*94. Елена Санникова

[Друг истины и Платона]

http://www.grani.ru/blogs/free/entries/190167.html
Медведев не добрее Путина
35
July 22, 2011 16:05

В письме уважаемых людей, поверивших в "доброго следователя" (хоть среди подписавших есть и люди, пережившие настоящее следствие на собственной шкуре), содержится небольшой перечень личных заслуг действующего президента РФ. Среди них названы "гуманизация и повышение качества судебной системы", выразившиеся в отмене низшего порога наказания по ряду статей УК, предложение отменить уголовную ответственность за клевету и практику арестов до суда за экономические преступления (пока что не осуществленное), защита свободы слова (утверждение весьма сомнительное) и оправдание Олега Орлова.

О том, как проходит "гуманизация" судебной системы, наглядно свидетельствует дело Таисии Осиповой: следствие беззастенчиво фабрикует ложное обвинение против женщины, страдающей тяжелой формой диабета, а суд бестрепетно назначает ей срок заключения в смертельных для нее условиях СИЗО, разлучая при этом с малолетней дочерью.

В этом деле наглядно продемонстрировано все: и повсеместная практика фабрикации уголовных дел по прихоти того или иного звена руководства, и произвол суда, и хладнокровная жестокость системы.

Мы видим эту "гуманизацию" и на примере разгона мирных гражданских акций в поддержку Таисии Осиповой у Соловецкого камня, где не нарушающих никакого закона людей избивают и тащат в автозаки, держат сутками без суда в душных ОВД, применяют садистские приемы при задержании. И это происходит в самом центре Москвы, под носом, можно сказать, у гаранта Конституции. Очевидно, что тактика беззаконного подавления мирных гражданских инициатив становится раз от раза все более жестокой.

Оправдание Олега Орлова - это, пожалуй, единственное положительное событие из всех перечисленных уважаемыми поклонниками Дмитрия Медведева. Но грустно сознавать, что единичное исключение из общей тенденции ужесточения политических репрессий и обвинительного уклона судебной системы воспринимается представителями интеллигенции как небывалый прогресс и личная заслуга высшего должностного лица государства.

Но даже если и были бы эти заслуги у Дмитрия Анатольевича, в лице которого уважаемые авторы письма видят альтернативу ими же описанному кошмару его президентства, то их разом перевесили бы на другой чаше весов его же деяния из числа тех, которые авторам письма, как честно они заявляют, не нравятся.

Вспомним хотя бы личное участие президента в разжигании истерии во время грузино-осетинского конфликта три года назад, когда Дмитрий Анатольевич сам называл завышенное в сотни число жертв обстрела Цхинвали 8 августа 2008 года. Это привело к эскалации конфликта, к озлоблению осетинских ополченцев, жертвами которых стали мирные жители дотла сожженных грузинских сел и деревень на территории Южной Осетии и приграничных территорий Грузии. Что это было за "принуждение к миру", ценой каких жертв осуществлялось - ужас военных преступлений тех дней нам предстоит еще осмыслить. А ведь их можно было бы полностью избежать разумной политикой президента страны, будь она ориентирована не на агрессивное бряцание оружием, а на миротворчество.

Другое деяние Дмитрия Анатольевича впору было бы вспомнить как раз в тот день, когда появилось в печати это воззвание его почитателей, - 15 июля, в годовщину гибели Натальи Эстемировой. Когда весь мир был потрясен этим убийством, высшему лицу государства подобало бы подкрепить то соболезнование, которое выразил он родным и близким Наташи, обеспечив честное и объективное расследование преступления. Вместо этого он заявил, что версия причастности Рамзана Кадырова "нас не устраивает". А ведь Дмитрий Анатольевич, будучи юристом, не мог не понимать, что такое давление на следствие является преступлением не только перед памятью Наташи. Это и преступление перед всеми жителями Чеченской Республики, которых она пыталась защитить.

После этого заявления Медведева стали возможны и оскорбительные слова Рамзана Кадырова по адресу убитой, и возбуждение уголовного дела против Олега Орлова, и - самое страшное - фабрикация ложной версии гибели Натальи Эстемировой.

О том, как конструировалась эта версия, подробно рассказали правозащитники и на пресс-конференции 14 июля. После того как в январе 2010 года следственной группе были спущены из МВД и ФСБ наспех склеенные доказательства причастности к убийству Алхазура Башаева, на тот момент уже убитого боевика из села Шалажи, расследование других версий убийства Наташи было приостановлено. Правозащитникам пришлось провести независимое расследование с привлечением экспертов-криминалистов высокого уровня как в России, так и за рубежом, и результат его доказал полную несостоятельность этой версии. 5 июля правозащитники вручили свой доклад лично Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Какой же был результат? А такой, что в день гибели Натальи Эстемировой Cледственный комитет РФ как ни в чем не бывало во всеуслышание огласил эту убедительно опровергнутую версию ее убийства.

"Кадыров был растерян и удручен резонансом, вызванным убийством Наташи. Но после заявления Медведева о том, что версия причастности руководства Чечни Кремль не устраивает, он решил, что ему можно все", - сказали правозащитники на вечере памяти Наташи в день ее гибели, прошедшем на прошлой неделе в "Мемориале".

О том, что представляет собой "гуманизация" судебной системы в сегодняшней Чечне, рассказали на той же пресс-конференции правозащитники. Так, 31 мая в Грозном, не знавшем доселе о суде присяжных, прозвучал второй вердикт такого суда. Прогресс? Казалось бы, да. Четверо обвиняемых были оправданы, их выпустили на свободу. Что же дальше? А дальше Рамзан Кадыров устраивает разгон всему судейскому корпусу, в крайне грубой форме обвиняя их в том, что они "оправдывают бандитов". Затем вице-премьер Чечни вызывает всех присяжных и кричит на них. Двоих из отпущенных арестовывают вновь, двое покидают Чечню - так их объявляют ушедшими в лес, а затем происходит невероятное: жюри присяжных принудительно вывозят в лес и требуют от них найти этих двоих оправданных, а отца одного них задерживают.

Такая у нас "гуманизация" судебной системы. Или, возразят мне, это только в Чечне? Но Чечня пока что в составе РФ. Там по-прежнему пропадают без вести люди, по-прежнему пытают задержанных и жгут дома родственников боевиков. Чечня продолжает оставаться зоной полнейшего беспредела силовиков, страха и подавленности населения, типичного тоталитарного режима. И все это происходит на территории Российской Федерации при попустительстве ее президента.

В письме поклонников Дмитрия Анатольевича верно названы преступления путинского правления, такие как "Норд-Ост", Беслан, частые теракты с массовой гибелью людей. Но не названо самое страшное его преступление - война в Чечне: ковровые бомбардировки и тотальное разрушение города Грозного, а затем больших сел (Катыр-Юрт, Гехи-Чу) и других населенных пунктов вдоль линии, по которой в феврале 2000 года ушли из Грозного в горы боевики; многие тысячи погибших детей, стариков и женщин - жертв этих бомбежек и артобстрелов. Зверские "зачистки" с массовой гибелью мирного населения, как это было в поселке Алды в феврале 2000-го. Абсолютное разрушение большого села Комсомольское. И тысячи уведенных силовиками и затем пропавших без вести жителей республики.

Не равнодушие ли большинства населения России к невинным жертвам массовых военных преступлений в Чечне стало прелюдией к тому кошмару в стране, который вполне объективно описали авторы письма в поддержку Медведева?

