173. ГКЧП: на экране и за кадром

[Николай Леонов]

http://www.stoletie.ru/politika/gkch...2011-08-18.htm

Президент СССР Михаил Горбачев, безусловно, знал о планах «заговорщиков»

18.08.2011

Исполняется 20 лет со дня одного из самых загадочных и трагических эпизодов в истории нашего Отечества. 19 августа 1991-го несколько ключевых фигур из числа руководителей КПСС и Советского государства предприняли маловразумительную попытку остановить разрушительный процесс распада СССР.

На рассвете того памятного дня насмерть перепуганный телевизионный диктор дрожащим голосом прочитал несколько документов, из которых вытекало, что создается некий Государственный Комитет по чрезвычайному положению – ГКЧП - с целью вывода страны из кризисного состояния. В столицу вошли воинские части Московского военного округа, в том числе танковые и мотомеханизированные подразделения. Им была поставлена задача обеспечить охрану важнейших госучреждений. Начался трехдневный фарс, позже названный «кремлевской опереттой». Иначе происходившее в столице назвать было нельзя. По телевизору показывали балет «Лебединое озеро», военная техника, двигавшаяся по московским улицам, дисциплинированно останавливалась перед красными сигналами светофоров, танки и БТР не имели на борту боеприпасов, командирам запрещалось применять даже табельное оружие без крайней необходимости. Горожане спокойно наблюдали за необычным зрелищем. Лишь около Белого дома, резиденции Верховного Совета, бушевали трибунные страсти, тиражируемые и усиливаемые средствами массовой информации. Никакие запреты ГКЧП не соблюдались. Облав, арестов и, тем более, внесудебных расправ на улицах не было. Но власть ГКЧП не устояла и 24 часов.

Часть членов комитета зачем-то полетела в Форос, где якобы в заточении находился президент СССР М. Горбачев. Там они и были арестованы российскими - не союзными - властями.

С полным основанием можно было сказать: финита ля комедия, хотя такой финал означал полное крушение КПСС и созданной ею государственной системы.

С легкой руки ангажированных журналистов и политологов с той поры повелось считать дни ГКЧП неким историческим Рубиконом, отделившим коммунистическое прошлое СССР от демократической России. Может быть, это вызвано тем, что победившая российская власть во главе с Б. Ельциным вскоре запретила КПСС, конфисковала все ее имущество и де-факто взяла себе все полномочия союзных структур. Но такой взгляд и оценки происшедшего были бы поверхностными, даже примитивными, а, главное, оторванными от общего исторического процесса, протекавшего в стране. Весь процесс демократических преобразований - с российской спецификой - занял не три злополучных августовских дня, а пять долгих лет, с 1989-го по 1993-й.

С общего согласия всех политических сил страны в 1989-м были проведены выборы Съезда народных депутатов, а из его состава сформирован Верховный Совет СССР. Это был крупный шаг по пути демократизации жизни страны. Выборы проходили в настоящей, не виданной доселе острой политической борьбе. На съезде и в Верховном Совете сформировалась крепкая и энергичная Межрегиональная депутатская группа, ставшая, по существу, политической партией. В ее составе работали А. Сахаров, А. Собчак, Г. Попов и многие другие. Два последних вскоре стали председателями горсоветов Ленинграда и Москвы соответственно, а позже и мэрами двух столиц. Б. Ельцин, порвавший с КПСС, возглавил Верховный Совет РСФСР.

Дух свободы пьянил население страны. КПСС, хотя и упиралась, но мирно и последовательно сдавала одну позицию за другой.

Апогеем борьбы за плюрализм в политике стало решение, принятое 14 марта 1990-го III Съездом народных депутатов о реформе Конституции и упразднении опостылевшей 6 статьи, фиксировавшей политическую монополию КПСС. Все! Теперь мирная дорога к демократическим преобразованиям была открыта.

Задолго до августа 1991-го был принципиально решен вопрос о многоукладности в экономике. На основе принятых законов в СССР бурно развивалось кооперативное движение, рождавшее частную собственность. Началась передача предприятий в аренду, чаще всего трудовым коллективам, обсуждались варианты приватизации. К началу 1991-го более 60 процентов всех совхозов и колхозов перешли на внутрихозяйственный арендный расчет, было создано около 50 тысяч фермерских хозяйств. Речь шла только о темпах и параметрах разгосударствления экономики, но выбор пути был принят всеми.

Казалось, что перед СССР и народом великой страны лежит непростой, но мирный путь эволюционного демократического процесса. Каждые новые выборы давали очевидный перевес силам, выступавшим за рыночные преобразования в экономике и плюрализм в политике. КПСС, как айсберг, попавший в теплые воды Мирового океана, трескался и разрушался на глазах. Ни один из участников ГКЧП не выступал ранее ни публично, ни в рамках партийно-государственных структур против основополагающих линий в развитии государства: плюрализма в политике, многоукладности в экономике, свободы информации. Никто из них не подавал в отставку из-за несогласия с общим курсом тогдашний власти. Наиболее активные противники линии М. Горбачева вроде Е. Лигачева вымывались из партийно-государственной верхушки путем демократических процедур.

Что же все-таки побудило всю партийно-государственную верхушку тогдашнего СССР пойти на совершенно неподготовленную авантюру под названием ГКЧП?

Нужно напомнить, что в состав ГКЧП вошли вице-президент СССР Г. Янаев, премьер-министр В. Павлов, министр обороны Д. Язов, министр внутренних дел Б. Пуго, председатель КГБ В. Крючков, первый заместитель председателя Совета обороны - секретарь ЦК по вопросам военно-промышленного комплекса О. Бакланов, председатель Крестьянского союза В. Стародубцев, руководитель Ассоциации промышленных предприятий А. Тизяков.

Этих людей толкнул на самоубийственную акцию давно тлевший, как подземный торфяной пожар, сепаратистский процесс, направленный на уничтожение СССР. В обстановке начавшейся демократизации всплыли все дефекты так называемого ленинского плана национально-федерального государственного устройства СССР. За 70 лет советской власти в каждой союзной республике сформировались свои национальные элиты. Теперь они почувствовали слабость М. Горбачева, его нерешительность, трусость и стали самостоятельно решать свои национальные проблемы. Возникли сепаратистские общественно-политические движения типа украинского «Руха», литовского «Саюдиса» и другие. Заполыхали межнациональные конфликты в Средней Азии, в Закавказье. Получение полной независимости от Центра стало главной политической целью региональных элит. Каждый из сепаратистов считал, что без присутствия Москвы он сможет проще и эффективнее решить стоявшие перед ним проблемы. Застрельщиками в этом параде сепаратизма были прибалтийские республики. Они первыми заявили о разрыве со своим советским прошлым. Почти одновременно этой же дорогой пошла Грузия. Процесс грозил захватить и другие союзные республики. Развал страны из вероятного сценария становился политической реальностью. С большим запозданием М. Горбачев уступил настойчивым требованиям общественности провести общесоюзный референдум по вопросу о сохранении СССР в реформированном виде.

Референдум состоялся 17 марта 1991-го. Воля народа оказалась однозначной: из числа принявших участие в голосовании - в прибалтийских республиках и Грузии местные власти отказались проводить референдум - 113,5 миллиона человек высказались за сохранение Советского Союза. Результаты референдума должны были стать обязательными для властей всех уровней. Но поезд, как говорят, уже ушел. КПСС и Центр не имели ни воли, ни сил для претворения итогов голосования в практическую жизнь. А все региональные элиты, включая в первую очередь российскую под водительством Б. Ельцина, из кожи вон лезли, чтобы доказать не обязательный, а рекомендательный характер голосования.

На словах все публично выступали за сохранение СССР, но за спиной общественности вели откровенную линию на его развал.

Чтобы ввести в заблуждение народ, группа под названием «9+1» - девять руководителей союзных республик плюс президент СССР - затеяла переговоры о выработке нового Союзного договора. Они начались торжественно, в Грановитой палате Кремля 3 августа 1990-го, потом незаметно перекочевали в подмосковный санаторий «Морозово», а затем в правительственный особняк в Ново-Огарево. Весь ход этих переговоров - убийственное свидетельство вероломства региональных элит, которые шаг за шагом вырывали для себя все больше и больше прав, сводя к минимуму прерогативы Центра. Ни разу на переговорах не возникал вопрос о судьбе простых граждан, гарантии их политических и имущественных прав. Публикация стенограмм этих переговоров была бы неоценимым вкладом в историю разрушения великой исторической державы, но они до сих пор лежат под замком. К счастью, недавно вышла книга непосредственного участника ново-огаревского процесса А. Сазонова, занимавшего тогда посты советника и заместителя руководителя аппарата президента СССР: «Кто и как уничтожал СССР?». Архивные документы, издание Института социально-политических исследований РАН РФ. Она и сделала явным многое из того, что кое-кому хотелось бы сохранить в тайне.

Подготовленный текст нового Союзного договора должен был быть представлен на подпись именно 20 августа 1991-го. Документ не оставляет сомнений: Советский Союз практически уничтожался, превращаясь в конфедеративное государство. Настолько аморфное, что из договора было неясно, кто и как будет содержать даже символического президента союза. Участники ГКЧП, знавшие о неотвратимости такого драматического конца СССР, в отчаянии решились на августовскую авантюру, чтобы удержать висевшую на краю пропасти великую державу. Нельзя исключать, что в какой-то мере они были озабочены и своей собственной судьбой: что трансформация государства пошла бы в таком направлении, где не оказалось бы места для высшего эшелона советской элиты. Но эти соображения, безусловно, не являются решающими.

То, что события 19-21 августа 1991-го были для членов ГКЧП спонтанными, неподготовленными и обреченными на провал, было ясно даже для самих участников акции. Они не смогли выбрать себе председателя, впали в прострацию сразу же после объявления чрезвычайного положения, не попытались использовать оказавшееся под их контролем телевидение для активного воздействия на ситуацию. В памяти людей остались только дрожащие пальцы Г. Янаева во время единственной бесцветной пресс-конференции.

Наши незадачливые гэкачеписты ни в чем не похожи на польских руководителей, которые ввели в декабре 1981-го в своей стране военное положение. Они ничем не напоминают китайских лидеров, решивших силой очистить площадь Тяньаньмынь в 1989-м.

В августе 1991-го я занимал должность начальника Аналитического управления КГБ и располагал всей доступной информацией о положении в стране, и мне было абсолютно ясно, что «операция ГКЧП» - задумка с негодными средствами. Это был пример беспомощного старческого эксгибиционизма, когда у инициаторов нет ни сил, ни воли, ни средств для достижения заявленной цели. В. Крючков ни разу не обмолвился в своем непосредственном окружении - коллегии КГБ - о наличии какого-либо плана введения чрезвычайного положения. Естественно, что не велось и никакой проработки действий оперативного состава на такой случай. Подавляющее большинство руководителей высшего звена находилось в летних отпусках, я совершал туристическое плавание по Енисею до Диксона и обратно. Похожая ситуация царила и в других ведомствах. Большая политическая игра вокруг вопроса о сохранении или гибели СССР велась, в основном, «наверху». Каждый из участников старался либо обмануть, либо переиграть своих соперников. Поэтому-то в опубликованных мемуарах участников и противников ГКЧП нет и намека на откровенность, зато полным-полно прямой неправды, позднейших «додумок», сведения счетов задним числом и прочей накипи.

Сам М. Горбачев, как известно, публично заявил при возвращении из Фороса, что он всей правды не скажет никогда. Но ведь и тайна, которую он якобы хранит в своей памяти, немудрена.

Осознав, что роль руководителя великой державы ему явно не плечу, он был согласен на судьбу политического приживалы при любом квазигосударстве, лишь бы сохранить формально для себя статус «президента».

Безусловно, он знал о намерениях гэкачепистов, но, с одной стороны, не захотел категорически запретить им идти «ва-банк», а с другой - побоялся открыто благословить их на операцию. Он не сделал ни малейшей попытки выехать из форосской дачи и трусливо ждал исхода августовской акции, по-детски рассчитывая, что при любом результате не окажется в полном проигрыше.

Любопытно, что августовские потрясения никак не повлияли на занудливый новоогаревский процесс. Делегации «9+1», как прежде, продолжали вести свою отвлекающую внимание общественности игру. Переговорщики завершили работу, и была назначена даже дата подписания нового Союзного договора – 9 декабря 1991-го. Но теперь он был совсем никому не нужен, Центр уже был повержен, все цели сепаратистов достигнуты. Поэтому днем раньше Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич собрались в охотничьем урочище в Беловежской пуще и подписали смертный приговор исторической державе. Приговор, который тут же был приведен в исполнение. Так поступали все известные нам «тройки».

