря на то что в 1930-1933 годах властям удалось сломить крестьянское сопротивление, потаенный протест против «счастливой колхозной жизни» сохранялся и представлял большую опасность. Кроме того, в 1935-1936 годах из мест заключения и ссылок стали возвращаться крестьяне, осужденные в начале 1930-х годов. И основную долю расстрелянных во время ежовщины (примерно 60 процентов) составили именно селяне — колхозники и единоличники, бывшие раскулаченные, состоявшие на учете в органах госбезопасности. Первоочередная цель «ежовщины» накануне большой войны заключалась в том, чтобы подавить протестные настроения против коллективизации и колхозной системы.

Бериевская «либерализация»

Кто еще, помимо крестьян, страдал от сталинских репрессий?

Попутно уничтожались и другие «враги народа». Например, полная катастрофа постигла Православную Российскую Церковь. К 1917 году в России насчитывались 146 тысяч православных священнослужителей и монашествующих, действовали почти 56 тысяч приходов, более 67 тысяч церквей и часовен. В 1917–1939 годах из 146 тысяч священнослужителей и монашествующих большевики уничтожили более 120 тысяч, в абсолютном большинстве — в 1930-е годы при Сталине, особенно в 1937–1938 годах. К осени 1939 года в СССР оставались действующими лишь от ста пятидесяти до трёхсот православных приходов и не более трёхсот пятидесяти храмов. Большевикам — при равнодушии огромного большинства православного по крещению населения — удалось почти полностью уничтожить самую крупную поместную Православную Церковь в мире.

Почему многие исполнители террора впоследствии сами стали жертвами? Сталин боялся стать заложником своих спецслужб?

Его действия определяли криминальные наклонности, стремление управлять Коммунистической партией как мафиозной организацией, в которой все ее руководители повязаны соучастием в убийствах; наконец, готовность уничтожать не только подлинных и мнимых врагов, но и членов их семей. Как писал чеченец Абдурахман Авторханов, в 1937 году входивший в номенклатуру ЦК ВКП(б), «Сталин был гениальный уголовник от политики, государственные преступления которого узаконивало само государство. Из амальгамы уголовщины с политикой и родился уникум: сталинизм». В сталинской системе исполнители массовых преступлений были обречены: организаторы их ликвидировали как ненужных соучастников. Поэтому, например, был расстрелян не только вышеупомянутый майор госбезопасности Сергей Жупахин, но и генеральный комиссар госбезопасности Николай Ежов.

Однако не стоит преувеличивать масштабы репрессий среди чекистов. Из 25 тысяч сотрудников НКВД, работавших в системе госбезопасности на март 1937 года, за все преступления, включая уголовщину и бытовое разложение, до середины августа 1938 года было арестовано 2 273 человека. В 1939 году уволены 7 372 сотрудника, из них арестованы лишь 937 чекистов, служивших при Ежове.

Регулировщик на пересечении Петровки и Кузнецкого моста в Москве, 1934 год
Фото: Иван Шагин / РИА Новости

Известно, что когда во главе НКВД вместо Ежова встал Берия, массовые аресты прекратились, а некоторых подследственных даже выпустили на свободу. Как вы думаете, почему в конце 1938 года произошло такое подобие оттепели?

Во-первых, стране требовалась передышка после двухгодичного кровавого кошмара — от ежовщины устали все, включая чекистов. Во-вторых, осенью 1938 года изменилась международная обстановка. Амбиции Гитлера могли спровоцировать войну между Германией и западными демократиями, а Сталин хотел извлечь из этого столкновения максимальную выгоду. Поэтому теперь все внимание следовало сосредоточить на международных отношениях. «Бериевская либерализация» наступила, но это не значит, что большевики отказались от террора. В 1939-1940 годах за «контрреволюционные преступления» в СССР были осуждены 135 695 человек, в том числе 4 201 — к расстрелу.

Откуда власти черпали кадры для формирования гигантского репрессивного аппарата?

