824. Милосердие по-чекистски

[Зоя Светова]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/75522/
№ 41 (308) от 9 декабря 2013

К 12 декабря — 20-летию Конституции РФ — Государственная дума, как ожидается, примет постановление об амнистии. 4 декабря на встрече в Кремле президент Путин сказал, что амнистия «может распространяться только на тех лиц, которые не совершили тяжкие преступления и преступления, которые связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти»

Владимир Путин на рождественской службе. Сочи, 7 января 2013 г.

Чем ближе день, к которому обещана амнистия, тем все меньше шансов, что она оправдает надежды тысяч людей, ожидающих ее в тюрьмах и лагерях. Вроде бы дата значительная, и амнистия должна быть значительной, как ее задумали и написали лучшие юристы России. Только вот незадача: когда текст дошел до президента, оказалось, что тот видит эту амнистию иначе, чем правозащитники. Они полагали, что на свободу должны выйти фигуранты резонансных дел, а также обвиняемые и осужденные по экономическим статьям, которых не удалось освободить в ходе куцей июльской амнистии. Тогда, напомним, вместо десятков тысяч были отпущены на свободу всего несколько сотен человек. Путин же дал понять, что амнистии не подлежат виновные в тяжких преступлениях и в преступлениях против сотрудников правоохранительных органов. Этим он сразу отсек и «экономических», и «политических»: ведь и статья «хулиганство», по которой сидят Маша Алехина и Надя Толоконникова, и статьи, по которым отбывают срок Ходорковский и Лебедев, — тяжкие.

О чем думает Путин, когда стоит со свечкой во время пасхальной и рождественской литургий и певчие ангельскими голосами поют «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» или «Щедр и милостив Господь долготерпив и многомилостив»? Понимает ли он, называющий себя православным верующим, что все христианство пронизано милосердием? Или он считает, что все это просто красивые слова и никакого Бога нет и Страшного суда тоже нет? Что ему стоит отпустить на свободу тех, кто и так наказан сверх меры?
„ Путин остался верен себе: в понимании чекистов милосердие — проявление слабости ”
За последний год о «помиловании» и «амнистии» мы от гаранта Конституции слышали много: от «пусть попросят о помиловании» (это о Ходорковском и Навальном) до «всех, кто заслужил помилование, помилуем» (на встрече с литераторами). Путин не понял главного: милость не заслуживают, сильные мира сего даруют ее падшим, тем, кто провинился. И в этом их сила — прощать и миловать.

Поэтому, когда пришло время выбирать, Путин остался верен себе: ведь в понимании чекистов милосердие — проявление слабости.

И вот уже Генпрокуратура заявляет, что против Ходорковского расследуется несколько уголовных дел, которые имеют «хорошие судебные перспективы». Неровен час, появятся новые обвинения и в отношении участниц группы Pussy Riot. А «болотники» поедут в лагеря. Ведь совсем не зря вслед за Путиным и Медведев затянул мантру о том, что «в России нет политзаключенных».

Как же далеко «православному» Путину до атеиста Горбачева, который в 1987 году помиловал политзэков, и это навечно останется в учебниках истории!

А Путин так и будет стоять со свечкой в церкви и думать, что и Бог и вера — это понарошку.

[Зоя Светова]

http://newtimes.ru/articles/detail/76600

Несколько дней назад, пользуясь услугами проекта «Родная связь», я заказала телефонный разговор с Платоном Лебедевым, осужденным ИК- 14 Вельской колонии. Сегодня утром он позвонил на мой мобильный телефон. Его голос буквально звенел от радости, чувствовалось: он счастлив, что Михаил Ходорковский наконец свободен. Лебедев был в курсе всех новостей. Знал, что Михаил Ходорковский дал пресс-конференцию в Берлине. Видел по телевизору интервью дочери Ходорковского Насти и просил передать ей, что она – умница. Знал, что по амнистии вышло несколько «узников Болотной»

Как вы, Платон Леонидович?

Я? Хорошо. Мне всего-то осталось четыре месяца. А вообще, по моим подсчетам, я до Нового года должен был бы быть уже на свободе. Мне случайно прибавили четыре месяца, (в президиуме Мосгорсуда, когда пересматривали приговор по второму делу ЮКОСА и сокращали срок по поправкам в УК, неправильно посчитали срок, - считает Лебедев – The New Times) мы с адвокатами обжалуем эту ошибку в Верховном суде РФ.

Сегодня на свободу вышла Маша Алехина. И должна освободиться Надя Толоконникова.

Здорово! Главное, что это началось. Я очень рад и за тех, кого отпустили по «Болотному делу» и, конечно, за Михаила.