События августа 1991-го только ускорили распад СССР и мало повлияли на характер процессов, протекавших в России. Продолжались затянувшиеся бои по вопросам приватизации, плодились политические партии, средства массовой информации стали ареной яростной борьбы разношерстных соперников. И, наконец, в сентябре-октябре 1993-го прозвучал заключительный аккорд в виде реального государственного переворота, совершенного Б. Ельциным...

Специально для Столетия

[Николай Леонов]

http://www.stoletie.ru/obschestvo/sm...2011-10-18.htm
Величайшее горе нашей страны – помутнение разума от алчности

18.10.2011


Взяться за перо меня побудило появившееся на днях в прессе сообщение о том, что на моей родной Рязанщине стало процветать воровство чернозема. В Михайловском районе, в селе Поярково, произошел дикий случай, когда местный «фермер» пришел в ярость, увидев, что телевизионная группа ведет на территории его хозяйства съемки «работ» по изъятию плодородного черноземного слоя и погрузке его на «КамАЗы» с целью продажи «новым русским».

Он набросился с кулаками на телевизионщиков, разбил аппаратуру, разломал штатив об голову оператора. Он знал, что не первый год нарушает закон, запрещающий передвигать плодородный слой земли. Не раз приходилось ему платить административные штрафы, но удержаться от «халявного» дохода не мог. Штраф - в случае, если поймают с поличным - не бывает больше 30 тысяч рублей, а выручка от груза одного «КамАЗа» превышает 50 тысяч. Сломалась психология бывшего сельского труженика: стал он калечить и выставлять на продажу свою родную землю-кормилицу, породнившись тем самым с опустившейся алкоголичкой, продающей в чужие руки собственного ребенка.

В одном этом эпизоде, как в капельке росы, отразилось великое вселенское горе нынешней России – помутнение разума от алчности. Беда эта всегда живет рядом с человеком, как палочка Коха, но не всегда она становится общественным наказанием, как и разрозненные палочки Коха не сводят в могилу каждого встречного и поперечного. Нынче жадность пожаром охватила все наше Отечество. Нет ей пока удержу ни от центральной власти, ни от чахлых творений депутатов Государственной Думы, ни от правоохранительных органов, ни от Церкви… Незаметно воровской менталитет стал властителем дум и подстрекателем поступков огромной части нашего общества. Люди одержимы страстью получать доходы и делать состояния за счет ограбления природы или за счет тех материально-технических богатств, к созданию которых они не имели никакого отношения.

Само государство подает в этом отношении дурной пример своим согражданам. Из года в год оно кается в том, что продажа топливно-энергетических ресурсов является основой экономической стабильности - или кризисов, в зависимости от ситуации… - страны, бьет себя в грудь, клятвенно заверяя, что будет исправлять эту уродливую деформацию экономики, постоянно твердит о «модернизации-инновациях-диверсификации». А в реальности - ищет новые кладовые природы в арктической зоне, чтобы опустошить их, строит новые экспортные трубопроводы, руководствуясь известным принципом «После нас хоть потоп».

О нефти и газе сказано столько, что повторяться просто неприлично. Но ведь и в других отраслях и секторах экономики царит такая же вакханалия расхищения.

Лесные богатства России, изумлявшие нас самих и весь мир своей неоглядностью и – якобы - неистощимостью, тают на глазах. За каких-нибудь полвека они сократились вдвое. В европейской части России уже почти не осталось сосновых боров. Мы теперь смотрим на картины Шишкина как на образы невозвратимой России. Вдоль дорог и рек уже нет промышленно годных лесов, а в глубинку нынешний хищник не лезет. Он алчный временщик, и не хочет вкладываться в обустройство лесных краев и ведение грамотного капиталистического хозяйства, по примеру финнов или шведов. К доморощенным расхитителям леса давно присосались дельцы из Китая, Кореи, Японии. Для них коррупционная среда российского чиновничества - настоящий малиновый рай, и не ведает казенная статистика, с какой скоростью опустошаются сибирские и дальневосточные таежные кладовые.

Не было на свете страны, которая бы так гордилась своими рыбными богатствами, как Россия. Иноземные послы в Москве испытывали шок от гигантских севрюг и осетров, украшавших столы во время званых обедов. Черная икра была чуть ли одним из гербовых знаков страны. Даже на моей памяти икра оставалась основой представительских государственных подарков. А теперь острословы называют ее «рыбьими яйцами», которые, дескать, продают дюжинами. Да, мы потеряли большую часть Каспийского моря – основного ареала осетровых. Но и в той части, что осталась под юрисдикцией России, царит хищнический беспредел.

Пограничники, которым поручено охранять мировых реликтовых рыб, беспомощны перед новейшей мореходной техникой воров, их наглостью и безнаказанностью.

Браконьеры не раз отвечали автоматными очередями на приказы остановиться для досмотра и, как правило, уходили от погони. Особенно лютуют браконьеры у берегов Дагестана, но и в низовьях Волги они чувствуют себя вольготно. Река Урал была на протяжении веков одним из основных нерестилищ осетровых. Сейчас она катастрофически мелеет и скоро станет непроходимой для идущих в нее рыб, а представители России и Казахстана никак не могут найти комплексного решения, которое устроило бы обе стороны.

С горечью вспоминаешь историю, гласящую, что Петр I, приезжавший на Дон, где строились первые суда русского военного флота, запрещал даже звонить в церковные колокола во время нерестового хода осетровых, чтобы не беспокоить рыб, а казаки сами жестко охраняли строгий порядок ловли.

Ладно, об осетровых и их губителях хотя бы часто пишут в прессе, но ведь воры разных калибров облепили и всю остальную рыбную поляну. Дальневосточных крабов, лососей, кальмаров тысячами, если не миллионами тонн выгребают из наших морей свои и чужие браконьеры. Никакой достоверной статистики нет. Лишь отдельные эпизоды следственной и судебной практики, связанные, в основном, с красной икрой, дают возможность посмотреть в узенькую щелку на безграничный разгул беззакония и хищений.

Даже простую любительскую рыбалку быстро оседлали охотники до легкой воровской добычи. Выяснилось, что как-то незаметно почти все берега рек и озер оказались в аренде у воров, которые на паях с местными чиновниками стали взимать плату с ошалевших от беспредела граждан, решивших отдохнуть в выходные дни с удочкой в руках. Потоки писем возмущенных людей даже вынудили Владимира Путина публично выразить негодование в адрес мошенников. Но уже поднаторевшие в своем преступном бизнесе «предприниматели» снова нашли лазейку.

Я читал, что ушлые дельцы приватизировали часть дороги, ведущей к местам отдыха и рыбной ловли, и стали брать плату за проезд по этому участку. Господи, да когда же на них найдут управу!

Зараза алчности захватила и самые низы нашего общества. Помните, в советское время был создан знаменитый фильм Гайдая «Пес Барбос, или необыкновенный кросс», где его герои, Бывалый, Трус и Балбес готовились полакомиться свежей рыбкой, оглушив ее взрывом толовой шашки. В наше демократическое время техника воровства усовершенствована. В распоряжение браконьеров поступили электроудочки, уничтожающие своими разрядами все живое в реке, эхолоты, которые позволяют выслеживать всякую мало-мальски заметную добычу в толще воды. У беззащитной природы воруют все, что можно унести. В Австрии и Швейцарии за сорванный цветок эдельвейса полагается штраф в 500 евро, а у нас на рынках присутствуют все творения природы, занесенные в «Красные книги».

Животный мир России давно стал объектом преступных развлечений людей, обладающих деньгами и властью. Еще в далеком 1963-м мне довелось присутствовать при «монаршей» охоте в хозяйстве «Завидово» под Москвой. Было время тока глухарей, и егерь долго разъяснял участникам охоты, что глухарь - редкая вымирающая птица, пришедшая к нам из доисторических времен, и что нельзя бить больше одного экземпляра. Сиятельные охотники разбрелись по своим участкам, и каково же было мое изумление, когда после отбоя Никита Хрущев, сияющий от радости, хвастался, что «свалил» трех петухов, потрясая при этом убитыми птицами.

Не меньшее потрясение я испытал, когда узнал, что представитель главы государства в Государственной Думе господин А. Косопкин возглавил браконьерскую экспедицию в горах Алтая для охоты на редчайших горных козлов. Экспедиция разбилась, потому что для охоты использовала вертолет, и в азарте преследования обреченных животных пилоты столкнулись со скалой. Помню однажды, когда вокруг Москвы бушевали лесные и торфяные пожары, один из заслуженных огнеборцев демонстративно подал в отставку, публично заявив: пока пожарные занимаются своим делом, в них летят пули и дробь охотников, караулящих дичь, бегущую от огня и дыма.

Каким контрастом с воровскими повадками наших охотников является, например, практика воспитания спортсменов-охотников Германии.

Там, прежде чем соискатель охотничьего билета получит право взять в руки ружье, он должен два года проработать в охотничьих хозяйствах, заготавливая корм для диких животных, расчищая лесные угодья, обихаживая места для водопоя. Философия проста: научись сначала приумножать богатства животного мира, а уж потом пользуйся правом получать удовольствие от охоты.

Если оставить в стороне природу и обратиться к материально-техническому богатству, созданному предыдущими поколениями россиян, то и здесь мы не сможем продраться сквозь заросли воровских и мошеннических замашек и приемов, которые окрашивают в криминальный колер всю жизнь теперешней России. Любой экономист на вопрос о причине невероятной дороговизны жизни в России - при скромном уровне заработных плат - ответит, что виной всему является проблема посредничества. Всякий товар, произведенный в нашей стране, на пути от производителя до потребителя проходит через нескольких посредников. Например, простое молоко, за которое владелец коровы получает 10-11 рублей за литр, обходится потребителю в 40-55 рублей за тот же литр, то есть в 4-5 раз дороже. Никакие ссылки на расходы по упаковке, пастеризации и транспортировке критики не выдерживают. Они могли бы повысить цену на продукт в два, но не в пять раз. Остальное идет в карманы тех самых посредников, которых мы с полным основанием можем назвать ворами, ибо они, ничего не производя, запускают руку в наш карман. И кто из нас при этом не слышал, что доступ в Москву непосредственным отечественным производителям овощей и фруктов и иных продуктов питания практически закрыт? Ни о какой конкуренции всерьез говорить нельзя, достаточно бросить даже беглый взгляд на ценники и ценовую динамику. Посредники – это саранча, пожирающая наше благополучие. Они стараются всячески увеличить свою долю в конечной цене товара или услуги. Никаких серьезных мер по ограничению посреднической деятельности власть не принимает. Она озабочена как раз тем же самым: как бы ей увеличить бюджетные доходы, не прилагая к этому никаких созидательных усилий. Вот и ломает годами голову министр транспорта, как бы ему ввести платные автодороги, не строя новых.

Сейчас, накануне выборов в Государственную Думу, да еще в преддверии президентских выборов, на самых высоких заседаниях стало модным говорить о безобразиях, творящихся в системе жилищно-коммунального хозяйства.

Вдруг стало выясняться, что за последние годы тихой сапой вся система ЖКХ была приватизирована компаниями, состоящими в основном из родственников и друзей местных руководителей, которые, опять-таки, ничего не производя и не строя, взялись за набивание своих карманов нашими деньгами самым простым путем повышения тарифов.

Об этом в полный голос заговорил глава правительства. Воры прижали уши, притихли, но, будьте уверены, ненадолго. Утроба у них ненасытная, они еще только первые миллиарды положили на свои счета в зарубежные банки. Нельзя снимать ответственности с центральной власти, потому что ЖКХ была и остается государственной корпорацией.

Не хочется пугать сограждан, но вряд ли им удастся увернуться от намерений правительства ввести налог на недвижимость, о чем давно идет придушенный разговор в коридорах власти. Опять речь идет о «халяве», о получении денег с того, к чему власть не прилагала не то что руки, но даже и пальца. Все жилье, дачки, гаражи и прочее будут обложены налогом, исчисленным от рыночной стоимости этой недвижимости.