С конца 1917 года большевики вели в России непрерывную социальную войну. Врагами объявлялись дворяне, купцы, представители духовенства, казаки, бывшие офицеры, члены других политических партий, белогвардейцы и белоэмигранты, затем кулаки и подкулачники, «буржуазные спецы», вредители, снова священнослужители, участники оппозиционных группировок. Общество держалось в постоянном напряжении. Массовые пропагандистские кампании позволяли проводить мобилизацию в карательные органы представителей социальных низов, для которых преследование мнимых, явных и потенциальных врагов открывало возможности в карьере. Типичный пример — будущий министр госбезопасности и генерал-полковник Виктор Абакумов, родившийся, по официальной версии, в семье прачки и рабочего и выдвинувшийся во время ежовщины.

Печальные итоги

К каким последствиям для страны и общества привели события 1937-1938 годов?

Сталин и его подчиненные уничтожили сотни тысяч невинных людей. Миллионам людей, если учитывать и членов семей репрессированных, они сломали судьбы. В обстановке террора происходило невероятное духовное растление многомиллионного народа — ложью, страхом, двуличием, приспособленчеством. Убивали не только человеческие тела, но и души оставшихся в живых.

Тяжелые потери понесли научные, хозяйственные, военные кадры, деятели культуры и искусства, был уничтожен огромный человеческий капитал — все это ослабило общество и страну. Какой мерой, например, можно измерить последствия гибели комдива Александра Свечина, ученого Георгия Лангемака, поэта Осипа Мандельштама, физика Льва Шубникова, мужественного митрополита Кирилла (Смирнова)?

Ежовщина не подавила в обществе протестных настроений, она сделала их лишь более острыми и злобными. Сталинская власть сама множила число своих противников. В 1924 году на оперативном учете в органах госбезопасности состояли примерно 300 тысяч потенциальных «врагов», а в марте 1941 года (после коллективизации и ежовщины) — более 1,2 миллиона. 3,5 миллиона военнопленных и примерно 200 тысяч перебежчиков летом-осенью 1941 года, сотрудничество части населения с противником в годы войны — это закономерный результат коллективизации, колхозного строя, системы принудительного труда и ежовщины.

Можно ли сказать, что массовые репрессии в отсутствие нормальных механизмов вертикальной мобильности стали своеобразным социальным лифтом для нового поколения большевистской партийной номенклатуры?

Да, можно. Но при этом вплоть до 1953 года Сталин так и остался заложником ленинской «вертикали» — диктатуры ЦК партии. Сталин мог манипулировать съездами, уничтожить любого партийца, инициировать кадровые чистки и перестановки. Но он не мог игнорировать солидарные интересы партийной номенклатуры, тем более избавиться от нее. Номенклатура превратилась в новую элиту.

«Революция, которая проводилась во имя уничтожения классов, — писал член ЦК Коммунистической партии Югославии Милован Джилас, — привела к неограниченной власти одного нового класса. Все остальное — маскировка и иллюзия». Зимой 1952-1953 годов сумасбродные планы Сталина, задумавшего новую ежовщину, вызвали законное беспокойство руководителей ЦК КПСС: Берии, Хрущева, Маленкова, Булганина и других. Я думаю, именно это и стало настоящей причиной его смерти — скорее всего, Сталин пал жертвой своего окружения. Убили ли его путем медикаментозного воздействия или вовремя не оказали ему медицинской помощи — это не так важно.

Все же в перспективе Сталин оказался политическим банкротом. Ленин создал советское государство, Сталин придал ему всеобъемлющие формы, но это государство не просуществовало и сорока лет после смерти Сталина. По историческим меркам — ничтожный срок.

Беседовал Андрей Мозжухин

[Егор Холмогоров]

https://um.plus/2017/08/02/civil/
02.08.2017

30 июля 1937 года Нарком внутренних дел СССР Николай Ежов подписал оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Именно с этого приказа, в котором указывались основные категории подлежащие репрессии, «квоты» на расстрелы и лагеря по республикам, краям и областям СССР и персональный состав ответственных за репрессии троек, ведется отсчет того кровавого потока, который мы сегодня называем «Большим террором», или, в просторечии «37-м годом».