Грустно, когда умные люди не видят, что оказались в логическом тупике. Президент Медведев не раз уже сам о себе говорил, что не такой уж он и добрый полицейский, а люди все еще хотят верить его нескольким красивым фразам, не подтвержденным ни одним делом. Или легче им жить, слушая эти фразы?

Медведева выбрал Путин. И вовсе не для того, чтобы себя им сменить. Новое избрание Дмитрия Медведева будет благополучным продолжением этого и без того затянувшегося путинского застоя.

[Елена Санникова]

http://www.grani.ru/blogs/free/entries/191017.html
August 29, 2011 15:25

В Ленинском районном суде города Томска идет примечательный судебный процесс. На скамье подсудимых книга "Бхагавадгита" как она есть". Дело возбуждено по иску прокурора города Томска Виктора Федотова, который просит признать книгу экстремистской.

На самом деле, я полагаю, прокурора беспокоит не столько "Бхагавадгита", сколько местные кришнаиты, к которым — ну надо же как-нибудь придраться. Им уже снесли дома в поселке Кандинка (восемь семей с детьми остались без крова), теперь вот ищут, как видно, повод кого-нибудь посадить за распространение «экстремизма».

Снос домов прокурор экстремизмом, конечно же, не считает, а вот книгу — очень хочет считать. "Бхагавадгита" стоит первой в «списке Бродского», где поэт перечислил книги, которые должен прочитать каждый. Но с такими прокурорами, как Федотов, скоро и Бродский окажется «экстремистом».

Прежде чем бороться с экстремизмом, нужно все же определить, что же это такое. «В разных странах и в разные времена было дано много разных юридических и научных определений понятию «экстремизм». Единого определения на сегодняшний день не существует», — говорит Википедия. Именно этим, надо полагать, руководствовались судьи Конституционного суда РФ в 1993 году, когда в одном из ельцинских указов замаячил злополучный термин. Суд постановил тогда «признать не имеющим юридического значения содержащееся в данном пункте Указа понятие «экстремистские элементы», поскольку оно не имеет определенного юридического содержания, что может при применении Указа привести к нарушению конституционных прав граждан» (постановление КС РФ от 12.02.93 №3-П).

Однако с приходом к власти выходцев из КГБ всевозможные статьи и постановления об ответственности за «экстремизм» так и полезли в уголовное законодательство. А что, собственно, еще нужно репрессивной системе, как не термин, который можно трактовать сколь угодно широко, чтобы использовать для политических репрессий — как некогда антисоветскую агитацию и пропаганду? При этом авторы всевозможных «антиэкстремистских» заказов не стесняются того, что оперируют в юридической практике с не юридическим термином.

Лет пять назад в одном районном суде Москвы судили за «призывы к экстремизму» Бориса Стомахина. Вызвали эксперта, а тот на вопрос адвоката о том, что же такое экстремизм, не смог дать ответа. Не в его, мол, это компетенции. Однако же на основании экспертизы этого «специалиста» человека приговорили к 5 годам заключения, которые он отбыл полностью.

Между тем закон един для всех — почему же за куда более растиражированные призывы к экстремизму их авторы не несут понесли ответственности? «Мочить в сортире» — разве это не призыв к экстремизму? А он, между прочим, не только был распространен несоизмеримо шире, но и последствия имел необратимые — реальную человеческую кровь, массовую гибель ни в чем не повинных людей.

Но экстремизм — это все-таки прежде всего действие. В Шанхайской конвенции 2001 года, подписанной и ратифицированной Россией, в определении экстремизма упомянуто и «насильственное посягательство на общественную безопасность». Последние 10-12 лет в нашей стране экстремизм так и кипит. Взрывы жилых домов осенью 1999-го. Ракетный обстрел рынка в Грозном, превративший забитое людьми пространство в кровавое месиво. Удары с воздуха по бегущим от начавшихся в Грозном военных действий. Интенсивные бомбардировки города и многолюдных чеченских сел. Я уж не говорю о кровавой зачистке в Алдах и подобных ей карательных акциях, об уведенных силовиками из дома и затем исчезнувших людях, о массовом применении жесточайших пыток... Этот кровавый конвейер поставил под угрозу безопасность всего населения России, расплодив уверенных в своей безнаказанности лиц в погонах, привыкших удовлетворять потребность в жестокости, не считаясь с законом.

А разве не экстремизм убийство Зелимхана Яндарбиева в Катаре, радиоактивное отравление Александра Литвиненко в Лондоне? А отравление газом заложников на Дубровке, которых убили, вместо того чтобы спасти, пальба по школе с детьми-заложниками в Беслане — разве все это не экстремизм?

Можно вспомнить и бойню в Благовещенске, и повсеместное применение пыток в органах дознания. Дичайшим экстремизмом является массовая преступность сотрудников милиции-полиции, направленная против граждан, которых они обязаны защищать.

Так что же удивляться тому, что экстремизм разросся в стране? Что в юных головах, вдохновленных экстремизмом властей, не вызревают иные представления о методах борьбы со злом кроме экстремистских? Разве не экстремизм сотрудников милиции породил явление приморских партизан?

Сейчас вдруг хватились: ох, сколько же экстремизма вокруг, и почему же это мы вальс не танцуем... Однако г-ну Нургалиеву надо бы знать, что бороться с экстремизмом экстремистскими же методами — это все равно что отчерпывать воду, хлещущую из крана. 7,5 тысяч сайтов он назвал экстремистскими — но на каком основании? По заключениям экспертов? Если нет, то не экстремизм ли это, когда высокое должностное лицо без веских юридических оснований делает такие заявления? Ведь подобные высказывания, произнесенные с высокой трибуны, могут спровоцировать нездоровые настроения в силовых структурах, привести в конечном итоге к массовым нарушениям прав человека. А разве это само по себе не экстремизм?

Однако же и заключения экспертов, и решения судов по подобным делам, как правило, более чем сомнительны, в лучшем случае анекдотичны. Является ли текст экстремистским или нет — это еще вопрос, а само явление заказной экспертизы текста куда больше смахивает на экстремизм. Потому что такими методами можно засудить за что угодно, даже за некоторые тексты Пушкина или Лермонтова.

На мой взгляд, лучшим средством борьбы с экстремизмом было бы сегодня резкое сокращение численности силовых структур и упразднение центров «Э». На содержание всей этой гвардии уходят огромные деньги — куда полезнее их было бы потратить на подготовку педагогов, ученых, врачей, художников, музыкантов — исполнителей того же вальса... Высшее образование неплохо бы сделать доступным каждому человеку - вот и станет меньше экстремизма.

А вот что действительно мог бы сделать г-н Нургалиев, так это объявить борьбу с экстремизмом в своем собственном ведомстве. Разобраться с сотрудниками полиции, которые совершают уголовные преступления. Разобраться с тем, почему при проведении гражданских акций по 31-м числам и в защиту Таисии Осиповой у Соловецкого камня сотрудниками силовых структур применялись жестокие методы разгона. Людям при задержании наносили увечья, применяли садистские приемы — а ведь все это тоже экстремизм.

Вот с этого и начать бы господину Нургалиеву борьбу с экстремизмом - с привлечения к уголовной ответственности сотрудников силовых структур. Разобраться, кто отдает такие приказы, не побояться об этом заявить на высоком уровне. Да и понять, наконец, что с экстремизмом нельзя бороться репрессивными методами - он от этого только усиливается.