На этом фоне не приходится удивляться, что в России процветает так называемое «черное рейдерство», то есть силовой захват чужого имущества. Поскольку вся частная собственность имеет сомнительное - с точки зрения закона - происхождение, то в стране процветает «закон сельвы», когда более сильный вор, имеющий к тому же «крышу» во властных структурах, отнимает у более слабого вора его имущество. Борзописцы долго изгалялись над лозунгом большевиков «Грабь награбленное!». Теперь же и формально исповедующие демократию господа занимаются тем же самым.

Разве не потешно видеть и слышать, как в Лондоне Абрамович и Березовский судятся за передел богатства, награбленного в России?

Главное - урвать и не отдать то, что ты успел украсть. О созидании источников богатства речь никогда и нигде не идет.

Где бы ни случилась так называемая «резонансная» трагедия - гибель теплохода «Булгария», катастрофа «Як-42» в Ярославле, взрывы на угольных шахтах - везде в основе их лежит безудержная страсть к незаконной наживе, к обогащению без созидания источников, рождающих нормальное и уважаемое в любом обществе благосостояние. Куда бы читающий и слушающий новости гражданин не бросил глаз, везде его ждут сюрпризы все того же плана: галопирующая алчность, поглощающая души людей. Будь то череда историй об обманутых дольщиках, о «черных риэлторах», о подпольном игорном бизнесе, затянувшем в свою воронку высокопоставленных государственных чиновников, о наркотиках, проституции…

Россия буквально задыхается в тисках алчности. И задохнется, если ей не помочь вырваться из цепких смертельных объятий. Помочь могут только закон и общественная мораль, но закон более скор и эффективен в обуздании алчности. Россия в начале XXI века подписала две конвенции по борьбе с незаконно нажитым имуществом. Одна - ооновская, другая - Совета Европы. Обе были ратифицированы российской стороной и стали, таким образом, обязательными для исполнения. Ведь уже давным-давно российская власть на весь мир объявила о том, что международные законы, к которым присоединилась наша страна, будут носить приоритетный характер по отношению к внутреннему законодательству.

Так вот, оба документа предусматривают, что государства-подписанты обязаны провести имплементацию – то есть изменение - своих уголовных законов с учетом положений конвенций. А в текстах обеих конвенций говорится о том, что среди мер уголовного наказания за действия по незаконному приобретению имущества должна обязательно фигурировать конфискация этого имущества. Я стараюсь внимательно следить за работой Государственной Думы и должен признаться, что до сих пор не заметил в ней никакого усердия в имплементации нашего Уголовного кодекса в духе упомянутых конвенций.

У нас нет такой меры наказания, как «конфискация незаконно нажитого имущества». Она имелась, но кому-то сильно мешала, и была изъята буквально за несколько недель до истечения срока деятельности Государственной Думы III созыва.

Впрочем, я далек от мысли, что даже принятие такого закона решит проблему. Еще Салтыков-Щедрин говорил, что закон в России суров, но смягчается необязательностью его исполнения. Но все-таки в виде такого дополнения в Уголовный кодекс власть получила бы в свои руки мощное правовое орудие для укрощения бушующей алчности. Ведь стяжатели всех времен и народов более всего боятся именно потери наворованного состояния, их не пугает тюремный срок. Знаменитый в свое время аферист Андрей Козленок, возглавлявший фирму «Голден Ада» и выкравший из погребов Гохрана «товара» на сумму около 300 миллионов долларов, получил срок в виде 6 лет тюремного заключения, и бровью не повел при чтении приговора. Игра стоит свеч, сказал он.

Специально для Столетия

[Николай Леонов]

http://www.stoletie.ru/obschestvo/vo...ennuju_636.htm

Каждый раз накануне годовщины начала войны активизируются фальсификаторы ее истории

21.06.2012

В истории каждого народа есть свои драматические, а иной раз - и трагические, с героическим подсветом, периоды и события. Есть выдающиеся личности, деятельность которых и по сей день вызывает разноречивые оценки. Но нигде не приходилось сталкиваться с такой ожесточенной борьбой за историческое наследство, как в нынешней России.

До перестройки прошлое нашего народа и государства было заповедным полем идеологических структур ЦК КПСС. История страны находилась под охраной государства - как важнейший элемент единства мировоззрения нации. Несанкционированные сверху трактовки исторических событий в литературе, кино и театре в худшем случае пресекались, в лучшем - исправлялись. Государство выступало в роли учителя и воспитателя — народ в роли учеников и студентов. Можно до хрипоты спорить, хорошо ли это или плохо, без надежды придти к общему пониманию. Хорошо - потому что единое понимание своего прошлого, а, следовательно, единое видение своего будущего, удесятеряет силы нации, делает из толпы воинский строй или слаженную трудовую бригаду, лепит будущие поколения граждан по образу и подобию предыдущих. Плохо - потому что ограничивает кругозор, соответственно, и свободу выбора пути в будущее. Плохо - потому что инакомыслие карается насилием со стороны государства, что порождает, с одной стороны, страх, а с другой ненависть.

Вместе с перестройкой свалилась на наши неподготовленные головы и плечи тяжесть свободы, пользоваться которой мы разучились за долгие десятилетия идеологической монополии КПСС. Наши журналисты, первые демократически избранные народные депутаты и истосковавшиеся по контактам с Западом диссиденты резвились, как выпущенные по весне из колхозной конюшни жеребята. Они, как оглашенные, носились по двору, без нужды взбрыкивали копытами, ржали во всю мощь своих неокрепших легких, радовались, что конюх не может загнать их назад в стойло. Политического азарта у них было хоть отбавляй, а вот политической мудрости, жизненного опыта, заботы о сохранности родной конюшни явно не хватало.

Проще всего, безопаснее всего и, наконец, выгоднее всего оказалось охаивать все прошлое.

Прямо по известным строфам коммунистического гимна: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Между 1917-м и 1991-м есть очень много общего, особенно в желании «отречься от старого мира, отряхнуть его прах с наших ног». У очень многих «революционеров» зуд был настолько силен, что они, не задумываясь, выплескивали вместе с водой и ребенка.

История Отечества оказалась самым беззащитным угодьем для «революционных» браконьеров. Здесь стали вырубать все, даже реликтовые ценности. Нашлись архаровцы, которые объявили вне закона то, что было веками признано бесценным историческим наследием. Московских князей стали путать с ордынскими баскаками, Куликовская битва превратилась в межкняжескую потасовку, да и сам ее факт был поставлен под сомнение. Чем ближе к нашим временам, тем усерднее корежили историю России разбушевавшиеся реформаторы. Примечательно: издавна нашу страну поливали помоями западные историки, что неудивительно. Французы никогда не простят России разгрома их кумира Наполеона и гибели Великой армии. Поляки до скончания века будут скрипеть зубами при одном воспоминании об учиненном ими Смутном времени начала XVII века и о бесславном фиаско их амбиций о воцарении в Кремле польского королевича Владислава и окатоличивании Московии. Болезненное расчесывание «катынской язвы» - всего лишь мелкая месть за несостоявшийся политический мегапроект. А разве немцы, при всей их смиренной фигуре покаяния, забудут о катастрофе Третьего рейха, хребет которого был переломлен на российских просторах? Нетрудно понять и других европейцев, которые на правах младших партнеров Наполеона и Гитлера и под их командованием приходили в Россию в расчете на добычу и возвращались назад наголо остриженные.

Никогда не надо забывать, что в нашем плену после окончания Великой Отечественной войны оказалось, помимо немцев и австрийцев, более 500 тысяч европейцев - граждан других стран.

Об этих русофобах убедительно рассказала в своих исторических работах Наталия Нарочницкая.

Но нам приходится говорить о расплодившихся, как тараканы после геополитической катастрофы 1991-го, доморощенных извратителях отечественной истории. Во все времена находились люди, которым по политическим мотивам не нравилась действующая в России власть, и, критикуя власть, они затрагивали и породившую ее историю. Таким был, скажем А. Герцен, позже - жившие в Европе социал-демократы, еще позже - эмигрировавшие диссиденты.

Однако сложнее установить причины появления массовых очернителей родной истории, если учесть, что они - в своем большинстве - живут в России, принадлежат, как правило, к обеспеченному привилегированному сословию российской интеллигенции. Что движет ими? Иной раз создается впечатление, что они готовы лезть на рожон, идти на конфликт даже с официальной властью в своем стремлении безнаказанно гадить на историческом поле. Эта непримиримость особенно ярко видна на примере освещения событий периода Великой Отечественной войны. Каждый раз, когда приближается очередная годовщина начала или победного завершения той действительно Великой по трагизму и проявленному героизму войне, резко обостряется полемика между теми, кто живет, славя Победу, и теми, кто ее отвергает и хулит. Идет, нарастая по интенсивности и ожесточенности, настоящая война за Великую Отечественную войну.

В мае 2009-го президент Дмитрий Медведев на волне общественного возмущения кампанией по очернению истории Великой Отечественной войны учредил Комиссию по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России. Во главе ее был поставлен один из высших государственных чиновников - руководитель администрации президента. Казалось бы, государство берет под свою защиту хотя бы один реперный пункт нашей истории - Отечественную войну 1941-1945 годов, которая остается почти единственным общенациональным символом, объединяющим граждан страны в одну нацию. Безмерные жертвы, понесенные всеми народами, составлявшими в те годы СССР, совместно пролитая кровь на полях сражений увенчались общей Великой Победой. Когда мы говорим о святости памяти о той войне и той Победы, то мы исходим из того, что они жизненно необходимы нынешней России.

Эта память объединяет и сплачивает остатки исторической России и россиян, независимо от их этнической принадлежности, веры, возраста и социального положения. Она удерживает в нашей генетической памяти психологию победителя - в противовес внушаемым советам признать себя побежденными и обреченными на роль второсортного народа. Память о войне не позволяет убить в нас дух уверенности в окончательной победе, несмотря на все жертвы и трудности. Эта память помогает сохранять связи в СНГ и ближнем зарубежье. Еще живут ветеранские организации во многих странах, горят Вечные огни у памятников воинам, павшим в боях, связаны дружбой города-герои, половина которых оказалась за пределами Российской Федерации. Наше право вето в ООН, сохраняющиеся русские названия улиц и площадей в западноевропейских городах - тоже политическое и нравственное наследие Победы.

Эта память - самая лучшая база для воспитания молодежи в духе патриотизма, готовности к жертвам во имя Родины, героизма.

Я отчетливо помню длинные очереди простых людей, которые стояли в 1941-1942 годах, чтобы сдать в фонд обороны Родины золотые обручальные кольца, немудрящие украшения и даже золотые зубные коронки. Никто их не гнал и не принуждал к этому.

Как можно забыть Ферапонта Головатого, простого крестьянина-пасечника, который все свои денежные сбережения пожертвовал на строительство самолета-истребителя, вызвав своим примером волну подобных поступков. Русская православная церковь - гонимая в течение десятилетий советской властью - на свои средства построила танковую колонну «Дмитрий Донской». Это было продолжение прекрасных традиций патриотизма времен первой Отечественной войны.

Нам, простым наследникам и потомкам героев Великой Отечественной войны ясно и понятно, почему мы так чтим 9 Мая. Отмечая этот день, мы верим и надеемся, что, как и тогда, сможем преодолеть все нынешние трудности и препоны, и через «не могу» выйдем на победный большак. А вот почему при каждом удобном случае с клеветническими наскоками на историю Великой Отечественной войны выступает Гавриил Попов, понятно не каждому. Этот экономист - не имеющий исторического образования и опыта - в перестроечную пору стал воинствующим «демократом». На волне общественного недовольства «реальным социализмом» стал даже мэром Москвы. Затем он «обменял власть на деньги», оставил пост мэра Юрию Лужкову, зато получил в собственность загородную резиденцию Леонида Брежнева «Заречье», большие площади подмосковных земель под так называемый Международный университет в Москве, созданный в 1991-м под эгидой президента США Джорджа Буша-старшего и Михаила Горбачева, уже находившегося в состоянии политического нокдауна. Сам Г. Попов стал президентом этого университета, а своего сына Васю пристроил туда же в качестве первого вице-президента. Все - в лучших «демократических» традициях. Там создан факультет «Управление крупными городами», деканом которого много лет - чуть ли не до вчерашнего дня - оставался Ю. Лужков. Факультетом журналистики там руководит Павел Гусев - главный редактор «Московского комсомольца». Среди преподавателей много американских специалистов, а хорошо изученный ими контингент выпускников, владеющих английским языком, будет надежной кадровой мастерской для «чужого дяди». Стоит добавить, что Г. Попов публично защищал законность и моральную оправданность взятки - гонорар за административные услуги. Почитайте его статью в «Московском комсомольце» от 9 декабря 2009-го под заголовком «Две верных подруги - законность и взятка - не ходят одна без другой», и вам многое станет понятно.