А как же Вы, Платон Леонидович?

А что я? Я уже 11-ый год справляю день рожденья за решеткой, так что для меня четыре месяца – это ничего страшного. Как говорится: «Для бешеной собаки, километр – не крюк». Скоро мой срок сравнится со сроком Великой Отечественной войны, умноженным на три.

Как вы относитесь к тому, как был освобожден Михаил Ходорковский?

В России возможно все: можно беззаконно посадить и беззаконно выпустить.

Вы и ваши адвокаты подали жалобы в Верховный суд. Чего вы ждете от Верховного суда?

Сейчас в Верховном суде четыре моих жалобы. Первая касается решения Страсбургского суда: Верховный суд должен возбудить надзорное производство. Вторая жалоба – это жалоба уполномоченного по правам человека Владимира Лукина, касающаяся присуждения мне и Михаилу Ходорковскому иска на 17 млрд рублей (по первому делу ЮКОСА Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин призвал Верховный суд отменить взыскание с бывших руководителей НК ЮКОС. Жалоба Лукина еще не рассмотрена.- The New Times).

Третья жалоба – я обжалую отказ в УДО по моему ходатайству, и, наконец, четвертая жалоба – это надзорная жалоба на второй приговор по нашему делу, вынесенный Хамовническим судом.

Вы надеетесь, что Верховный суд рассмотрит ваши жалобы до апреля 2014 года, когда вы должны освободиться по концу срока?

Если Верховный суд заработает, то, может быть, я освобожусь и раньше.

Как вы себя чувствуете?

Все 11 лет я повторяю одно и то же: «Не дождетесь!» Все нормально.

[Зоя Светова]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/76704/
Всю эту неделю вертится на языке одна фраза. Не помню, кем сказанная, не помню, где прочитанная: «Милосердие – штука заразительная!»

Кажется, совсем недавно, в прошлый четверг Путин объявил, что милует Ходорковского, буквально за день до этого депутаты приняли амнистию, ту самую, которую мы все уже окрестили «куцей». Да, это не та широкомасштабная амнистия, которую написали в СПЧ, это не та амнистия, которая могла бы исправить судебные ошибки и рагрузить тюремную систему. Да, это не та амнистия, которая была бы достойна 20-летия Конституции.

Но даже по этой «недоамнистии» на свободу выходят люди. Десятки и сотни людей.

Вот вышли Маша Алехина и Надя Толоконникова, вышел еле живой Володя Акименков, Леонид Ковязин. Все эти люди вышли из клеток и они на свободе. Есть радость. Но она очень горькая. Ощущение вины за то, что не удалось добиться освобождения всех тех, кто страдает за протестные акции, за то, что «вышли на площадь». Ощущение вины за то, что не удалось пробить стену.

В воскресенье я видела Стеллу Антон - маму Дениса Луцкевича. Он по-прежнему в СИЗО. Журналисты и писатели подписывали новогодние открытки «узникам Болотной», говорили красивые слова, называли их героями. А я смотрела на Стеллу Антон и представляла себе, что думает эта женщина.

Я представляла себе, что думают родители Алексея Полиховича, что думают другие близкие всех тех 13 «узников Болотной», которые до сих пор сидят в клетках.

Они думают: «Почему эти ребята на свободе, а мой сын - нет? (Во всяком случае, будь я на их месте, я бы думала ровно так) Он также не виноват, как и те, кого освободили!»

И Стелла Антон и Алексей Полихович и Ольга Гущина, если они думают так, они тысячу раз правы.

Поэтому надо что-то сделать, чтобы ОНИ, те самые, чье имя нельзя называть всуе, поняли, что делать добро – легко и приятно, что милосердие – заразительная вещь.

И если люди в мантиях до сих пор не разгадали тот сигнал, что послал им Путин, мне хочется им помочь: «Он говорит вам: «Судьи, прокуроры - станьте чуть-чуть добрее, я разрешаю».

Услышат ли?

Медиа-эффект от освобождения Ходорковского , Маши Алехиной и Нади Толоконниковой трудно переоценить. Надо отдать должное Путину, он все рассчитал суперправильно.

Может быть, ему наконец понравится быть милосердным царем?

И он, наконец, поймет, то, что в последнее время мы все повторяли, как мантру: «Быть милосердным – не значит быть слабым».

[Зоя Светова]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/83483/
13.06.2014 10:11:00

«Я думаю, что сейчас уезжать из России — это предательство», — сказал мне на днях друг одного из моих сыновей, 25-летний парень, завсегдатай Болотной и Сахарова.