Неплохо бы начальникам силовых ведомств, вместо того чтобы следить, что читает и чем дышит молодежь, поинтересоваться кругом чтения своих сотрудников, позаботиться об их этическом, эстетическом и нравственном воспитании.

Впрочем, какой навар будет от этого силовому ведомству? Полицейские станут вежливыми, экстремизма резко поубавится — а с кем же тогда сражаться? С обычной преступностью бороться не так выгодно, а вот с экстремизмом — прибыли много, тут средства из бюджета можно качать. Куда проще древнюю "Бхагавадгиту" отдать под суд: и галочка о проделанной работе будет стоять, и экстремизм никуда не денется — будет чему противостоять.

[Елена Санникова]

http://grani.ru/blogs/free/entries/192115.html
October 07, 2011 19:01


Так совпало, что похороны Василия Алексаняна состоялись накануне пятой годовщины гибели Анны Политковской. И в том, и в другом случае мы имеем дело с политическими убийствами, отличными друг от друга лишь по форме. И эти две судьбы — по всему абсолютно разные, можно сравнить на основании силы характера личности, бескомпромиссности, смелости и обостренного чувства справедливости.

На похороны Василия Алексаняна вчера пришло очень много людей, так что большой траурный зал крематория Хованского кладбища показался в какой-то момент тесным. Люди несли и несли цветы ко гробу, так что цветам уже не хватало места, и сотрудницы крематория несли охапки не уместившиеся гвоздик, роз и хризантем к фотографии слева от изголовья, накладывая горы цветов вдоль фасадной стены зала. Молодой священник отпевал Василия Алексаняна на армянском языке душевно и искренне, так что все могли оценить красоту армянских духовных песнопений. Затем он передал горсть земли родным Алексаняна и те крестообразно положили ее во гроб. Георгий Гарникович, отец Василия Алексаняна, объяснил пришедшим, что в тюрьме его сын пришел к Богу, он крещен в армянской церкви, и потому так важно здесь было отпевание. Затем, встав у изголовья гроба, короткую речь произнесла Марина Филипповна Ходорковская. Она сказала, что смерть этого молодого и талантливого человека — убийство, и что убийцы его должны понести наказание по заслугам. Георгий Гарникович в свою очередь сказал, что вера, к которой пришел его сын, призывает к добру и миру, и потому мы должны быть добрее. Утверждение об убийстве он подтвердил, засвидетельствовав, что до ареста у сына было отличное здоровье. Затем люди получили возможность подойти к усопшему, высказать слова соболезнования отцу и братьям Василия, задержаться на мгновение рядом с его мамой, сидевшей у гроба.

Люди самые разные — и адвокаты, и бывшие сослуживцы, и родные, и друзья родителей, и общественные активисты, участвовавшие в уличных акциях в защиту Алексаняна, и журналисты — все объединились здесь в каком-то молчаливом потрясении этой гибелью. Выйдя из зала крематория, Георгий Гарникович сказал в ответ корреспондентам, что у Василия было острое восприятие справедливости с самого детства. Себя же он винит в том, что не дал сыну чувства самосохранения. Он считает это чувство национальным, поскольку его народ подвергался в истории геноциду, и потому армяне имеют обыкновение быть в житейских делах осторожными ради сохранения рода, не лезть, что называется, на рожон. У Василия же это чувство полностью отсутствовало. «Василий очень любил Армению и любил ездить туда, но он и «обожал Россию», был воспитан на русской культуре. Окончив Гарвард, Василий имел возможность остаться работать за рубежом, ему предлагали престижные вакансии в разных странах, но он вернулся в домой, а когда его позвали в ЮКОС, пошел туда не ради денег, первый год он вообще получал гроши, его просто увлекли масштабные начинания Ходорковского».

Георгий Алексанян, по профессии физик, приехал из Армении в Москву в студенческие годы, здесь женился и вырастил троих сыновей. Василий был по счету вторым сыном. Из отзывов друзей семьи, пришедших в большом количестве на похороны, можно было понять, какой удивительно сплоченной, дружной и сердечной была семья Алексанянов, как любили друзья приходить к ним в гости. Георгий Гарникович рассказал о студенческих годах сына. Василий учился сначала на вечернем отделении юридического факультета МГУ, и отец устроил его работать садовником в институте химической физики. Уже тогда сослуживцы, глядя на трудоспособность Василия, говорили: «Ну у вас и сын, он далеко пойдет...»

Чтобы перевестись на дневное отделение, Василию нужно было сдать 2 сессии на одни пятерки и дополнительные экзамены, включая латынь. Все это ему удалось. «После этого я начал в него верить, я увидел, что он по-настоящему умеет работать и у него есть способности», - сказал Георгий Гарникович. В Гарвард Василия рекомендовали также по результатам блестящей учебы. В студенчестве Василий за две недели освоил латынь, а в тюрьме он выучил итальянский настолько, что мог после освобождения переводить отцу на русский итальянские радиопередачи.

На днях, разбирая документы сына, Георгий Гарникович наткнулся на ящики, битком набитые квитанциями благотворительных переводов: Василий Алексанян посылал их тяжело больным детям, которым требуется помощь на лечение, а информацию о них он находил в интернете.

Очевидно, что в лице Василия Алексаняна система убила не только ни в чем не повинного человека, но и человека высоких нравственных принципов и редких качеств, талантливого, мужественного, работоспособного, каким любое здоровое общество дорожило бы и гордилось.

Григорий, младший брат Василия Алексаняна, рассказал, что когда начались аресты сотрудников ЮКОСа, он попытался уговорить брата уехать, но Василий реагировал резко: «Они не имеют права меня арестовать!» После ареста Ходорковского Василий стал еще более активно работать, восполняя отсутствие тех, кто поспешил из ЮКОСа разбежаться.

В следственном изоляторе Алексаняну создавали особо тяжелые условия в отместку за его бескомпромиссность. Когда смертельная болезнь стала стремительно развиваться, он не только категорически отказался вести разговоры о даче ложных показаний в обмен на свободу, но и огласил имена предлагавших ему грязную сделку во всеуслышание в Верховном суде, несмотря на то, что находился во власти этих людей.

Василий Алексанян был бы жив сегодня, если бы пошел тогда на компромисс. И жил бы еще долго, если бы не сам его противозаконный арест. Поэтому можно смело сказать, что он не просто был убит, а погиб в противостоянии системе. И еще раз хочется вспомнить слова Алексаняна, произнесенные из-за решетки: «Если уж такая жертва приносится мною, вольно или невольно, она должна пробудить сознание у людей. Помочь увидеть им то, что происходит в стране...»

Жесткие слова Марины Филипповны Ходорковской, которая посылает проклятия палачам, и мягкие слова Георгия Гарниковича Алексаняна о той доброте, к которой призывает принятая Василием Алексаняном вера, могут и должны гармонично сочетаться в том душевном пробуждении и в том противостоянии злу, к которым взывает память о судьбе Василия Алексаняна.

[Елена Санникова]

http://grani.ru/blogs/free/entries/192212.html

Дорогие друзья!


Мы призываем вас выступить в защиту умирающего в тюрьме Красноярска чеченца Зубайра Зубайраева.