От Г. Попова бесполезно ждать объективных - не говоря уже патриотических - оценок Великой Отечественной войны. Он будет «петь с чужого голоса».

Карьерный «слом» сделал врагом всего советского Юрия Афанасьева, который был до глубины души обижен тем, что его назначили в конце 60-х годов руководителем Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации. Все дальнейшее в его жизни стало производным от этого события. Отвертевшись от «пионерского» назначения, аспирант Академии общественных наук добился направления на учебу во Францию, где дважды находился на стажировке в Сорбоннском университете, и с тех пор прикипел душой и телом к западноевропейским ценностям. Его позиция по отношению к основным проблемам истории Великой Отечественной войны мало чем отличается от той, которая преобладает на Западе. Из таких людей вырастают типичные «агенты влияния», хотя они часто и не догадываются о своей истинной функции.

Невероятной плодовитостью отличается один из наиболее активных фальсификаторов истории Великой Отечественной войны, профессор Борис Соколов, который до недавнего времени был руководителем одной из кафедр Российского государственного социального университета. Вообще-то по научной специальности он доктор филологических наук, длительное время занимался изучением литературного наследия Михаила Булгакова. Но потом его повело в сторону истории, он защитил кандидатскую диссертацию по теме «Этнография, этнология и антропология». А после того, как его стали часто приглашать для выступления в эфире радиостанций Би-Би-Си и «Свобода», занялся историей Великой Отечественной войны. На этом поприще он «прославился» тем, что сочиняет небылицы о потерях Красной армии. Это ему принадлежит вымысел о 26,4 миллиона безвозвратных потерь наших военнослужащих.

Примечательно, что труды Б. Соколова переводятся, в основном, на польский, латышский и эстонский языки, потому что позиция автора более всего «греет душу» самых отпетых русофобов в этих странах. Ему совершенно наплевать на многочисленные и язвительные критические оценки его творчества.

Но чаша терпения переполнилась, когда в 2008-м он, точно потакая западным установкам, резко осудил Россию за ввод войск в Южную Осетию. Профессор заявил, что в той войне выиграл М. Саакашвили, а Россия проиграла. Из университета его уволили.

Видное место среди фальсификаторов истории Великой Отечественной войны занимает петербургский профессор Кирилл Александров, который пуповиной связан с эмигрантскими организациями военного и послевоенного времени. В возрасте 17 лет в 1989-м он вступил в Народно-трудовой союз - как только членство в нем перестало быть уголовно наказуемым поступком. Как журналист, сотрудничал в газете «Русская жизнь», издающейся в Сан-Франциско, был корреспондентом русской службы «Радио Литвы» и русскоязычной газеты «Содействие», выходящей в Вильнюсе. Длительное время работал в архивах США и Германии, и в результате написал кандидатскую диссертацию на тему «Вооруженные формирования Комитета Освобождения народов России в 1944-45 г.г.». Работа направлена на полную реабилитацию предателей, которые встали на путь сотрудничества с гитлеровской военной машиной.

Но, конечно, первое место в ряду фальсификаторов истории Великой Отечественной воны принадлежит Владимиру Резуну, скрывающемуся под псевдонимом «Виктор Суворов». Этот человек когда-то был сотрудником советской военной разведки – ГРУ. Но уже в своей первой командировке в Швейцарию в середине семидесятых попал в поле зрения британской разведки, которая, используя его личные качества – жадность и трусость - смогла завербовать его и склонить к предательству.

Оказавшись в Великобритании в 1978-м, В. Резун дал согласие на использование его имени как автора книг и иных публикаций, шельмующих его прежнюю родину.

Первые книги - «Ледокол», «Аквариум» - были написаны на английском языке, которым В. Резун в то время даже не владел. Это были «труды», сочиненные в недрах британской разведки для ведения психологической войны против СССР. С началом перестройки и резким ослаблением государственного иммунитета «работы» Резуна-Суворова хлынули на незащищенный книжный рынок России. В. Резун до сих пор числится гражданином нашей страны, хотя его рукой водит английский хозяин. В публикациях от его имени четко видны основные направления в деле фальсификации истории Великой Отечественной, которые до сегодняшнего дня обозначают передний край нескончаемого сражения между правдой и кривдой. Эти направления можно определить следующим образом:

1. Доказательства» идентичности государственного и политического строя фашистской Германии и Советского Союза. При этом авторы даже не обращают внимания на то, что гитлеровская Германия насаждала доктрину «высшей расы», в то время как у нас господствовал принцип «дружбы народов». Абсолютно несовместимыми были социально-экономические системы двух государств. Коминтерн и «антикоммунистическая ось Берлин-Рим-Токио» были противостоящими идеологическими центрами.

2. Равная ответственность Германии и Советского Союза за развязывание Второй мировой войны. Эти чистой воды ложь, в чем любой человек может убедиться, познакомившись с материалами Нюрнбергского процесса, или хотя бы почитав историческую справку «Фальсификаторы истории», изданную в СССР в 1948-м. Никто из западных экспертов не пытался опровергнуть факты, изложенные в этой «справке», ее просто стараются «замолчать».

3.Умаление роли советско-германского фронта в общей победе союзников во Второй мировой войне. Хотя сами немецкие историки войны признают, что из каждых 10 солдат, не вернувшихся с войны, 8 были убиты на восточном фронте.

4.Вопрос о потерях Советского Союза. В подаче фальсификаторов он выглядит так: «Войну выиграли не уменьем, а завалив противника горами трупов своих солдат». На этот вопрос дает полный ответ книга «Без грифа секретно», подготовленная нашим Генеральным штабом уже в демократической России. Да, мы потеряли несколько больше, чем немцы. 8 миллионов и почти 700 тысяч против 7 миллионов и 400 тысяч немецких потерь. Но это же не 8 к 1, как мерещится Виктору Астафьеву. Мне, 13-летнему подростку, с другими одногодками зимой 1941-1942 года довелось чистить от снега железнодорожные пути на линии Москва-Волоколамск. Нам доводилось откапывать много закоченевших трупов наших и немецких солдат, сложенные горки из них были примерно равными.

5. Дегероизация истории Великой Отечественной войны. Возвеличивание предателей. На это направлены все «исследования» фальсификаторов.

По их утверждениям - как правило, ни на чем не основанным - не было никакого подвига героев-панфиловцев у разъезда Дубосеково, Николай Гастелло упал, дескать, в болото, а не спикировал на танковую колонну гитлеровцев.

Наши маршалы - не талантливые военачальники, а безжалостные душегубы своих солдат, аморальные личности и так далее.

Я назвал направления основных ударов фальсификаторов. Но они не унимаются, и постоянно расширяют фронт наступления. Их наглость и агрессивность нарастают по мере получения данных социологических опросов об успешности своих действий. Приходится с сожалением констатировать: сейчас каждый третий россиянин признает, что СССР, наряду с Германией, несет равную ответственность за развязывание Второй мировой войны. Чем дальше уходит поколение ветеранов, чем меньше остается на земле современников той войны, которые помнят и ее трагизм, и ее величие, тем шире открывается оперативный простор для фальсификаторов, которые намерены и дальше промывать мозги молодому поколению россиян. Мира нам никто не обещает.

В июне 2010-го в Эстонии состоялась конференция, посвященная событиям предвоенного 1940-го. Направленность ее совершенно понятна: разговор шел об «оккупации» Прибалтики Советским Союзом. На эту конференцию был приглашен и В. Резун, который, однако, отказался приехать из-за опасения, что его могут похитить российские спецслужбы. Зато прислал свое послание участникам конференции, где были такие слова: «До тех пор, пока прячут от народа правду, мы, дорогие друзья, будем продолжать нашу работу». Он пообещал выпускать каждый год по книге. Даже Александру Дюма такая плодовитость была не под силу.

Отличительная черта фальсификаторов - полное игнорирование архивных материалов, или жесткий отбор тех из них, которые соответствуют достижению заранее сформулированной задачи.

Они совершенно абстрагируются от морально-нравственных критериев. Вот как сформулировал свое «научное» кредо Борис Соколов: «Любой ученый, в том числе историк, в своем исследовании должен обладать абсолютной свободой в критике теорий и интерпретаций фактов, равно как и в высказывании любых суждений, самых парадоксальных и абсурдных. И ему может оказаться полезным любое мнение по исследуемому вопросу, пусть даже самое бредовое». И далее: «Исследователя не должна волновать моральная оценка объекта исследования». Подобное понимание своей роли ведет фальсификаторов, например, к утверждению, что зверства гитлеровцев на оккупированных территориях нашей страны были ответом на действия партизан, которые тем самым превращаются во врагов своего собственного народа...

За какой бы аспект истории Великой Отечественной войны мы не взялись, везде видны грязные следы вандалов-фальсификаторов. Одна из их любимых тем — утверждение, что поставки по ленд-лизу были чуть не решающим фактором победы СССР. Из официальных американских источников известно, что Соединенные Штаты по программе ленд-лиза поставили в общей сложности в военные годы вооружения и товаров на сумму 46 миллиардов долларов, но из этой суммы на долю Советского Союза, несшего основную тяжесть войны с гитлеровской Германией, досталось только 9,8 миллиарда. Великобритания получила 30 миллиардов 270 миллионов, хотя ее вклад в победу не идет ни в какое сравнение с нашей страной.

Мы никогда не отрицали ценности и полезности военных поставок по ленд-лизу, но надо знать меру в оценках этой помощи. США произвели за годы Второй мировой войны 192 тысячи самолетов всех типов, из которых Советский Союз получил около 17 тысяч. Но наше собственное производство боевых машин за это время составило 112 тысяч, и основная масса летчиков воевала на отечественных самолетах.

Фальсификаторы истории войны любят рассуждать о низком качестве нашей военной техники, о плохой подготовке танкистов и летчиков.

Сколько небылиц пришлось прочитать о всемогуществе немецких «Тигров» на полях сражений во время Курской битвы. Они, дескать, кололи наши Т-34 как орехи. Причем говорится это с таким сладострастным придыханием, будто сами авторы получают от этого райское наслаждение.

Правда, что тяжелый «Тигр» вооруженный первоклассной по тем временам пушкой калибра 88 мм, был мощнее нашего среднего танка с его 76-мм короткоствольной пушкой. Но «Тигр» был малоподвижной машиной, которая вязла в расквашенных от дождей полях. С нашей стороны ответ был найден в усилении танковой пушки на Т-34. Сначала калибр танкового орудия был доведен до 85 мм, а войну мы заканчивали уже с орудием в 100-мм. Наши реактивные минометы, «Катюши», оказались непревзойденным и принципиально новым оружием.

Появление несколько лет тому назад в кинотеатрах и на телевидении фильма «Штрафбат» вызвало широкую волну народного протеста из-за содержавшегося в нем намека на то, что, дескать, войну выиграли кровью и жизнями штрафников. Авторы фильма, сами не нюхавшие пороха, поддались на расхожие байки о штрафбатах и сочинили «клюкву», за которую им попало от широкой общественности. Правда состоит в том, что с началом войны по решению правительства были досрочно освобождены из мест заключения 420 тысяч лиц, осужденных за мелкие преступления - должностного, хозяйственного или бытового характера. Они пошли либо на производство, либо были призваны в обычные части вооруженных сил. Штрафбаты и штрафные роты были созданы только год спустя, в июле 1942-го, командовали ими обычные офицеры из строевых частей. Вооружение штрафников было таким же, как у всех. Смерть или ранение в бою приравнивалось к снятию всех обвинений со штрафника. Раненые возвращались в свои прежние части. За годы войны через эти дисциплинарные подразделения прошло около 400 тысяч военнослужащих, но численность штрафников в каждый отдельно взятый отрезок времени не превышала 1-1,5 процента от численности армии в целом.

Навязанная нам бесконечная дискуссия о трактовке характера и событий Великой Отечественной войны не будет иметь победного конца, если российская власть не скажет своего веского слова. Пока же создается впечатление, что в наших верхах также гнездятся многочисленные фальсификаторы истории.

В свое время известный писатель Владимир Богомолов, автор популярного романа «В августе 44-го», публично говорил, что именно наши высокопоставленные чиновники отдавали распоряжения о выдаче бумаги издательствам по сниженным ценам для печатания «произведений» Резуна-Суворова.