«37-й год» подвергся двойной мифологизации в нашем общественном сознании. Сначала – в докладе Хрущева, а также в произведениях пострадавших партийцев и их родственников, особенно прочувствованно пописывавших свои страдания и представлявших дело как расправу Сталина над «ленинской гвардией кристально честных большевиков»

Несмотря на усилия Александра Солженицына, в «Архипелаге ГУЛАГ-е», в главе «История нашей канализации» давшего объемную картину большевистского террора с 1918 года, в которой 1937-й был только одной из составных частей, представление о 37-м как о расправе преимущественно с партийными и военными бонзами и как о самопоедании чекистов, въелось в массовое сознание чрезвычайно глубоко.

Поскольку перестроечные нападки сперва на Сталина и сталинизм, а потом на весь советский строй, включая народ, якобы написавший «три миллиона доносов», были своеобразным моральным обоснованием необходимости и справедливости территориального распада СССР, либеральных реформ, шоковой терапии и не менее шоковой, с криминальным душком, «демократии», то отношение к 37-му ко второй половине 90-х развернулось на 180 градусов. Нацболы скандировали на демонстрациях «Завершим реформы так: Сталин! Берия! ГУЛАГ!». Выходили многоумные исследования в которых доказывалось реальное существование «Заговора Тухачевского». Писались красноречивые статьи о том, что этот маршал расплатился за свои грехи – расправу над тамбовским восстанием с применением химических снарядов (помню в сериале НТВ, посвященном «заговору Тухачевского», дело дошло до прямого разговора маршала и бьющего его конвоира-тамбовца). Исследователи от довольно серьезных, до чрезвычайно писучих и маркетингово агрессивных, как перебежчик Резун-«Суворов» строчили книги об «Очищении», где подводили «базу» под то, что жертвы были расстреляны справедливо если не юридически, а прагматически.

В конечном счете апология «37-го» выковалась в цельную систему, которая отлилась в формулу Молотова из его бесед с Феликсом Чуевым: «Благодаря 37-му у нас не было «пятой колонны» во время войны»

А пересмотревший свои взгляды антисоветчик философ Александр Зиновьев и вовсе утверждал, что «если бы не 37-й, то в 41-м нас бы не стало». Короче мудрость и справедливость решений товарища Сталина была зафиксирована как нечто несомненное и заверена феноменом «Гайдарочубайса». Мол, Сталина на них нет. Призывания «нового 37-го года», как эры справедливого и беспощадного суда над элитами стали нормой патриотического дискурса. Даже автор этих строк, году в 2003-м выдал трель про «нам нужен новый 37-й год», в чем может сегодня только раскаиваться.

Основные составляющие мифа о «37-м годе» таковы: репрессии были расправой над разложившейся коммунистической элитой, которая сама повинна в преступлениях перед народом – чистка элиты вообще есть вещь необходимая; репрессии были необходимы для того, чтобы укрепить тыл СССР накануне большой войны и раз СССР одержал победу – достигли своей цели; масштабы репрессий преувеличены, а на деле были не столь уж значительны; ошибки в персональном составе репрессированных были результатом множества доносов, которые написали граждане, а также злокозненности Ежова, но никак не злой волей лично Сталина.

То, что перед нами ложь, хотя и довольно старательно внедрявшаяся в наше общественное сознание, явствует хотя бы из того самого приказа НКВД, с которого и начался Большой Террор. Этот приказ с его «квотированием» никак не ориентирован на репрессии против коммунистической элиты, против ненадежных военных и т.д. Большой Террор мыслился как продолжение Гражданской Войны 1918-1922 годов и раскрестьянивания 1929-1933 годов и массовое уничтожение должно было коснуться именно тех, кто рассматривался большевиками как противники в этой войне.

Приказом устанавливались следующие категории репрессируемых в обязательном порядке:

Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания…
Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания…
Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий…
Члены антисоветских партий… бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты…
Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций…
Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников…

Как видим, ни о каком суде над большевиками, ни о какой «народной мести» руками НКВД палачам тамбовского восстания и организаторам коллективизации, речи не шла. Напротив – содержанием Большого Террора было окончание систематического уничтожения старой России – духовенства, дворянства, чиновничества, офицерства, казачества, наиболее активных и трудоспособных крестьян (т.н. «кулаков»).

Речь шла не об изменении, а о продолжении и торжестве курса на социальный геноцид старой России. Миф, что 37-й год был своеобразной контрреволюцией по отношению к 17-му ни на чем не основан.