О его судьбе не раз писали журналисты и правозащитники. Крайне жестокое обращение с ним в колониях Волгограда ( сотрудники ЛИУ-15 прибивали ступни его ног к полу гвоздями ) получило огласку в феврале-марте 2009 года, а журналистка из Волгограда Елена Маглеванная была вынуждена покинуть страну в результате преследования властей за публикации о Зубайраеве.

Однако с тех пор положение Зубайраева ухудшилось. Его регулярно жестоко избивают в тюрьме Минусинска под Красноярском. У него сломан позвоночник, не действует рука и нога, он — лежачий больной, но его продолжают избивать даже в таком состоянии. Каждый раз, когда его кто-либо посещает, он рассказывает правду о том, как с ним обращаются, и за это его подвергают новым избиениям.

Как свидетельствует заявление общественной организации Екатеринбурга «Мастерская судебных тяжб» о Зубайраеве, Минусинская тюрьма славится как место убийства заключенных. Зубайраев рассказал правозащитникам правду о том, как подвергался пыткам на следствии, как был осужден по сфабрикованному обвинению, за что не раз получал угрозы, что он не выйдет на свободу, его убьют в тюрьме и представят это как самоубийство.

Ситуация с Зубайраевым имеет также национальную подоплеку. Так, например, в присутствии членов Общественной наблюдательной комиссии Красноярского края и адвоката Качанова Р. Е., начальник СИЗО № 1 Красноярского края во всеуслышание называл Зубайраева «ваххабитом» и обвинял в каких-то убийствах, в то время как в приговоре у Зубайраева таких обвинений нет. Штампы «террорист», «ваххабит», «боевик» определяют крайне жестокое отношение некоторых сотрудников ФСИН, включая начальников тюрем и колоний, к заключенным чеченцам, что способствует разжиганию межнациональной розни и преступлениям по отношению к ним на национальной почве.

На свидания с адвокатом Зубайраева приносят на плечах другие заключенные, он лежит во время свидания на полу, не имея возможности ни пошевелиться, ни перевернуться на бок или спину, испытывая при этом мучительные боли. Без посторонней помощи Зубайр Зубайраев не может ни помыться, ни отправить естественные человеческие потребности, так как из-за сломанного охранниками в тюремной больнице Красноярска (КТБ-1) позвоночника он закован в железный корсет. Факты чудовищных пыток и издевательств над тяжелобольным заключенным Зубайраевым администрацией скрываются, тюремные медицинские работники не фиксируют данные о состоянии его здоровья в медицинских документах.

Недавно Зубайраева посетил адвокат и еще раз воочию убедился в его тяжелом состоянии.

В связи с непосредственной угрозой жизни и невозможностью дальнейшего отбывания наказания Зубайраева З. И. мы настаиваем на его досрочном освобождении по состоянию здоровья.

Мы призываем журналистов, правозащитников и всех неравнодушных граждан включиться в кампанию по спасению жизни заключенному Зубайру Зубайраеву.

Освобождение Зубайра Зубайраева важно для изменения правового и нравственного климата в стране, где сотрудники тюрем, убежденные в собственной безнаказанности и вседозволенности, позволяют себе выступать в роли палачей.

Российское общество не должно допустить пополнения списка жертв системы, убившей Сергея Магнитского и Василия Алексаняна.

Людмила Алексеева, правозащитник, глава Московской Хельсинкской группы, Москва
Светлана Ганнушкина, председатель комитета "Гражданское содействие", Москва
Елена Санникова, журналист, правозащитник, Москва
Михаил Кригер, предприниматель, Москва
Юлия Башинова, журналист, Молодежное правозащитное движение, Москва
Татьяна Монахова, библиотекарь, Москва
Людмила Евстифеева, пенсионерка, Москва
Павел Люзаков, главный редактор газеты " Свободное слово", Тверская обл.
Елена Маглеванная, журналист, Финляндия
Михаил Трепашкин, адвокат МКА "Межрегион", Москва
Малика Зубайраева, медработник, ЧР
Юлия Дрогова, участник ОДД "Солидарность", Москва
Раиса Гришечкина, пенсионерка, Ростов-на-Дону
Сергей Давидис, юрист, Москва
Евгений Фрумкин, член партии Демократический союз, Москва
Виктория Пупко, правозащитник, Бостон, США
Мария Парамонова, участник Молодежного правозащитного движения, Москва
Карина Котова, Москва
Анна Каретникова, юрист, Москва
Яндарбиев Леча, инженер
Марьин Сергей, Республика Мордовия
Любовь Мосеева-Элье, "Мемориал"; Калуга
Евгений Сафронов, ВООСМ "Воротынск-переселенец"
Мария Сафронова, ВООСМ "Воротынск-переселенец"
Александр Мосеев, член ОНК, Калужская область
Юлия Титова - движение "За права человека", Калуга
Людмила Альперн, член ОНК, Москва
Фефилова Лариса, член ОНК, Удмуртская Республика
Борис Пантелеев, комитет «За гражданские права", Санкт-Петербург
Элла Полякова, Комитет солдатских матерей, Санкт-Петербург
Алексей Соколов, «Правовая основа», Екатеринбург
Гуля Соколова, «Правовая основа», Екатеринбург
Сергей Князькин, председатель Комитета по защите прав человека Республики Татарстан
Лев Пономарев, исполнительный директор Движения "За права человека", Москва
Надежда Раднаева, юрист движения "За права человека", Москва
Олег Васильев, активист движения "Свободные радикалы", Москва
Серж Константинов, активист движения "Свободные радикалы", Москва
Вениамин Дмитрошкин, активист движения "Свободные радикалы", Москва
Сахарнова Ксения, журналист, Москва
Даниил Бейлинсон, программист, Москва
Всеволод Чернозуб, активист движения "Свободные радикалы", Москва
Вячеслав Башков, активист Межрегионального центра прав человека, Екатеринбург
Сергей Вальков, координатор общественной организации "Ивановское областное общество прав человека", Иваново
Владимир Шаклеин, председатель Межрегионального центра прав человека, Екатеринбург
Алекс Мома, Ненасильственная Радикальная партия, движение "Свободные Радикалы", Москва
Вадим Постников, журналист-правозащитник, Тюмень

Сбор подписей продолжается.

[Елена Санникова]

http://www.grani.ru/blogs/free/entries/197019.html
April 10, 2012 11:05


Врачи, причастные к гибели Сергея Магнитского, официально освобождены от ответственности, а фантастическое, абсурдное возобновление дела против погибшего в неволе человека признал законным Конституционный суд страны. Эти два совпавшие друг с другом события будто обнажили злобные клыки системы, еще раз показав, как прогнила она насквозь, как откровенно структуры, призванные охранять порядок и закон, продолжают хладнокровно творить беззаконие. Система будто бы мстит Сергею Магнитскому за его одинокое стояние в правде, за отказ поступать по ее лживым и преступным установкам, за то, что и убитый ею, он принес ей столько неприятностей и неудобств.

Такое продолжение посмертного преследования Сергея Магнитского пришлось на его сорокалетие. Холодок пробегает по коже, как подумаешь, каким молодым, полным энергии, сил, жизненных планов был этот человек – не готовивший себя к подвигу, но совершивший подвиг, когда потребовала судьба. Меньше года гибельных условий в московском следственном изоляторе хватило, чтобы он тяжело заболел и погиб. Если бы не его твердость на следствии – ему бы не создали таких условий.