В мировой практике исторические события нередко носят настолько важный политический характер, что становятся полем длительных сражений за их утверждение или опровержение. Чего стоит только, например, борьба, в результате которой во многих странах приняты законы репрессивного характера - вплоть до тюремного заключения - за непризнание Холокоста. В этом же ряду стоит проблема резни армян в Турции в годы первой мировой войны. Посмотрите, с какой яростью защищают мусульмане образ пророка Мухаммеда от каких-либо посягательств со стороны иноверцев. Есть смысл серьезно подумать, не стоит ли таким же образом защитить и священную для нас память о Великой Отечественной. Неужели нельзя законодательно запретить торговлю боевыми орденами? Ведь, кроме аморальности такой торговли, она еще становится и источником преступности, когда аферисты и мошенники выдают себя за героев Великой войны.

Будем откровенны: признаем, что работа созданной президентом комиссии по противодействию фальсификации истории оказалась бесплодной.

И надо понимать, что почти все нынешние хулители Великой Отечественной оказываются - так или иначе - тесно связанными с заграницей, нередко работают на зарубежные гранты и стараются подыграть своим «кормильцам».

В романе Федора Достоевского есть фраза, сказанная одним из бесов: «Кто проклянет свое прошлое, тот уже наш!».
Специально для Столетия

[Столетие]

http://www.stoletie.ru/obschestvo/ni...osobna_228.htm
Беседа с доктором исторических наук, генерал-лейтенантом в отставке
09.07.2014

- Николай Сергеевич, вы не раз говорили, что нашей стране, при всей её громадности и своеобразии, нужна только твёрдая единоличная власть. Мы видим подтверждения тому во всей российской истории – и при царях, и при генсеках… С одним из них, Юрием Владимировичем Андроповым, вы непосредственно работали. В своих книгах вы даёте ёмкие, нелицеприятные характеристики правителям России ХХ века. Меняются ли с годами ваши оценки?

- Наверное, если мы будем менять свои мнения относительно исторических деятелей слишком часто, то это будет, прежде всего, демонстрировать либо нашу слабую подготовленность, либо, как говорится, наше желание держать нос по ветру. Сформировавшиеся взгляды, как правило, остаются стабильными. Разумеется, бывают какие-то модификации в связи с открывающимися новыми фактами.

Первое, что хотелось бы повторить: Россия, при всей её разнообразности (национальной, территориальной, какой угодно), конечно же нуждается в крепкой централизованной власти. В этом случае вполне можно поступиться даже некоторыми демократическими правами в интересах цельности и сплоченности государства. Какие-то внутренние тормоза можно отпустить в момент, когда будет достигнута консолидация государства. А вот достичь консолидации – гораздо сложнее… Думаю, нам сегодня предстоит ещё очень многое сделать для того, чтобы государство стало по-настоящему единым, консолидированным.

Любое государство, которое строится на основах безбрежной федерализации, неизбежно закладывает под себя мину длительного действия. Практика 1991 года показала: мы разорвались, как граната Ф-1, на все свои республики, потому что была заложена эта мина под фундамент государства – право выхода. США такой возможности своим штатам не дают, а ведь их государство считается федеративным. Но это нормальная федерализация, т.е. разделение управленческих функций. А мы, когда начинаем заниматься федерализацией, предполагаем гораздо более глубокие автономные права, тенденции для тех или иных субъектов федерации, что всегда ставит под угрозу единство. Поэтому возвращение к традиционной для Российской империи политике – не разделять страну по национальному признаку, а делить на административные округа – я считаю более перспективной. Но чтобы к этому прийти – требуется время.

Сталин, которого мы никогда забыть не сможем, как бы ни пытались, потерпел первое своё тяжёлое поражение, когда занимался национальной политикой. Ведь он хотел создать, по существу, унитарное государство, грубо говоря, с культурной автономией для тех национальных окраин, которые стали потом союзными республиками. В 1921 году он был председателем комиссии Политбюро по этому вопросу, и все его материалы и доклады были выдержаны именно в таком духе. Но он встретил сопротивление двух делегаций, которые до сих пор причиняют нам головную боль – это украинская и грузинская. Это были самые отъявленные сепаратисты того времени! Борьба шла нешуточная. Права Украины отстаивала делегация в составе двух человек: Фрунзе Михаил Васильевич, молдаванин по национальности, и болгарин Раковский. Вот эти два «украинца» отстаивали максимальную политическую автономию Украины. То же самое и с Грузией. Они втянули в это дело Каменева, и ходили к Ленину, уже тяжело больному, и привезли от него решение, что надо создавать союзные республики по тому самому принципу, по которому мы потом их создали. Об этом пишет историк Юрий Жуков в своей книге «Первое поражение Сталина». Выходит, не зря Раковского расстреляли во время репрессий – было за что! Будучи иностранцем, участвовал в государственном переустройстве России…

Хочу еще раз подчеркнуть: государство должно быть унитарным при федеральном распределении естественных административных функций между регионами.

- Это, несомненно, один из главных уроков ХХ века.

- Все государства, построенные по принципу национальной автономии, рассыпались. Возьмите Югославию, федеративную республику – вся раздроблена. А Чехословакия – уж страна-то с гулькин нос, а всё-таки разделилась на Чехию и Словакию. А вот болгары, точнее, их тогдашний лидер Тодор Живков, несмотря на всё давление со стороны Москвы дать федеральное устройство для турок (там такое же могло бы организоваться государство), отказался это сделать. И Чаушеску отказался устроить в Трансильвании венгерскую автономию. В итоге и Румыния, и Болгария сохранились в том виде, в котором пребывают и поныне. Уроков несть числа, только надо уметь извлекать из них пользу и делать правильные исторические и политические выводы.

Что касается наших вождей, то о Сталине сейчас говорить не будем, потому что это фигура невероятно сложная. Тут можно вести речь и о великих заслугах и не менее великих прегрешениях…

- В этом вопросе особенно явно виден эмоциональный, поверхностный, увы, подход большинства людей к истории. В годы «перестройки» массы легко были захвачены мутной волной «антисталинизма». Доминировал в восприятии образ кровавого безумца на троне, в СМИ подавались на порядок завышенные цифры заключенных и расстрелянных... Прошло время, и люди, сравнивая, вспомнили и другие черты той эпохи: Великая победа, великая держава, которая могла на равных с кем угодно отстаивать свои права. Даже репрессии вспоминаются уже в том плане, что могла тогда и верхушка пострадать, при Сталине завороваться-то трудно было. Появилась мощная волна рьяных поклонников Сталина, уже напрочь отрицающих тяжелые последствия раскулачивания, беззакония, «Ленинградского дела» по устранению русских руководящих кадров. То есть, опять слишком много эмоций. Историк Владимир Кузнечевский свою недавно вышедшую книгу «Сталин: как это было? Феномен XX века» открывает такими словами: «Более чем тридцатилетнее знакомство с большей частью литературы о Сталине привело меня к парадоксальному выводу: все, что написано об этом человеке в России и за рубежом, - все правильно, и негативное, и позитивное. Это был действительно выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба…».

Поэтому действительно о Сталине можно говорить без конца, и у каждого будет своя собственная точка зрения. Однако трудно оспорить то, что у этого человека стержнем в жизни было всё-таки служение государству.

- Этого нельзя отрицать. И когда он умер, описание его имущества заняло одну страничку в школьной тетради. Никаких счетов в банках, ювелирных изделий и личных дворцов. Все резиденции были государственными, все подарки, направляемые ему со всего света, остались в фондах музеев.

Он всё подчинял интересам государства, поэтому великие и злодейские дела совершались с одной целью – сделать государство сильным. А всякий другой политик, который старается поглубже залезть в государственный карман – это уже не политик.

Конечно, отдавая должное Сталину, не нужно делать из него икону. Мы должны всегда исходит из реального, что было сделано. Как в бухгалтерской книге: дебет и кредит. А Господь Бог будет нас всех судить, когда мы уйдём в лучший мир…

После Сталина все наши деятели были, в той или иной степени, подвержены такой болезни, как политическое малокровие… Хрущёв, наверное, был последним, кто ставил перед страной стратегические задачи, не всегда выполнимые, залихватские, вроде того, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», или – что «мы вас закопаем» (говоря о Соединённых Штатах и капитализме как о системе). Перехлёсты были, конечно, чудовищные.

За свои десять лет правления Хрущёв показал себя невообразимо активным политическим деятелем. У него столько было инициатив, что, если бы при нем был нормальный политический фильтр: что-то пропустить, что-то поддержать, а что-то остановить – была бы польза стране. Он, например, с одной стороны, повернул дело в области вооружений к ракетной технике, к космосу, а с другой – решил волевым путём развивать сельское хозяйство на целинных землях, хотя на каждые пять лет два года там бывают неурожайные.

- Действительно, бросили колоссальные средства на целину, а центральные русские области так и остались неухоженными.

- Конечно. А главное, мы население оттуда просто снимали. Откуда сейчас в казахстанских степях столько русских? Это ж тогда мы их туда отправили обживать и обустраивать новую целину, казахи-то вообще никогда земледелием не занимались.

- Всё-таки неслучайно Хрущёв был в молодости троцкистом. Нанес новые удары по крестьянству, по Церкви.

- Преследование Церкви вообще носило немотивированный характер.

- Какая-то бесовщина.

- Да, пожалуй. Хотя в то же время у него были некоторые идеи, которые не удалось воплотить в жизнь, а они помогли бы демократизировать партию. Ведь он впервые поставил вопрос: два выборных срока в партийной должности, а дальше уступай место. Я сам беседовал с его зятем Алексеем Аджубеем, который в 44 года стал членом ЦК. И он сказал мне: мол, несправедливо поступает Хрущёв, вот мне будет всего 52 года, а я уже больше никогда не смогу выбираться в ЦК. Я говорю: Алексей, но ты же остаёшься главным редактором «Известий», этого более чем достаточно…

Хрущев поставил вопрос о ликвидации «конвертов», которые по существу были неким коррумпирующим явлением. Он собирался ликвидировать персональные машины, которых в России, к сожалению, чрезвычайно много всегда было и есть. У него, конечно, было очень много и завиральных идей, вроде кукурузы, сажаемой везде, даже там, где она просто расти не может. Хрущева никто не мог остановить – в этом трагедия.

Мне довелось много говорить с Фиделем Кастро о наших деятелях, особенно о Горбачёве. И когда я ему говорил, что Горбачёв – такой-сякой, и спускал на него всех собак, Фидель спрашивал: а где же были 270 членов ЦК, которые могли его в любой момент на любом пленуме или отправить в отставку, или перевести на другой участок работы? Почему до конца эти слепые люди шли за этим слепым поводырём, как на картине Питера Брейгеля?

- А у Фиделя была такая демократия, его мог кто-то остановить?

- Я ему задавал эти вопросы напрямую: «Фидель, а как у тебя с демократией?». А он мне отвечает примерно так: когда мы на Политбюро принимаем решения по важнейшим вопросам, то, если один какой-то человек выскажет свои замечания по обсуждаемому документу, мы никогда этот документ не принимаем большинством голосов. Создаётся группа людей, чтобы изучить этот вопрос дополнительно, и документ через месяц или два заново выносится на обсуждение. Никогда ничего не принимается механически, большинством голосов. И я никогда не прибегал к своему авторитету, чтобы подавить мнение.

- Во всяком случае, Фидель сохранил свою страну.

- Он сохранил свою страну – и в какой обстановке! Это казалось немыслимым.

- Если говорить о роли личности, то Фиделю Кастро после военного периода, в последней трети ХХ века среди мировых политиков равных нет.

- Нет, конечно. Выстоять против всех!

- Выстоять в 90-е годы, когда мы его бросили. И какая до сих пор популярность в народе.

- Такие люди не воспитываются в каких-то партийных школах, они посылаются свыше.

…Следующим заметным советским лидером был Юрий Андропов (Черненко я опускаю – это просто проходная фигура).

- Но нельзя не сказать о Брежневе. Вы же писали, что до середины 70-х он был вполне адекватный деятель.

- Безусловно. Брежнев, конечно, крупная фигура. Лично я к нему отношусь с глубоким уважением.

- Не случайно и народ сейчас изменил к Леониду Ильичу своё отношение, Кстати, ведь сам Сталин выдвигал Брежнева, видел эффективность его работы, умение ладить со всеми.