Приказ устанавливал лимит на расстрел 59 тысяч представителей этих категорий репрессируемых и 174 тысячи должны были отправиться в ГУЛАГ. Показатели эти многократно были превышены, управления НКВД устраивали соцсоревнования за перевыполнение планов по расстрелам и посадкам. 15 октября 1937, удовлетворенное результатами первой волны расправы, Политбюро во главе со Сталиным увеличило лимиты по приказу – 63 тысячи на расстрелы и 57 тысяч на посадки. Для шутников про «миллионы расстрелянных лично Сталиным» (миллионы не миллионы, но Сталин лично подписал 357 расстрельных списков) это может показаться сравнительно небольшим числом, но достаточно для сравнения указать на то, что репрессии в армии затронули 11 тысяч человек, однако их эффект сами военные считали катастрофическим и опустынивающим. Общее же число партийцев и комсомольцев пострадавших в результате репрессий не превышало 100 тысяч человек, то есть было меньше, чем лимиты по антисоветчикам только на расстрел, принятые в два приема.

37-й год был, таким, образом, продолжением социального геноцида (стратоцида), планомерно проводившегося большевистским режимом против русского народа и других народов России с момента его установления. И то, что в поток жертв впервые попали в значительном количестве деятели самого этого режима, включая репрессии против репрессирующих, никак не изменило природы этого процесса

Виновники массовых расправ с непокорными русскими, будь то палач Крыма Бела Кун или палач тамбовских мужиков Тухачевский осуждались и приговаривались к смерти не за свои действительные злодеяния, а за вымышленный шпионаж. А рядом, в десятикратно большем количестве, уничтожались за тот же мнимый «шпионаж» и «контрреволюционную деятельность» недобитые их жертвы – офицеры из Крыма и мужики из под Тамбова. Расстрел Ягоды как участника «троцкистски-бухаринского заговора» вряд ли может принести моральное удовлетворение, если знать, что одновременно были убиты жертвы Ягоды – великие экономисты Чаянов и Кондратьев, военный теоретик Свечин, все они были сперва посажены Ягодой в рамках волны расправ над интеллигенцией в 1930 году, а затем уничтожены в 1937-38 гг. в логике приказа 00447. Так что даже репрессированные убийцы из НКВД продолжали убивать своими прежними решениями.

Итак, повторимся: репрессии 1937 года не были «чисткой коррумпированной большевистской элиты», не были «воздаянием за грехи ленинской гвардии», не зависели от доносов, а определялись «лимитами» местным органам НКВД, утверждавшимися лично Сталиным.

Но как обстоит дело с «пятой колонной», которую следовало «зачистить» накануне войны? Понятие «пятой колонны» само по себе очень лживое, лукавое и подлое. И по этой причине я противник его использования в нашем современном патриотическом дискурсе.

Оно возникло в ходе гражданской войны в Испании, когда «директор» франкистского восстания генерал Эмилио Мола заявил, что у него четыре военных колонны против республиканцев в Мадриде на фронте, а пятая – в самом Мадриде. Мола имел в виду те буржуазные и мелкобуржуазные, националистические, монархические, прокатолические группы населения, которые симпатизировали скорее восстанию националистов во главе с Франко, нежели социалистически-коммунистической республике. Это не были национальные изменники, враги Испании, они вообще куда больше были похожи на современного среднестатистического гражданина любой европейской страны, включая Россию, нежели левацкая шпана со всего мира, собравшаяся в интербригады. Эти люди не хотели коммунистической Испании и, с учетом того зверского террора, который был развязан в тылу республики коммунистами с помощью НКВД (и который оттолкнул от республики даже многих интербригадовцев), были со своей точки зрения безусловно правы.

Среди тех, кого уничтожили в 1937 году в России был, несомненно, известный процент тех, кто не любил советскую власть, желал ей падения, возможно даже был готов ему способствовать личными действиями. Процент этот был в числе убитых в 37-м явно невелик

Ну а логика «ненавидишь политический режим своей страны – непременно изменишь и пойдешь на сговор с её внешним врагом» она, конечно, очень ленинская – именно так и рассуждал Ильич в Цюрихе и потому так же оценивал ситуацию и его «верный ученик».