По другой же версии, его просто-напросто убили.

8 апреля, в день рождения Сергея Магнитского, в Музее и общественном центре имени Сахарова прошел вечер его памяти. После просмотра фильма «Сергей Магнитский – Справедливость. Закон. Судьба» и минуты молчания выступили Борис Немцов, Ирина Ясина, Людмила Алексеева, Елена Панфилова, Вадим Коровин, Зоя Светова, Валерий Борщев. Близкий друг Сергея Магнитского исполнил посвященную ему музыкальную композицию. Когда к микрофону подошла Наталья Николаевна, мать Сергея, зал встал и встретил ее рукоплесканиями. Она отметила, что ее сын родился за один час до Пасхи, а его сорокалетие совпало с Вербным воскресением. Как будто какой-то знак судьбы, напоминающий о победе жизни над смертью, добра над злом. Наталья Николаевна поблагодарила всех, кто сочувствует ей, кто делает что-то для сохранения доброго имени ее сына. Татьяна Руденко, тетя Сергея Магнитского и близкий ему человек, рассказала о том, что в музее Берлинской стены полгода назад открылась постоянная экспозиция, посвященная Сергею. Ежедневно этот музей посещают около 3 тысяч человек.

Присутствующим на вечере стало еще раз очевидно, какого удивительного человека в лице Сергея Магнитского утратило общество и страна. Однако же над траурной нотой преобладала светлая – очевидности нравственной победы Сергея Магнитского над злом и ложью. И эта победа, сколько бы ни лютовали силы подлостью и зла, не отнимется и одолеет их в конечном итоге.

Борис Немцов. Фото Елены Санниковой

Людмила Алексеева. Фото Елены Санниковой



Елена Панфилова. Фото Елены Санниковой


Валерий Борщев. Фото Елены Санниковой



Наталья Магнитская. Фото Елены Санниковой

[Елена Санникова]

http://www.grani.ru/blogs/free/entries/198644.html

June 26, 2012 15:35


Станислав Дмитриевский имеет обыкновение ходить на «несанкционированные» протестные акции с рюкзаком — чтобы близкие не тревожить с передачами, если заберут. И на тот приговор, когда его нелепейшим образом судили по 282-й, он тоже пришел с огромным рюкзаком — на случай реального срока. Помню, как всем скопом мы съехались в Нижний Новгород морозным февральским днем 2006 года и как переживали за Стаса. Тогда обошлось все условным сроком.

Но на последнюю акцию Станислав вышел налегке. В голову не могло прийти, что заберут именно на ней. Ведь тут ни капли политики. Просто защита города от варварства местных чиновников и коррупционеров. Защита уникального и на удивление красивого красивого памятника архитектуры от преступного разрушения. Однако же забрали. И посадили. А в спецприемниках сейчас новое правило: не более 10 кг передачи за весь административный срок. А Стасу нужны книги, много книг. Они тяжелые...

Вот и ходи защищать архитектуру родного города без рюкзака!

Стаса приговорили к 15 суткам административного ареста за якобы неповиновение сотруднику полиции. Кассационный суд снизил наказание до 13 суток. На то, что сотрудники полиции сами не повиновались требованию закона и задержали не тех, по чьей вине преступно уничтожается памятник архитектуры, а тех, кто это преступление пытался пресечь, судья внимания, разумеется, не обратила.

Я надеюсь, что когда-нибудь суд все-таки обратит внимание на это и ответственность понесут и те, кто разрушил уникальное здание, и те, кто незаконно приговорил его защитников.

А пока я хочу напомнить всем, что в настоящее время в Нижнем Новгороде отбывают сроки административного заключения следующие защитники исторического наследия нашей страны:

активисты "Другой России" Екатерина и Александр Зайцевы (по 15 суток ареста),
историк и правозащитник Станислав Дмитриевский (13 суток),
64-летний пенсионер Юрий Гольберг (8 суток),
юрист и активистка "Справедливой России" Марина Чуфарина (8 суток).

18 июня эти люди пытались защитить от незаконного разрушения старинную деревянную постройку по адресу Б.Покровская, 98

Такие «восхитительные» приговоры вынесла защитникам исторического наследия страны судья участка №6 мирового суда Нижегородского района Юлия Китаева

Прошу обратить на это внимание Amnesty International и все аналогичные международные и местные правозащитные организации. Прошу обеспокоиться этим всех людей доброй воли.

За решеткой настоящие узники совести. Говоря юридическим языком, законным и обоснованным будет требование общественности о немедленном их освобождении.

[Елена Санникова]

http://www.grani.ru/blogs/free/entries/198463.html
June 18, 2012 15:14


Новый закон о митингах, возможно, не так страшен, как кажется. Слишком уж второпях он принимался. Самые высокие штрафы, насколько я понимаю, предусмотрены в нем за причинение вреда здоровью и повреждение чужого имущества. Но ведь на то уголовные статьи всегда существовали. Выходит, если вред чужому здоровью причинен вообще – это уголовная статья, а если на митинге – административная, новый закон о митингах. Причем если полицейский причинит вред вашему здоровью – его следует судить по уголовной статье, а если митингующий ему – то по административной... Конечно, не это имели в виду законотворцы. Они ведь там приписали: «...если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния». Но забыли разъяснить, какое такое реальное причинение вреда чужому здоровью может не быть уголовно наказуемым.

И много таких несуразиц содержится в этом законе. «Правовая калоша», как сказал бы Станислав Маркелов, юридический оксюморон, тупость и глупость. А что умного могли придумать думские законотворцы в такой спешке и панике?

Однако у нас не только дума управляема, но и суд, и, конечно же, этот закон намереваются использовать по беспределу (то есть приговаривать людей к большим штрафам не за реальные нарушения, а за выдуманные). Остудит ли это желание людей выходить на протестные акции? Думаю, что ровно наоборот.

А решение суда можно обжаловать. Вплоть до Страсбурга. Так что этот закон очень даже выгодным может оказаться. Присуждают вам 200 или 300 тысяч штрафа (да пусть даже 20-30) – не забудьте обжаловать. Оставят приговор в силе – пусть еще одним поводом для объединения граждан послужит сбор средств для оштрафованных. Только не надо лениться обжаловать дальше – в Страсбург. И через 5-6 лет, а то и раньше несправедливый штраф компенсируют такой же или даже более крупной суммой в евро. Государство получит ваш штраф – оно же вам потом его и вернет. С процентами. Так что не стоит бояться штрафа. А бояться надо совсем другого.

Вспомним Галича: «Бояться-то надо только того, кто скажет: я знаю, как надо». Тех, кто знает, как надо, среди нас немало. Каждый из таких знатоков убежден, что прав только он – и никто кроме. А с такой уверенностью, как правило, соседствует и жажда командовать другими. Забавно получается: люди выходят, чтобы отстоять свои права и свободы перед лицом репрессивной власти, и тут же в их рядах заводятся командиры, жаждущие учить, куда им ходить, куда не ходить, как забыть о своей свободе и подчиниться их «революционной» тактике.

Вот кто-кто, например, полагает, что выходить на гражданские акции нужно как на войну и при этом ни в коем случае не показывать полицейским паспорт во исполнение «бойкота незаконной власти».