- Руководителю такого огромного государства нельзя не быть дипломатом, чтобы сглаживать, микшировать противоречия между отдельными группами, кланами, республиками. И он вполне со всем этим справлялся. При нём, если на то пошло, Советский Союз достиг пика своего политического могущества и внутренней крепости. Я считаю, что 1975 год стал вершиной нашего могущества. У нас всё было в полном порядке, мы готовились принять проект новой конституции к 60-летию Октябрьской революции, с большими демократическими подвижками. У американцев же и Запада в целом было тогда немало проблем: поражение во Вьетнаме, крушение колониальной империи в Африке, постоянные протесты против войны, Уотергейт и много чего еще. Налицо была картина достаточно серьёзного внутреннего кризиса. У нас же ничего такого не было. Но тут у Леонида Ильича начались проблемы со здоровьем, что потом конечно же отразилось на судьбе государства. Он практически стал неработоспособным. Между прочим, он неоднократно просился у товарищей по Политбюро на пенсию, но его каждый раз отговаривали: мол, всё нормально, мы поможем, всё наладится. Но, на самом деле, государство уже слабело, как и его лидер. Оно стало разбиваться на ведомства, стали преобладать ведомственные принципы управления. Я, например, не очень хорошо отношусь к Дмитрию Фёдоровичу Устинову. Он, конечно, создал могущественнейший ВПК, равный по своей мощи американскому, но при этом пожиралось такое количество ресурсов страны, что это не могло не потрясти ее основы.

- Грубо говоря, танков сделали много, а проиграли из-за того, что не было джинсов и пива.

- Что-то в этом роде… В интересах военно-промышленного комплекса мы затормозили развитие народного хозяйства и, по сути, создали предпосылки для дальнейшего краха. Всё стало дефицитом: зубная паста, спички, туалетная бумага… Хотя правильно говорят: для того, чтобы залатать эти прорехи, вполне достаточно было 5% военного бюджета.

Мы производили избыточное количество вооружений. Вон китайцы до сих пор имеют по 500-600 ракетных стартов с ядерными боеприпасами, и это считается оптимальным, если исходить из принципа разумной достаточности. Никто не тронет, потому что 500-600 выпущенных зарядов – это уже катастрофа мирового порядка. А мы-то имели 11-12 тысяч стартов, 50 или 60 тысяч боеголовок – это ж с ума сойти! Ведь мы в эпоху Ельцина и Черномырдина продали 500 тонн оружейного урана американцам. 500 тонн, снятого с боеголовок уничтожаемых ракет, и практически – за бесценок (но это отдельная тема, я писал о ней в «Столетии»).

Ну а последние годы брежневской эпохи, начиная с 76-го и дальше, были, как мы помним, апофеозом застоя.

Однако преемником Брежнева должен был стать вовсе не Андропов, а совсем другой джокер… В одной из мемуарных книг офицера охраны Кремля я прочитал, что Брежнев хотел сделать Генеральным секретарем ЦК Щербицкого.

- Есть версия, что Андропов и устранил Леонида Ильича.

- В момент, когда скончался Брежнев, первыми прибыли к месту происшествия два человека: это были как раз Устинов и Андропов. Тут Устинов, обращаясь к Андропову, сказал: «Юра, тебе теперь надо брать в руки ядерный чемоданчик». И поскольку в руках этих двух людей была основная часть силового блока страны, то Андропов взял чемоданчик, и тем самым вопрос был решён.

А назначить Щербицкого, наверное, было бы целесообразней. Во-первых, человек физически здоровый, во-вторых, имел всё-таки опыт управления Украиной, крупной республикой, очень развитой, где было все: и тяжёлые ракеты, и сельское хозяйство. Что же касается Андропова, то его управленческие навыки были, мягко говоря, весьма ограниченными. Он, конечно, был прекрасно осведомлен обо всем, так как информация у него, безусловно, была, но командовать мог только структурой, которая находилась у него в распоряжении. К тому же при нем неотлучно были заместители Цвигун и Цинёв, верные люди Брежнева, которые следили за ним, чтобы он не влезал, куда не следует... В общем, Андропов не был подготовлен к роли руководителя государства в достаточной степени.

Дмитрий Федорович Устинов бывал, кстати говоря, на территории разведки в Ясенево, где они встречались с Андроповым. Однажды они зашли ко мне в кабинет, в субботу, когда я работал, стали задавать всевозможные вопросы. Кстати говоря, мне до сих пор непонятно, почему такой здравомыслящий человек, как Андропов, поддержал решение о вторжении в Афганистан в 1979 году. Уму непостижимо!

- А вы, как аналитики, что советовали по Афганистану?

- Что касается Афганистана, то разведка к принятию этого решения не имела никакого отношения.

- Никаких ваших рекомендаций не спрашивали?

- Не спрашивал никто. Я был начальником информационно-аналитического управления КГБ и узнал о вводе наших войск только за 3 часа до начала операции!

Мы же были тогда категорически против всякого расширения ареала влияния Советского Союза! Ещё в 1975 году, в период максимального расцвета Советского Союза, в разведке был подготовлен документ, который я условно называл тогда «Роман века». Так вот, в этом «романе» разведка рекомендовала Политбюро (а все документы адресовались туда) прекратить географическое расширение зоны нашего влияния. Нас очень пугала Африка, которая пожирала кучу наших денег. Все началось с арабского мира, а потом понеслось: Эфиопия, Ангола, Мозамбик… Все они срочно объявляли себя странами, идущими не по капиталистическому пути развития. Липовая какая-то формулировка, кстати говоря. Это сразу давало основание для оказания советской помощи: экономической, военной и другой. Это было чудовищно! Мы выступили против этого, доказывали, что у нас нет ни материальных, ни кадровых, ни финансовых ресурсов, чтобы освоить каким-то образом эти обширные территории.

Андропов знал об этом документе, мы обсуждали его, и вдруг – он поддержал вторжение в Афганистан.

- Его голос был чуть ли не решающим в этом.

- Дело в том, что Устинов, как глава ВПК, хотел испытать образцы нового оружия в этой локальной войне, но это, конечно, было убийственное решение для страны. А когда Андропов стал уже Генеральным секретарём, он публично обронил фразу, которая повергла нас в ледяной холод. Он сказал, что СССР должен иметь такой арсенал оружия, который будет равен арсеналу НАТО и Китая, вместе взятых. Мы обмерли. Это было абсолютно невыполнимо.

- Это было в каком году?

- Месяца через четыре после его воцарения. Мы понимали, что наша экономика никогда не выдержит такого – Китай и НАТО целиком. Дай Бог, с НАТО хотя бы сравняться… Но горячие головы, особенно в ВПК, требовали всё новых и новых ресурсов. Ведь в период после событий на Даманском стоял вопрос о создании колоссальной линии обороны на Дальнем Востоке.

То есть практически мы сами сожрали себя. И нечего выискивать проблемы, которые носят второстепенный характер.

- Как видно из вашей книги, вы с уважением относитесь к Юрию Владимировичу именно как к руководителю вашего ведомства, который давал вам возможность высказывать своё мнение, который умело управлял Комитетом госбезопасности.

- В рамках КГБ всё было, на мой взгляд, стопроцентно правильно, то есть во внутренних делах.

- Давно известно: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А с кем он дружил? Арбатов и прочие известные деятели?

- Да, прозападники, либералы. В кадровых делах он ошибался много. Ведь он же поддержал кандидатуру Горбачёва, привел его к власти. А то, что он привёл Горбачёва – это факт решающий. Да и, например, против русистов писал какие-то заметки в Политбюро. Ну, кто такие были русисты? Это что, главная угроза была для существования СССР? Он слишком раздувал все это. А между прочим, тот же Сталин считал: кто поднимает русский народ в нашем государстве, тот поднимает само государство. Это либералам везде мерещится русский национализм или даже фашизм, делают из мухи слона. Вот и Андропов повелся на это, хотя и умный был человек.

- В 1999 году я готовил беседу для журнала «Слово» с писателем Петром Лукичём Проскуриным, он написал тогда роман «Число зверя» об эпохе Брежнева. Проскурин говорил об Андропове: «Этот человек принадлежал к мировой закулисе, дюдям тайных подземелий…».

- Конспирология – это не моя стихия. Вообще Андропов, это, конечно, громадная тема, которую в одной беседе не поднять.

Конечно, приход Горбачёва – это явление стратегического порядка. Как можно было приводить к власти в стране высокоиндустриальной, с большим научно-техническим потенциалом, руководителя окраинного сельскохозяйственного края. Вот Романов – это был руководитель Ленинграда, а это мощная промышленность, мощная научная интеллигенция…

- Романов был какой-то слишком дисциплинированный партиец, и ушёл не так давно, слова не сказав, почему он не стал бороться за власть…

- После прихода Горбачева на главное место в стране сразу стало неуютно в душе: ведь такого быть не должно по определению. Вначале мы предполагали, что он приехал только для сельскохозяйственных дел. На сельское хозяйство в России всегда ставили тех, кто не силен в политической сфере. Министрам сельского хозяйства, как правило, светило дальше только место посла, где-нибудь далеко за границей. И вдруг он из секретаря по аграрным вопросам становится секретарём по оргвопросам, а потом уже заместителем Генерального…

- А потом у него под боком появляется Яковлев Александр Николаевич. Крючков же писал в своих мемуарах, что по заслуживающим доверия источникам Яковлев был связан с американскими спецслужбами. Он даже пошёл с этим к Горбачёву, чего не стал бы делать, будь хоть какое-то сомнение в информации. А Горбачёв… посоветовал показать эту информацию самому Яковлеву…

- Мне лично, по указанию Крючкова, довелось составлять документ по двум персоналиям: по Яковлеву и по Шеварднадзе. Это были именно записки, подготовленные лично мною и отпечатанные мною же на машинке (тогда ещё компьютеров у нас не было). Отпечатано было в одном экземпляре и для одного адресата – только для Горбачёва. Это был 1991 год, февраль-март. До гибели Советского Союза оставалось каких-то 8-9 месяцев. В этих документах были собраны все данные об их антипартийной, антигосударственной деятельности, и делался вывод, что эти люди – фактически противники нашего государства. Но вместо того, чтобы сделать какие-то выводы, Горбачёв взял и оба документа показал и Яковлеву, и Шеварднадзе. «Гениальный» ход! И те, конечно, взвились от ненависти к КГБ, потому что ясно было, откуда идёт документ.

Что касается Шеварднадзе, то у нас были очень серьёзные подозрения, что он работает против государства. Достаточно сказать такие вещи. Он, не консультируясь ни с кем: ни с военными, ни с ВПК, ни с ЦК – на переговорах с американцами давал согласие на явные уступки по вооружениям.

Он никогда не записывал свои беседы с иностранными деятелями, прежде всего, с госсекретарём США Бейкером. Шеварднадзе никогда не пользовался услугами советских переводчиков, а работал только с американскими переводчиками. Он никогда не вёл переговоры с американцами в советском посольстве, а всегда уезжал с ними на какое-нибудь ранчо и там уже они заседали...

- То есть он завербованный человек.

- Мы не можем сделать другого вывода… Дело в том, что практика, установленная в Советском государстве, была одинаковая для всех: вы провели беседу с иностранцами – запишите текст. И текст потом рассылается членам Политбюро, чтобы они знали, о чём шла речь, какие мы на себя взяли обязательства. Это была норма. Громыко, например, всегда все записывал, и другие тоже, а Шеварднадзе никогда. Думайте, что хотите, но для нас не осталось ни малейшего сомнения. Точно также они вместе с Горбачёвым ликвидировали нашу новейшую тактическую ракету системы «Ока». Никогда никто им не давал согласие на это, а американцы поставили вопрос, и они келейно решили. И мы сожгли все эти аппараты «Ока», на разработки, производство, эксплуатацию которых было затрачено несколько десятков миллиардов рублей.

- Как писал ещё Николай II в дневнике: «Кругом измена, трусость и обман».

- Эти двое – предатели, тут вопросов даже не остаётся.

- Размышляя о роли личности в истории, вы как-то рассказывали один эпизод, когда сидели в августе 1991 года в здании КГБ на Лубянке, вокруг которого бушевала разъяренная толпа, и вы ждали, что вот-вот она может ворваться, и вот тогда проявилась воля одного человека…

- Такие мгновения бывают в жизни любого человека. И они, как поется в известной песне, «раздают кому позор, кому бесславие, а кому бессмертие». Я, конечно, хорошо помню этот страшный день 21 августа, когда стало ясно, что члены ГКЧП арестованы, и на коллегии комитета госбезопасности мы узнали о том, что Крючков арестован по возвращению из Фороса, и временным председателем КГБ назначен ныне покойный Шебаршин. В то же время мы видели из окон, что на площади Дзержинского собирается огромная масса людей. Речь шла о 10-15 тысячах человек, чрезвычайно возбуждённых. Ситуация была очень опасная. Кстати, из окон верхних этажей было видно, как во всех переулках стояли люди, которые разливали из канистр водку и спирт в бумажные стаканчики и предлагали каждому, кто подходил.