«А если будет выбор: тюрьма или эмиграция, что выберешь?» — спросила я .

«Выберу тюрьму», — ответил он так, как будто бы уже давно думал об этом, взвешивая все «за» и «против».

Нечто подобное я уже когда-то слышала. Было это, наверное, в начале 80-х. У родителей на кухне гости спорили до хрипоты. «Я не хочу больше жить в этой стране. Я задыхаюсь», — кричал кто-то из известных тогда писателей, чьи книги выходили за границей. Отец ему возражал: «Но ведь это предательство. Ты не можешь уехать».

Хлопала входная дверь — отец бежал за писателем, пытаясь объяснить, почему тот не прав.

Потом были проводы близких друзей. Люди уезжали,чтобы никогда не вернуться. Тогда выбор был жестким: эмиграция или тюрьма.

Сегодня все иначе. Да, среди тех, кто уехал после акции на Болотной 6 мая 2012 года, есть такие, кто боялся — посадят.

Есть случай Гуриева, Ашуркова. Мы, кажется, знаем, что им действительно грозила если не тюрьма, то, по крайней мере, уголовное преследование. Но что грозит тем, кто уезжает сейчас, как журналист Леонид Бершидский, на днях опубликовавший в ФБ текст, похожий на манифест новой волны эмиграции — эмиграции разочарования?

Может, не стоило бы и обращать внимание на его случай, если бы не череда подобных публикций, да часто повторяющиеся разговоры о том, что «пора валить». Все аргументы, причины и поводы понятны. И все-таки. Почему мы так быстро сдаемся?

Мы задыхаемся в затхлом вохдухе сегодняшнего дня, когда утренний глоток кофе отравлен новостями из Госдумы об очередном идиотском законе, когда невозможно включить телевизор — оттуда несутся потоки все более и более агрессивной пропаганды. Но ведь уезжают не только те, кого таскали на допросы и за кем ездили по пятам машины с фсбшниками. Уезжают те, у кого есть возможность найти работу за границей. Да, если верить опросам социологов, таких людей — не так уж и много в масштабах страны. Но люди эти — часть того самого «креативного класса», что протестовали против нечестных выборов, те, кто пытался поменять повестку дня в стране, люди с мозгами, наконец.

Почему же они так легко признают поражение перед теми, кто дает команду закрывать независимые СМИ, выгонять главных редакторов, лишать эфира телекомпании?

Почему мы позволяем себя разочаровываться, когда нас только чуть-чуть прижали? Посмотрите вокруг — ведь неправда, что нет медиа, которые бы защищали слабых от сильных, неправда, что безумной власти никто не противостоит. Есть очаги сопротивления. Самый свежий пример: министерство культуры запретило показ «опасных для нравственности» спектаклей в ЦДХ, в знак солидарности писатели и издательства переместились на другие площадки. И что удивительно, такие площадки нашлись.

Михаила Косенко под давлением правозащитников и прессы отпустили из психушки. В советское время он бы так быстро на свободу не вышел.

Алексея Навального и Константина Янаскауса держат под домашним арестом, потому что их боятся. Значит, нельзя сдаваться. Сегодня эмиграция — это не предательство. Это — сдача .

А ведь в этой стране есть еще очень много вещей, которыми надо заниматься .

Я не против эмиграции. В конце концов, это право каждого — выбирать, где жить и растить детей. Я — категорически против этакой героизации отъезда: вот мы такие замечательные, мы больше здесь не можем, вернемся потом, когда Россия станет Европой.

Россия, конечно же, станет Европой. Но для этого нужно жить здесь и сейчас.

[Зоя Светова]

http://www.echo.msk.ru/blog/zoya_svetova/1403792-echo/
11:04 , 21 сентября 2014

автор журналист

Почему я пойду 21 сентября на Антивоенный марш? Это очень просто. Я пойду потому что не хочу, чтобы моих сыновей убили на войне. Я пойду, потому что не хочу , чтобы сыновей моих друзей убили на войне.

Я пойду, потому что хочу, чтобы сыновей тех, кто считает, что Крымнаш , не убили на войне.

Я пойду, потому что хочу, чтобы Россия и Украина перестали посылать на войну своих сыновей. Я пойду, потому что не хочу, чтобы мои друзья уезжали из России, которая с каждым днем становится неуютной страной. Страной, где каждое утро ты рискуешь проснуться от неприятного звонка в твою дверь. Ты решишь, что это обыск. Но нет - это почтальон или дворник принесет повестку в военкомат для твоего сына или внука.

Один человек не остановит войну. Если нас будет много, мы это сможем.