А я вот, хоть убейте, не могу понять, почему я должна подчиняться каким-то «законам военного времени», если я хочу жить по законам мира, а не войны. И власть хочу заставить жить по этим законам. Мне заявляют: «Никто не требует быть героем, но не герои должны сидеть по домам, а не мешать профессионалам». А я вот, может быть, не хочу, чтобы на мирный протест в моем городе выходили хмурые и воинственные «профессионалы». Я хочу радости и улыбок на улицах города, а не гражданской войны. Я хочу предотвратить ее – эту войну.

Представьте, каково мне слышать из уст вчерашних собеседников и даже как будто соратников лозунги типа «Путин будет казнен» или «Смерть оккупантам» – мне, убежденному противнику смертной казни и насильственных методов борьбы. Эту кровавую революционную риторику нам с детских лет в тоталитарном государстве навязывали – а мы не принимали ее, эту идеологию смерти, за что и были гонимы. Каково же сейчас терпеть этот опустошающий кровавый вздор из уст «профессионалов»?

Да и героизм я понимаю совсем по-другому. Ребенка из огня спасти – вот это героизм. А паспорт не предъявить той структуре, которая тебе же его и выдала, из рук которой ты его добровольно однажды получил, – это всего лишь продемонстрировать собственную беззаботность, наличие свободного времени.

Как-то весной я оказалась в одном автозаке с женщиной, у которой больная мама с инсультом дома осталась. В отделении люди дружно потребовали отпустить ее первой – и своего добились. Как бы она смотрелась по отношению к беспомощной матери, если бы встала в позу и спрятала паспорт или отказалась от подписи под объяснением? «Не ходи, не приходи» – это ей уже власти сказали, а наше дело сказать ей приветливо: приходите еще! Ее подвиг повседневен – годами ухаживать за тяжело больной мамой. Но и право ее неотъемлемо – выйти в свой краткий выходной с белой лентой туда, куда она сочла нужным.

«Не готов оставить дома паспорт – не приходи, и даже мимо не проходи», – командуют между тем «профессионалы». Но люди, наверное, сами разберутся, куда им приходить и где проходить. Брать паспорт или не брать, предъявлять его или нет – это дело совести каждого, и никто ему в том не указ – за то и боремся. Если кто-то отказывается показать паспорт, выражая таким образом протест против незаконного задержания, – важно не допустить применения к нему пыток. Но брать с него пример или не брать – это каждый пусть для себя решает, по своим обстоятельствам, возможностям и разумению. И нельзя на человека при этом давить в ту или иную сторону.

В Советском Союзе было движение верующих людей, которые вообще не брали паспорт. Такая была форма непризнания безбожной власти. Они отсиживали за этот принцип долгие сроки в тяжелейших условиях. Но им и в голову не приходило кого-либо призывать следовать их примеру, укорять тех, кто поступает иначе, или называть самих себя героями.

«Фотографируются, обнимаются на лавочках и радуются непонятно чему», – возмущается «профессионал», наблюдая задержанных рядом с собой в автозаке. А я скажу: да тем и прекрасен сегодняшний протест, что люди улыбаются. Улыбки и радость – это и есть сегодня наше оружие против хмурой тупости и беспросветной глупости полицейщины. Демонстрировать интеллигентность и миролюбие – это прекрасная возможность доказывать несчастным полицейским их неправоту, преступность приказов, которым они подчиняются, когда хватают и тащат в автозак ни в чем не повинных людей.

«Протест... переполняется обывательщиной – людьми, не готовыми ни к чему и потому опасными для товарищей, склонными к предательству, и именно такие люди заполняют твой пыточный автозак», – негодует «профессионал», умудряясь даже автозак приватизировать. А ведь он мог бы, этот «профессионал», оказать юридическую или моральную помощь тем, кого забрали совсем уж случайно. Лучше бы, конечно, вообще никого не забирали. А уж коль скоро оказались в одном автозаке люди разных взглядов и возрастов – пусть как можно меньше будет среди них тех, кто ненавидит других за миролюбие, за отсутствие «героизма», за то, что они не такие, как он, что мыслят и действуют по-другому. Подобная ненависть и есть сегодня опасность и предательство общего дела.

«Зачем ты пошел демонстрировать мужество, которого у тебя нет?» - вопрошают «профессионалы», тем самым проговариваясь: они, оказывается, приходят демонстрировать мужество. Им трудно, наверное, понять, что кто-то выходит для другого: выразить свою гражданскую позицию, например, или быть там, где могут задерживать людей, наблюдателями, или пытаться защитить от слишком жесткого задержания слишком уж серьезных «профессионалов».

«Процент нормальных радикалов снизился за счет гуляющих тусовщиков и случайно взятых прохожих», - возмущается «профессионал», недовольный тем, что на улицу вышло слишком много людей. А я скажу: как хорошо, что снизился процент радикалов. Пусть будет побольше «тусовщиков» и «зевак», побольше «обывателей» и просто хороших людей. Радикалы – они там, наверху.

Радикализм - это «мочить в сортирах», «резать так, чтоб не выросло». Это увезти журналиста в лес и пригрозить кровавой расправой, а то и устроить ее. Или отдать подчиненным приказ хватать спокойно прогуливающихся людей и тащить в автозаки. Радикалы – они. А с нами пусть будет как можно меньше радикалов и как можно больше просто хороших и добрых людей.

«На войне главный принцип: если не готов, уходи», - диктуют «профессионалы» свои «законы» и даже не предлагают, а вменяют нам в обязанность «поделиться на ответственных подпольщиков и порядочных обывателей», «порядочность» которых будет состоять в том, чтобы не мешать «подпольщикам».

По мне же порядочность сегодня – это устремленность к миру, а не к войне. Я полагаю, что генерал Григоренко лучше, чем нынешние «подпольщики», разбирался в тактике войны, однако же, став видным участником открытого, мирного и высоконравственного гражданского протеста в условиях жесткого тоталитаризма, он отчетливо заявил, что «в подполье можно встретить только крыс».

Не хотят почему-то эти «профессионалы» и «подпольщики» понять, что если (не дай Бог) начнется настоящая гражданская война, то им придется подчиняться воле командования, а не «демонстрировать мужество» и учить «обывателей». Тогда о правах и свободах надолго придется забыть. Война перепахивает сознание людей, глубоко травмирует на поколение вперед, и десятилетия проходят, прежде чем общество начинает преодолевать травмы войны. А в гражданской же войне вообще не бывает победителей.

Сейчас у власти много тех, кто любит язык войны, и жажда «подпольщиков» воевать как раз им на руку. Наша же задача – противостоять войне миром. И всем миром, что называется.

Сегодняшний протест тем и силен, что мирен, что свободен от партийности, от подчиненности лидерам, от воинственности. Люди улыбаются друг другу – и это прекрасно. Люди выходят с радостью на лицах – и этим предопределяют успех. Люди не хотят кровавой революции – и это отлично.

Побольше бы таких гражданских акций, какими были «Белое кольцо», прогулка с писателями, первые дни «Абая». Побольше солидарности с политзаключенными и призывов к милосердию. Побольше улыбок, света, тепла, широты, доброты, уважения друг к другу и взаимопонимания. И поменьше злобы, напыщенного героизма, тупой партийной ограниченности. «Бояться-то надо» собственного недружелюбия, злобы, избыточной категоричности.

Конечно, полностью без «нормальных радикалов» никак. Они с неизбежностью появляются там, где собирается больше трех. Но наша задача – оставить их в меньшинстве. А если хоть одного из них удастся перетянуть на нашу сторону – на сторону мира и добра, – то эта победа будет столь же драгоценна, как и преодоление полицейщины.