Здания комитета были забаррикадированы, и охрана все время спрашивала, что будем делать, если начнётся штурм здания? А к этому призывали открыто многие выступающие. Через усилители они призывали: «Идём на штурм комитета, возьмём все документы». И вот стоял вопрос, что делать Комитету госбезопасности. Шебаршин позвонил по телефону Ельцину. Трубку, по-моему, взял Бурбулис. Шебаршин доложил, что есть угроза штурма здания КГБ, у нас в Комитете госбезопасности находится несколько тысяч офицеров, может произойти кровопролитие... И тут начальник пограничных войск генерал-полковник Яков Калиниченко поднялся и сказал: «Я отвечаю за главное управление погранвойск. Наши офицеры-пограничники не позволят себе, как баранам, перерезать горло в своих служебных кабинетах. Мы будем защищать документацию, архивы погранвойск силой оружия. У нас есть 200 автоматов, которые сейчас вступят в строй, если понадобится». Вот так! Эти слова были переданы, в том числе непосредственно в приёмную Ельцина. И он немедленно приехал, через 15 минут, выступил на площади и стал призывать прекратить всё, потому что понимал, во что это может перерасти…

- А как сложилась затем судьба генерала Калиниченко?

- Его уволили, конечно. Но он нормально оставался на пенсии, которой его не лишили. Из всего руководства КГБ больше всех пострадал генерал Плеханов, который был начальником 9 Управления охраны. Его наказал лично Горбачёв, вернувшись из Фороса; лишил его звания, пенсии, всего. Его реабилитировали только за неделю до смерти. А Калиниченко жил, как обычный пенсионер. Он ничем себя не замарал – настоящий военачальник и человек достойный.

- Николай Сергеевич, перед нашей встречей я перелистал вашу книгу 1994 года издания «Лихолетье». Последние её страницы очень пессимистичные. Точно такие же настроения были тогда и у меня, и у многих. Ощущение было, что Россия ещё в 90-е годы развалится на части, её начнут разделять внешние силы… Но тем не менее, сейчас я вижу, был слишком пессимистичен. Как бы там ни было, Россия существует в своих границах, в конце концов она вернула Крым, что вызвало, конечно, прилив патриотических чувств и надежд. Видно, что Господь хранит Россию, хотя многое она пережила и, наверное, ещё переживет… Вот сейчас что бы вы могли сказать в завершение беседы, каково ваше видение нашего будущего?

- Сейчас такого отчаянного пессимизма нет, потому что наметился еще и поворот в сторону Китая. Договорённости, достигнутые с китайским руководством, вселяют некоторую надежду, что мы немножечко протрезвеем от нашего кошмарного дурмана…

- Охватившего в значительной степени и верхи, и низы.

- Конечно. Мы немножечко трезвее будем смотреть на мир, я имею в виду западный мир, включая США, с которым мы 25 лет пытались завести дружбу и убедились, что её не может быть по определению. Китай достаточно могучая держава, она нуждается, естественно, в наших некоторых технологиях, нашем сырьевом потенциале, а мы нуждаемся в их промышленной базе, которая теперь у них мощная. Вот это и объединяет Россию и Китай. Однако мы едва ли станем союзниками, потому что китайцы вообще отвергают саму идею союзов.

- Надо трезво смотреть и на это партнёрство.

- Трезво и не захлёбываться от восторгов. Мы вполне можем быть хорошими партнёрами, и это внушает надежду. Но есть и то, что печалит. Нам надо всё-таки уходить от сырьевой зависимости. Она становится всё глубже, и даже события с Китаем это лишний раз подтверждают. Мы зависим от Божьих даров: нефти и газа. Поэтому хотелось бы видеть больше решительных государственных шагов таких, как в случае с Крымом. Бог знает, может ещё кто-нибудь войдёт, трудно сейчас сказать… Взять к примеру Приднестровскую республику, она ведь тоже просится, и люди там в основном православные. У нас ведь есть Калининградская область, почему бы нам ещё не создать такую же область на юге?

Но всё-таки первое, что я хотел бы добавить к этому, достаточно сколоченному уже государственному организму, это, прежде всего, экономику. Мы только говорим: инновации, инновации, а надо создавать заново многие отрасли. Эти катастрофы в космосе, которые нас преследуют, по мнению Рогозина, следствие деградации этой отрасли. Тут надо всё делать по-настоящему, т.е. восстанавливать, прежде всего, школу профессиональной подготовки рабочих, мастеров, технологов, инженеров, поднять престиж этой категории специалистов. Необходимо развитие современных отраслей экономики – за всё можем и не взяться, но какие-то ключевые надо подтянуть. А пока у нас одни неудачи. «Сколково» во что вылилось? Такой замах – и такой результат. А главное, что результат не только плачевный в финансовом смысле, но и морально-нравственный урон немалый: мы опять расписываемся в своей беспомощности. Здесь всё-таки нужна твёрдая рука руководства страны, чтобы, наметив проект, довести его до ума, до конца, и убедить нацию, что она еще на многое способна.

Второй, по значимости, после экономики – это, конечно, вопрос демографии. И русский народ – наиболее страдающий в этом плане. Я постоянно думаю об этом с печалью. Народ-то ведь вымирает, исчезает цвет нации, а существует, на мой взгляд, достаточно простое решение этой проблемы. И действовать надо, прежде всего, через Русскую Православную Церковь. Почему? Да потому, что православные, реально православные люди, не ряженые, а которые действительно веруют – они имеют, как правило, большие нормальные семьи. Так вот надо сделать так, чтобы эта категория людей стала привилегированной в стране. И наша помощница в этом – Русская Православная Церковь. 30 тысяч приходов в стране! Можете себе представить, сколько очагов вот такого демографического роста могло бы у нас появиться? Но у нас об этом даже не говорят… А канал этот надо использовать обязательно и религию поддержать, сделать так, чтобы многодетная русская семья не была самой бедной, каковой она сейчас является. У нас многодетность равна почти бедности. Вот им дать привилегии, выделять им, в конце концов, если понадобится, государственное жильё, оказывать помощь в получении образования, в организации предприятий малого бизнеса, оказывать другую поддержку. Всё это надо делать обязательно.

- Если России снова придётся воевать, то и боевые части опять будут русские в основном.

- Конечно. Маршал Баграмян, мудрый армянин, говорил о том, что не направлял никакое соединение в бой, если в нём было меньше 50% русских.

- Когда работал над книгой о нашем прославленном асе, трижды Герое Советского Союза Александре Ивановиче Покрышкине, то изучал документы полка, в котором он воевал и которым командовал. Вот одна деталь: на 20 июля 1943 года в полку состояло 187 человек, люди разных национальностей. Но вот ядро – 33 лётчика, из них 30 – русские, 2 украинца и один белорус. Много ещё таких фактов можно привести, это и есть государствообразующая роль русского народа…

- Вот об этом и речь!

- Кстати говоря, в 1976 году маршал авиации Покрышкин побывал на Кубе. Была запланирована краткая встреча с Фиделем Кастро. Но разговор их длился несколько часов.

- Видимо, было что обсудить двум деятелям такого масштаба. Таких рождают нации в критические моменты своей истории.

Беседу вёл Алексей Тимофеев
Специально для Столетия

[Николай Леонов]

http://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir...stavil_374.htm
Предновогодние заметки бывалого разведчика

25.12.2015

Катится к своему закату 2015 год. Он оказался покруче, чем его предшественник. Если предыдущий был окрашен жовто-блакитным колером, застившим все остальные цвета, то ныне его перекрыл турецкий занавес.

Два последних года оказались почти целиком и полностью поглощенными внешнеполитическими заботами. Все внимание руководства страны, главные усилия информационно-пропагандистского аппарата были сосредоточены именно на внешних фронтах. Волей-неволей, в этот же коридор втягивалось и все внимание общественности. В бесконечных телевизионных «ток-шоу» жевались и пережевывались одни и те же темы…

Да, за два прошедших года Россия совершила коренной, на 180 градусов, поворот в своей внешней политике. До этого, в течение почти четверти века, мы – под этим местоимением я имею в виду российское государство – стремились любой ценой вползти в мировое сообщество, быть, «как все», равными, одинаковыми, пушистыми. Мы не скрывали своего удовлетворения, когда нас принимали в «семерку», во Всемирную торговую организацию, в Международный валютный фонд, в Совет Европы и так далее. Мы признавали верховенство международных обязательств над российским законодательством, позволяли Европейскому суду по правам человека принимать для рассмотрения жалобы российских граждан на свое государство…

Новые хозяева земли русской, для которых открылись ворота в «западный рай», охотно бросились туда – обзаводиться недвижимостью, прятать в тамошних банках – а еще лучше, в оффшорах – «халявные» деньги, потому что они не верили, что так будет всегда. Они боялись, что в России, где их ненавидят, когда-то придет конец их «малиновой» жизни. Они боялись не только виртуального народного гнева, но и собственного российского правительства. Их никто не трогал: Кремль объявлял одну амнистию за другой всем бежавшим за бугор капиталам, гарантировал неприкосновенность новоприобретенного имущества, сохранял маленький «плоский» налог на прибыли, но – тщетно.

По большому счету креативного, производственного класса из «новых русских» не получилось. Они сравнялись со своими западными коллегами только по уровню личного потребления – яхты, самолеты, виллы – но никак не по вкладу в организацию и развитие производства.

Все владельцы крупных состояний, «нажитых» в России, оказались за рубежом несостоятельными как бизнесмены. Тут и Р. Абрамович, и В. Гусинский, и С. Пугачев, и Е. Батурина и другие.

Встает вопрос: может ли социальная группа, которая сама себя называет «элитой», в чьих руках находится основная часть национального богатства, быть надежной опорой государства?

«Деловая элита», грубо говоря, «кинула» публичную власть России, пообещав в условиях прозападного курса ускоренное развитие экономики на основе технологических инноваций, расцвет конкуренции и иные экономические блага.

Крутой поворот политики России в сторону собственных национальных интересов был продиктован событиями на Украине, присоединением Крыма и последовавшей реакцией Запада. В создании «аварийной ситуации» на юго-западных границах России во многом виновата опять-таки наша деловая верхушка.

Утверждать, что «майдан» был только результатом подрывной деятельности американских спецслужб, было бы примитивным самообманом. Я вовсе не хочу сказать, что ЦРУ и другие государственные структуры США безгрешны в этом вопросе. Нет, они всегда работали, и будут работать против России. При этом им безразлично, является ли Россия монархическим, коммунистическим или демократическим государством. Оно им мешает своей геополитической громадностью. Вашингтон руководствуется только своими эгоистическими интересами. Но утверждать, что вмешательство США в украинские дела могло запросто перебороть возможности России – это, простите, убогость. Исходные позиции в борьбе за судьбу Украины были более прочными и надежными у России, чем у какого-либо государства или группы государств Запада. Не говоря уже об исторической общности, близком этническом родстве, единой вере, у нас даже после 1991 года сохранялись тесные и прочные экономические связи. А. Солженицын был во многом прав, когда в статье «Как нам обустроить Россию» видел будущее Русского мира в единстве трех славянских государств: России, Украины и Белоруссии.

Но в этой борьбе за будущее Украины на практике вновь проявился разный подход. Если Кремль пытался разными средствами крепить политические узы, в первую очередь, влияя на состав верховной власти в Киеве, российские олигархи принялись обгладывать украинскую экономику. Они действовали грубо, как у себя дома, что, естественно, вызвало рост антироссийских настроений. Мне довелось посетить Украину во время президентских выборов 2004 года в качестве международного наблюдателя. Пришлось увидеть над колоннами демонстраций в поддержку В. Ющенко многочисленные лозунги «Не хотим власти российских олигархов!».