Между тем, тех, кто готов был бы в случае войны поддержать агрессию Германии против России даже среди убежденных противников красной власти было ничтожно мало, а среди жертв террора – еще меньше. Напротив, среди убитых, как и среди репрессированных, было множество тех, кто открыто призывал готовиться к нападению внешнего врага и считал своим патриотическим долгом бороться с ним. Приведем в пример того же Свечина, который систематически и упорно говорил и писал о подготовке СССР к войне с Германией.

Судьбы репрессированных, но выживших так же показывают справедливость их отнесения к «пятой колонне». Репрессированный в 1937 маршал Рокоссовский командовал советскими войсками в Германии. Репрессированный в 1938 году инженер Королев все военные годы в закорытых шарашках разрабатывал реактивные установки и реактивные двигатели для авиации. Репрессированный тогда же святитель-хирург Лука (Войно-Ясенецкий) без сна и отдыха оперировал советских раненых в госпиталях, числясь формально в заключении.

Рассмотрев поведение в годы войны позицию русской эмиграции, то есть той части старой России, которая была гораздо свободней в выражении своих политических симпатий, мы обнаружим, что даже обостренно антисоветская её часть в большинстве своем не приветствовала германское вторжение, да и среди приветствовавших германского «хирурга» в июне 1941 всякий энтузиазм очень быстро остыл

Обращает на себя внимание позиция такого кристалльного антисоветчика, как философ Иван Ильин, который, однако, с самого начала войны был убежден как в необходимости одержать победу над Германией под руководством любой власти, так и глубоко верил в силу русского народа, который отразит агрессора.

Коллаборационистские структуры, которые Германия формировала на территории СССР, заполнялись, как правило, коммунистами, а во главе самого известного коллаборационистского формирования, РОА, оказался генерал Власов – красноармеец гражданской войны, коммунист, человек с «безупречной» пролетарской биографией.

Нет абсолютно никаких оснований полагать, что «операция» 37-го года хоть как-то «укрепила тыл» Советского Союза на случай германского нападения. Перед нами очередной апологетический сталинистский вымысел. Напротив, атмосфера террора, жестокости, недоверия, очевидное обозначение государства как врага против простого человека, которого могут арестовать и расстрелять ни за что, заметно способствовала деморализации предвоенного советского общества, подавлению инициативы, убеждала, что при немцах не может быть хуже – просто некуда.

Зато совершенно несомненно влияние 37-го на события на фронте. Крупнейшие советские военачальники единодушно оценивали массовый террор в армии как один из факторов поражений в 1941 году. И это несмотря на то, что лично для их карьеры репрессии означали взлет. Наиболее характерно суждение маршала Василевского, начальника Генштаба в годы войны и ведущего стратега: «Без тридцать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошёл».

Можно вести схоластические споры о том, был ли маршал Тухачевский красным Бонапартом, но несомненно то, что подавляющее большинство сложивших голову на сталиноежовской плахе комдивов (131 из 201) были скорее «рокоссовскими» и в 1941 их очень не хватало на своем месте

Такой «пятой колонной» которой оказались для страны товарищи Сталин, Ежов, Берия и их палачи, ни кулаки, ни бывшие тамбовские повстанцы, ни отставные офицеры и чиновники, ни, тем более, духовенство, быть не могли. Расточенное и парализованное террором внутреннего врага русское общество и перед лицом врага внешнего было ослаблено.

37-й год был расправой Сталин прежде всего над русским народом. Из 700 тысяч итоговых жертв приказа №00447, великороссов было 407 тысяч, малороссов 113 тысяч, белорусов – 28 тысяч. Это без преувеличения был антирусский приказ. Его цель была – добить традиционную Россию. О чем неопровержимо свидетельствуюет яростный накал расправ над духовенством. На 1937 год, по современным подсчетам, приходится 162 500 арестов и 89 600 расстрелов лиц духовного звания. Брали епископов и псаломщиков, протоиереев и монахов, убеленных старцев и парализованных неходячих подвижников. Желание «пальнуть пулей» в Святую Русь было, наконец, исполнено.

Автор – обозреватель телеканала “Царьград” специально для “Ум+”