[Елена Санникова]

http://www.ej.ru/?a=note&id=12565
11 ЯНВАРЯ 2013 г.

Два события в конце минувшего декабря как бы наглядно проиллюстрировали итоги 2012 года. 29 декабря в «Российской газете» был опубликован нашумевший «антимагнитский закон». В тот же день бесшумно, почти незаметно, в Новопушкинском сквере прошел митинг «Почта свободы».

Первое событие завершило первый год работы новой Государственной думы. Второе подытожило первый этап протестного движения, которое вспыхнуло год назад в ответ на вопиющую противозаконность, граничащую с откровенной уголовщиной, процесса избрания этой Думы.

Важнейшим вектором деятельности Думы в течение года было законотворчество, направленное на подавление прав и свобод граждан России, то есть откровенно противоречащее Конституции. Кто по плохой дорожке пойдет, как говорится... Протестному же движению пришлось в течение года учиться жить в условиях уже не шуточных политических репрессий.

Последний закон, в спешке принятый Госдумой пред уходом на новогодние каникулы, должен войти в учебники как пример правового фарса. В нем даже дата вступления в силу проставлена — 1 января, хотя обычно законы у нас вступают в силу через 10 дней после их опубликования. Цель сформулирована достаточно откровенно: дать «адекватный» ответ на «закон Магнитского». А чем, собственно, раздосадовал российскую власть этот принятый в Соединенных Штатах закон? Разве он как-нибудь затрагивал ее интересы? Ведь он направлен исключительно против чиновников, причастных к гибели в тюрьме Сергея Магнитского. И принят исключительно потому, что правоохранительные органы в родном Отечестве ничего не предприняли для того, чтобы привлечь к ответственности убийц Магнитского и расследовать те преступления, которые он разоблачал.

Власти хотя бы для виду могли посокрушаться: дескать, что вы, не мы же его убили, и деньги крали не мы, просто руки еще не дошли расследовать это дело… Так нет же. Все церемонии были отброшены: мол, воровали — и будем воровать, убивали — и будем убивать, а кто посмеет нам, неподсудным и всемогущим, палки в колеса ставить, тому, пожалуйста, — дадим «адекватный» ответ.

«Закон Магнитского» вводит санкции в отношении конкретных российских чиновников, причастных к нарушениям прав человека и нарушению принципа верховенства права. «Адекватный» ответ тоже как будто упоминает граждан США, «причастных к нарушениям прав и свобод человека», делая, впрочем, главный акцент на нарушении прав исключительно российских граждан на территории США. Но чиновники из Штатов и так не рвутся ездить в Россию и заводить в ней банковские счета. Поэтому в следующей части закон наносит удар по деятельности российских НКО, так или иначе сотрудничающих с общественными организациями либо просто гражданами США. И завершающий аккорд, чтобы все уже просто взвыли от ужаса, — запрет для граждан США усыновлять российских сирот. Всем гражданам, не только тем, кто «нарушает права». Всех сирот, не только тех, кто обращается в НКО.

«Антимагнитский закон» никак не затрагивает интересы ни американских чиновников, ни конгрессменов, ни тем более тех, кто нарушает «права российских граждан в США». Зато прямой наводкой бьет по людям доброй воли, по неравнодушным сердцам, по тем, у кого душа болит за обреченных на мученическое небытие ребятишек. Ах, вам жалко несчастных детишек? Так не мешайте нам воровать и убивать! А не то как раз самого беззащитного и ущипнем.

В день опубликования горе-закона в Новопушкинском сквере люди надписывали новогодние открытки томящимся в неволе политзаключенным. В тех самых «Бутырках» и «Матросской тишине», где три года назад был убит Сергей Магнитский, сегодня сидят узники 6 мая — люди, на которых власть выместила свою злобу за массовые протестные мирные акции прошлой зимы и весны.

Людей на этом мероприятии было не так много — не больше тысячи. Но, несмотря на морозный вечер, в Новопушкинском сквере было тепло от избытка умных, добрых, благородных человеческих лиц. Люди разных возрастов, разных взглядов, разных статусов и профессий были объединены одним желанием — выразить поддержку, солидарность и сочувствие узникам совести. Со сцены выступали родители узников, и в их голосе не было ни потерянности, ни сломленности. Выступали близкие друзья с простым, человечным рассказом о каждом из них. Очевидно, что на месте узников 6 мая мог оказаться каждый из нас, любой из наших ближайших родственников или друзей. Число политзаключенных в России медленно, но верно росло все последние годы , но ни один из этих разрушительных для страны 12 лет не дал такого резкого притока узников совести в российские тюрьмы, как 2012 год.

В Новопушкинском сквере горела новогодняя иллюминация, сияла огнями елка. На столиках, расположенных у замерзших фонтанов, люди надписывали открытки в места заключения — и тем, кто в московских тюрьмах ждет сегодня судебных процессов, и тем, кто разбросан по далеким от Москвы лагерям. А на сцене рассказ о политзаключенных сопровождался демонстрацией их фотографий, глядя на которые, верилось, что настоящие люди в нашей стране не перевелись.

Позади — насыщенный событиями год, когда власть перестала скрывать свое лицо и перешла к открытой конфронтации с народом. Впереди — череда новых политических репрессий. В общественном противостоянии четко обозначились два полюса.

На одном — рабы на золотых галерах, запутавшихся в сетях вранья и преступной поруки, обремененные избытком наворованного имущества, жирующие и купающиеся в роскоши на фоне разграбленной, съеденной коррупцией, беззаконием и жестокостью страны.

На другом — люди доброй воли, выходящие на мирный протест против немирного произвола, не желающие отсиживаться по углам, готовые жертвовать не только своим социальным положением и имуществом, но и здоровьем своим, и свободой ради того, чтобы стала человечной и свободной их многострадальная страна.

Мы уже празднуем победу — победу светлого, доброго порыва над малодушием и страхом, обостренной гражданской совести — над апатией и сомнениями, воли к добру и справедливости — над озлобленностью и ложью.

И, несмотря на все противоречия и драмы, которых не избежать, есть надежда, что протестное движение в России будет сохранять высокую планку, расширяться и эволюционировать. Что оппозиция будет солидаризироваться с гражданским обществом, что борьба за свободу политзаключенных станет целенаправленным общим делом, а новые репрессивные законы типа упомянутого «антимагнитского» общество сумеет аннулировать.
Фоторепортаж акции в Новопушкинском сквере:
http://elena-n-s.livejournal.com/300265.html

Фотография автора.

[Елена Санникова]

http://www.ej.ru/?a=note&id=24488
20 ФЕВРАЛЯ 2014 г.

ЕЖ/Олендская Мария

Скандал вокруг заметки Виктора Шендеровича раздули, по обыкновению, те, кто не прочел. Или, прочитав, так ничего и не понял, но зато обиделся.

А нужно всего-то внимательно прочесть, чтобы понять, что не в Олимпиаде там дело, и даже сравнение двух Олимпиад, Берлинской и Сочинской, тут в сущности ни при чем. И даже не красавица-фигуристка — главная тема этого текста. В центре его — сам автор, пытающийся разобраться со своим «душевным разрывом».