Не было вражды к России, к русским, но было явное неприятие олигархического нахрапа. А ведь наши акулы были готовы глотать все подряд: предприятия металлургического цикла, производство удобрений, нефтеперегонку… Их аппетиты потом не раз приводили к осложнениям и в отношениях России с Белоруссией. Политические интересы нашей страны приходили в противоречие с коммерческими интересами олигархов…

На опыте США заметно, что в их геополитике интересы американского бизнеса ощутимо гармонизированы с политикой власти.

Стоит Вашингтону произвести какой-либо маневр, как немедленно в кильватер выстраивается и весь бизнес. Именно эта синхронность превратила во внешнеполитическое оружие такие приемы, как «санкции», «блокады», «ограничительные списки».

В 2015 году Россия стала ощущать болезненные последствия западных санкций. Это сказалось, прежде всего, на состоянии нашей кредитно-денежной системы, которая в большой степени подпитывалась деньгами, взятыми у западных финансистов. Невелика премудрость: взять на стороне заем под 4–5% годовых, и кредитовать своих клиентов дома под 12–15%, а то и больше процентов. Разрыв этой цепочки стал причиной признаний Г. Грефа в том, что банковский сектор находится в кризисе.

Россия могла бы иметь большую и мягкую подушку финансовой безопасности, если бы не было такого явления, как постоянное и массовое бегство капитала за границу. Государство использовало весь арсенал средств – от кнута до пряника – чтобы остановить отток средств. Не сработало ни одно. Владельцы крупных капиталов и государство живут разными интересами.

Нет денег – нет инвестиций. Нет инвестиций – идет спад производства со всеми негативными последствиями. Перспектива, что откуда-то в виде манны небесной свалятся большие деньги – подскочат цены на нефть, вернутся амнистированные капиталы, добрые западные дяди дадут кредиты – беспочвенны.

Придется переходить к мобилизационной финансовой политике, чтобы создать инвестиционный капитал за счет собственных ресурсов.

В советское время самой жесткой мерой были государственные займы у населения, но есть десятки и других шагов из мировой практики. Пока наши финансовые структуры только фиксируют негативные тенденции, не предлагая никаких радикальных мер.

Уходящий год привел к заметному оскудению нашего стола. Из торговой сети исчезли товары из стран Евросоюза, попавшие под ответные санкции со стороны России. Сокращение ассортимента сопровождалось ростом цен на оставшийся ассортимент. Пока это не смертельно, но болезненно. Гораздо больше тревожит другое обстоятельство: санкции и ответные контрсанкции со стороны России были приняты еще в прошлом году. Уже тогда в нашем ежедневном словесном обиходе появилось слово импортозамещение. Казалось, что власть всех уровней и бизнес всех весовых категорий всерьез займутся, в первую очередь, «импортозамещением» продуктов питания. Это самое чувствительное для основной массы населения России направление. По опросам социологов, большинство российских семей тратит главную часть своих доходов именно на питание.

Но вот знакомство со статистикой министерства сельского хозяйства России за 2015 год показывает: прирост производства по сравнению с прошлым годом крайне незначителен или вообще отсутствует. Никакого прорыва в направлении импортозамещения не наблюдается.

В чем дело? Может быть, в том, что правительство в момент принятия ответных санкций против европейского продовольствия применяло в своих документах расплывчатые формулировки, вроде того, что санкции носят временный характер – иногда даже упоминался срок в один год, что они касаются только некоторых видов продукции? Перспективные инвесторы могли на этом основании предположить, что все эти «санкционные заморочки» носят действительно преходящий характер, и не стоит серьезно рисковать вложением капиталов в привередливое по климату сельское хозяйство России. Не успеешь получить отдачу, как снимут санкции, и вновь потекут европейские продовольственные реки на российский рынок. Правительству надо быть четче и определеннее в формулировании своей политики по импортозамещению: это направление должно быть стратегическим, а не элементом тактических маневров.

Продовольственная безопасность страны – святая вещь. Она должна быть обеспечена при всех обстоятельствах. В своем послании Федеральному Собранию 3 декабря президент коснулся вопроса о пустующих землях, использование которых могло бы помочь решению насыщения нашего рынка продовольствием. Жаль, что эта тема не получила желаемого развития. Россия после 1991 года живет без настоящей земельной реформы, которая бы накрепко связала земледельца с землей. Земля была просто-напросто объявлена предметом купли-продажи, что превратило ее – основное средство производства питания – в предмет торговли и спекуляций. Помнится, когда Сергей Шойгу был назначен губернатором Московской области, он с ужасом узнал, что у администрации региона нет земельных угодий для осуществления каких-либо проектов. В довершение всего, было даже невозможно установить подлинных владельцев земель. В мировой практике встречались подобные ситуации, когда спекулянты держали земли в «загашнике» для продажи их при высокой рыночной конъюнктуре. Но у правительства есть могучий рычаг в виде налоговой политики для борьбы с такими «дельцами». Оно обычно вносит в парламент проект закона, по которому налог на пустующие земли устанавливается в три-пять раз выше, чем на обрабатываемые площади. Даже советская власть, предоставляя гражданам «фазенды» в шесть соток, оговаривала: земля должна быть обустроена и обихожена в течение трех лет.

Хотите в короткой перспективе получить прибавку в продуктах питания – обратите самое пристальное внимание на сельское хозяйство, изучив для начала реформы П.А. Столыпина и закон А. Линкольна о «семейных наделах», который создал класс фермеров в США. Фермеры – не только самые эффективные производители продовольствия, но и самый надежный опорный класс для демократической власти.

Сельское хозяйство дает чувствительную прибавку в наиболее короткий срок. В Советской России простая отмена продразверстки – НЭП –была отмечена бурным ростом сельского хозяйства, насыщением рынка и появлением экспортных излишков.

Политические партии России, лидеры которых общаются с народом в основном только путем интервью, заявлений и речей, могли бы сами дать пример практического решения задач, встающих сегодня перед страной. Не так давно обсуждался вопрос о предложении китайцев взять в аренду 150 тысяч гектаров земли в Забайкалье, чтобы создать на них сельскохозяйственные предприятия по производству сои и других продовольственных культур. Речь шла о пустующих землях.

Московские политики и, в частности, В. Жириновский немедленно встали в позу рьяных патриотов и потребовали отказаться от этого проекта. Тогда представители общественности Бурятии публично предложили Жириновскому и его партии сформировать необходимый производственный коллектив, прислать его в Забайкалье и, вместе с местными крестьянами, создать эффективный очаг сельскохозяйственного производства. На этом история закончилась.

Уходящий год с его итоговыми цифрами падения ВВП, роста инфляции, сокращением реальных доходов населения, усилением социальной напряженности дает сигнал о том, что главный источник неблагополучия лежит в экономике.

Рассуждения министров и экспертов о том, достигли мы дна или пока еще нет, уже надоели. Не надо гадать о перспективах цен на нефть, если мы не знаем реальных причин катастрофических колебаний этих цен. Говорят, если власть не может предложить чего-то радикального сверху, то она всегда может дать свободу творчеству снизу. Значительное ослабление чиновничьего пресса, снятие ненужных барьеров на пути развития среднего и мелкого предпринимательства, введение уведомительного режима для создания новых центров занятости и производства вместо нынешнего «разрешительного» – этот тот вектор, который способен стать толчком к развитию.

Из нашей недавней истории мы знаем, как недооценка важности экономики опасна для стабильности власти. В Политбюро ЦК КПСС сидели почти целиком политики и силовики, экономика была представлена, как правило, только одним председателем Совета министров.

Именно об этом единственном члене Политбюро – Косыгине Алексее Николаевиче – в памяти остались самые добрые воспоминания почти у всех, кто не забыл свой вчерашний день. Он в одиночку вносил предложения о большей свободе для производства – и оставался один, подавал даже прошения об отставке. Российское правительство пока ничем позитивным не отметилось, хотя давно пора. Только вот местоблюстители в Белом доме вряд ли способны найти ответы на нынешние вызовы.

Внешнеполитический курс России в 2015 году, если судить по публичным выступлениям политических и общественных деятелей, основной части средств массовой информации, пользуется поддержкой большинства российской общественности. Но в социальных сетях гуляют и противоположные мнения и оценки. Характерным для уходящего года стал перенос внимания с российско-украинских отношений на проблематику Ближнего и Среднего Востока. Место Новороссии заняла Сирия, а в последнее время – Турция, вернее, клубок проблем, связанных с борьбой за «сирийское наследство». Гражданская война в Сирии идет уже более трех лет, но Россия оказалась вовлеченной в события только в 2015 году. Официальная точка зрения состоит в том, что мы боремся там с международным терроризмом, который отождествляется с группировкой «Исламское государство».

Можно ли победить терроризм в одной отдельно взятой стране? Что делать тогда с талибами, с многочисленными экстремистскими группировками в странах Африки, Азии, действующими под флагом воинствующего ислама, с нашим бандитским подпольем в республиках Северного Кавказа? Теракты уносят человеческие жизни во многих странах, на всех континентах.

Как может выглядеть победа над международным терроризмом в Сирии? Куда денутся потерпевшие – а следовательно, обозленные до крайности – сторонники ИГИЛ, среди которых, по данным ФСБ, больше тысячи выходцев из России? Не вернутся ли они с фальшивыми паспортами, с жаждой мести – да еще и с боевым опытом – на родину, чтобы расквитаться с «обидчиками»? Да и можно ли вообще одержать победу, контролируя только небо и ведя бомбардировки с высоты 6 тысяч метров? Пока три месяца нашего участия в войне в Сирии, считаю, не внесли заметного перелома в ее ход.

Из высказываний нашего министра иностранных дел можно понять, что победа представляется как восстановление власти законного правительства Б. Асада на всей территории Сирии. Так что же, ИГ останется на территории Ирака? Или перекинется в какую-нибудь иную страну?

Против Б. Асада выступает весь Запад и большинство близлежащих арабских стран во главе с Саудовской Аравией. При этом раскладе сил «победа» выглядит призрачной неуловимой птицей. А коли так, коли терроризм носит действительно международный характер, то решение вопроса под силу только всему международному сообществу.

Очень болезненный конфликт с Турцией вряд ли целесообразно углублять. Трагический эпизод с гибелью нашего Су-24 естественно и законно вызвал гнев и возмущение подавляющего большинства россиян. Я разделяю эти чувства. Но давайте поразмышляем вместе. Раньше – в этом же году – наш самолет залетел по ошибке в турецкое воздушное пространство, Анкара заявила протест – и В. Путин принес личные извинения турецкому коллеге. Через несколько дней после трагического случая с Су-24 другой наш самолет с той же сирийской базы залетел в воздушное пространство Израиля, и был засечен радарами. Власти Израиля предали гласности этот факт, но добавили, что не предпринимали шагов для силового противодействия, потому что понимали: российский самолет не имел враждебных намерений. Нет ничего удивительного в том, что сверхзвуковые самолеты могут ненароком, на очень короткое время, отклониться от маршрута. Практиковать этого нельзя, но и реагировать на эти ошибки запредельно жестоко тоже недопустимо. Сейчас турки – и все, кто их поддерживает – дают свою версию событий, а мы свою. Говорят, что военные во всем мире врут больше, чем рыбаки.

У меня – старого разведчика – в голове рождаются самые разные версии того, как могла случиться эта опаснейшая провокация, моментально и глубоко рассорившая две соседние страны, до этого связанные отношениями добрососедского партнерства. А что, говорю я сам себе, не мог ли турецкий пилот быть завербованным агентом ЦРУ или иной западной спецслужбы, и выполнять задание по разрыву отношений между Россией и Турцией. У обеих стран далеко не идеальные отношения с Западом. Нам известен счет, который он, Запад, предъявляет нам. Но ведь есть у него претензии и к туркам: они создали турецкую республику Северного Кипра, их обвиняют в геноциде армян в 1915 году, они нарушают права человека в отношении курдов, они не присоединились к западным санкциям против России…

Рассорить Турцию с Россией могло быть привлекательной идеей для Запада, а события вокруг Сирии создавали удобную площадку для провокаций. Нет ли в этой истории и других фигурантов, вроде исламских фундаменталистов?

Кто-то из острословов-журналистов сказал, что закрываться в яичной скорлупе – значит обрекать себя на роль яичницы. Лучше всего смотреть вперед, а не назад. Не увлекаться подсчетом чужих убытков, побольше думать о своих делах – а их у нас непочатый край. В своем послании Федеральному Собранию В. Путин довольно ясно говорил о необходимости укрепления в создавшейся обстановке сплоченности и единства. Важно, чтобы этот призыв был услышан всеми социальными слоями народа нашей страны.

Специально для Столетия