Очевидно же, что выступление Юлии Липницкой автора искренне потрясло. Да так, что пошла «на разрыв» душа закоренелого скептика. (И разве это — не высокий комплимент дивному дарованию победительницы?)

Автор изо всех сил старается свое умиление и восторг приглушить, чтобы душа не примирялась с тем, к чему она не лежит — с навязываемым ура-патриотическим настроем, с бандитским «олимпийским» распилом, ставшим бедствием для страны.

Впрочем, можно и не ходить так далеко, в 1936-й год, чтобы вылить ушат ледяной воды себе на голову. Есть множество более близких вещей.

Можно вспомнить, например, о том, что кроме юной красавицы Юли в торжественном блеске олимпийских огней есть еще и красавица Саша в душном загоне Замоскворецкого суда, для которой прокурор запросил шесть лет ГУЛАГа за единственный бросок неустановленного предмета в неустановленном направлении. О том, что в один из завершающих дней Олимпиады судья Никишина будет долго читать в духоте зала суда приговор восьми узникам 6 мая, в основном — сверстникам успешных олимпийских спортсменов, ничуть не менее талантливым и красивым и ровно такое же право имеющим на открытое небо над головой, на радость и процветание юности, на свои труды и успехи. Но вот скоро два года уже, как они томятся в душных камерах московских тюрем, теряя здоровье и лучшие годы жизни — за то лишь, что открыто и честно выразили свою гражданскую позицию. И к каким еще срокам в пыточных условиях ГУЛАГа вот-вот приговорит этих ребят Замоскворецкий суд?

Да много еще о чем можно вспомнить на фоне блестящих выступлений олимпийцев.

Красота и талант вне критики в любую эпоху и в любую смуту. Спортсмены не виноваты, что к их успехам норовят примазаться блудливые политики. Это не спортсменов вина, а наша, что мы позволяем политикам использовать для своего пиара чужой успех. Если бы мы вкладывали столько же усердия и труда в свое правозащитное дело, сколько эта девочка на коньках — в гармонию своего тела, то давным-давно добились бы освобождения всех политзаключенных.

Так что не надо стыдиться своего восхищения. Потому что это искренне и сильно. Потому что жизнь не жизнь «без божества, без вдохновенья» и без этих слез. И потому, наконец, что, может быть, только благодаря таким вот девочкам на коньках мир еще не исчез без возврата под пеплом ядерных войн.

Фотография Марии Олендской / ЕЖ

[Елена Санникова]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...es/245260.html

23.10.2015

Закон о применении в системе ФСИН физической силы, давно уже поименованный общественностью "законом садистов", принят уже Госдумой в первом чтении.

На этом фоне в стране идут уголовные процессы, в которых преследованию подвергаются заключенные, осмелившиеся пожаловаться на произвол администрации, на истязания и жестокие побои. В Мордовии заключенный Решетов пожаловался в Следственный комитет на сотрудников колонии, жестоко его избивших, однако вскоре получил отказ в возбуждении уголовного дела по своей жалобе и... возбуждение уголовного дела против него самого. В минувшем июле районный Зубово-Полянский суд приговорил Решетова к заключению за "заведомо ложный донос".

В Оренбурге аналогичному уголовному преследованию подвергся заключенный Селиверстов.

В Саратове идет процесс по обвинению заключенного Сергея Хмелева в заведомо ложном доносе на сотрудников колонии ИК-17 города Пугачева. 15 октября дали показания заключенные, назначенные свидетелями обвинения. Их роль была - рассказать, каким комфортным санаторием является ИК-17, да случился прокол: один из них, Вячеслав Ефимов, рассказал, какой чудовищный произвол творится в колонии, как часты случаи жестоких избиений.

"Хоть убьют, но врать я не буду, буду говорить правду", - сказал заключенный Ефимов.

На заседании 21 октября судье Богдановой было подано заявление, в котором Вячеслав Ефимов попросил суд принять меры для его защиты как свидетеля и исключить его этапирование обратно в ИК-17 города Пугачева. "Я дал показания, подтверждающие правоту сведений, изложенных Хмелевым, и изобличающие противозаконные действия сотрудников администрации ИК-17. В мой адрес поступают угрозы... У меня есть все основания полагать, что после возвращения для отбытия наказания в ИК-17, в отношении которой очень часто делаются разоблачения относительно репрессивной и беззаконной атмосферы в этом учреждении УИС, над моим здоровьем и даже жизнью нависнет самая непосредственная угроза, включая принуждение к отказу от данных мною ранее правдивых показаний", - пишет в заявлении в адрес судьи Вячеслав Ефимов.

Судья Богданова, поинтересовавшись мнением прокурора и "потерпевших", отказала Ефимову в защите: исключить этапирование – это не в ее компетенции, а для защиты Ефимова как свидетеля нет, как сказал прокурор, никаких оснований...

Подсудимый. Фото автора

Я присутствовала на этом заседании Кировского суда Саратова не только в качестве наблюдателя. Сергей Хмелев попросил меня быть его защитником наряду с адвокатом, о чем и заявил ходатайство. Однако судья Богданова слово в слово повторила мнение прокурора: у Хмелева уже имеются два адвоката, и в дополнительных защитниках он не нуждается.

Жутковато наблюдать процесс, на котором против абсолютно бесправного, истощенного, как с картинки из Освенцима, заключенного активно работают и прокурор, и судья, и "потерпевшие", все до единого отличающиеся крупными и плотными габаритами и непроницаемыми лицами.

"Потерпевшие". Фото автора

"У меня в СИЗО отняли все бумаги, заявления, записи, которые я готовил к суду", - говорит заключенный.

Судья Богданова отвечает, что это вне ее компетенции.

Все дальнейшие ходатайства Хмелева и его защиты были на этом заседании судом отклонены. Ходатайства же прокурора удовлетворялись без выслушивания мнения защиты, что является грубейшим нарушением процессуальных норм. Этим возмутилась адвокат Маргарита Ростошинсткая, заявив отвод судье и затем прокурору, на что, конечно же, получила отказ.

На заседании 21 сентября были опрошены два свидетеля, оба врачи системы ФСИН: терапевт колонии ИК-17 Дубинкина и врач областной тюремной больницы Саратова ОТБ-1 Деветяриков. (В ОТБ-1 Хмелев был доставлен в конце января 2015 года с травмами после избиения: переломом носа и трех ребер со смещением и повреждением левого легкого, пневмотораксом, а также разрывом кишечника и подозрением на разрыв селезенки.) Стыдно было наблюдать, как путались в показаниях эти врачи, отвечая на вопросы защиты. Хмелева оба они "не знали, не помнили".

"Вы боитесь потерять свое место? - как-то тихо, по-человечески мягко спросил Сергей Хмелев врача Девятерикова. - Вы действительно не помните мои переломанные ребра? Вы же сами помогали мне их стягивать простыней..."

"Вопрос задан не по форме", - перебивает Хмелева судья.

Следующее заседание по делу Хмелева состоится в Кировском районом суде Саратова 29 октября.

Система ФСИН, наследница сталинского ГУЛАГа, давно уже стала рассадником садизма и безнаказанности силовиков, призванных быть защитниками правопорядка. Общество может получить еще более жестокий ГУЛАГ, не знающий пределов беззакония и произвола, если не обеспокоится, наконец, этой ситуацией, если не обратит более пристальное внимание и на "закон садистов", принимаемый Госдумой, и на процессы, подобные делу Сергея Хмелева.