Об авторе
Статьи
- Друг истины и платона...
- Чугунову переломали руки...
- Особый диплом нашему человеку...
- Мы же не кролики...
- Russia: Journalist Vladimir Chugunov Held...
- Independent editor jailed in Russia...
- Russian editor released after months in...
ДРУГ ИСТИНЫ И ПЛАТОНА
Что знала я о Чугунове, отправляясь в подмосковную деревеньку Сверчково?
Издает газету, судится с властями. Подал в Европейский суд. Дело принято к рассмотрению. Бандиты переломали газетчику руки. Чтобы не писал и не жаловался. А еще я знала, что он доит коров и охраняет его беспородный пес Ирбис.
Все так и оказалось. Деревня — одна улица и пять стареньких домов. Столько же мощных коттеджей, без всякого стыда взирающих на умирающую или уже умершую деревню. Ирбис — не охрана Чугунову. Это понятно сразу. Меня признал за свою. Облапал. Радовался. Визжал. Отзывается Ирбис на любое имя, потому что ни один дачник, который приходит к Володе Чугунову за молоком, еще ни разу не назвал собаку ее собственной кличкой. Киргиз, Штирлиц — как только ни назовут…
Молочник вполне сошел бы за разночинца середины XIX века, если бы не тихий взгляд, каким он смотрит на мир. Незлобивость — первое, что замечаешь.
— Ой, кто это отгрохал такой домик? — с коммунистическим задором вопрошаю я.
— Крупье, — тихо отзывается молочник.
— Ничего себе, нахапал в рулетку.
— Крупье не играют. Им не разрешается. Я вот тут недавно читал про казино. Очень тяжелая работа у крупье. Нормальный человек живет… Ну как все люди, — уклоняется Чугунов.
И так обо всех обитателях коттеджей.
Когда вовсю завечерело, Чугунов включил свет на столбе перед домом. Столбы поставили хозяева коттеджей. Дальше дома Чугунова столбов со светом нет, потому что коттеджи кончились.
Так за что сломали руку тихому человеку. За что били?
Есть причина, и она одна: Чугунов как гражданин знает свои права. Когда их нарушают, он хочет знать, кто именно? Узнает и через свою газету извещает об этом мир. Но вот что совсем невыносимо в нашей прекрасной стране: Чугунов требует восстановить его в правах. Если права нарушило государство, оно должно быть наказано. Проблемы весовых категорий Чугунову неведомы.
Теперь самое главное — откуда воля довести все до конца? Чего бы это ни стоило.
Чем крепится эта тихая, незлобивая личность?
Он не блаженный. Он — от мира сего. Его отличие от многих в том, что он нашел в этом мире якорь, с которого никогда не сорвется.
Мне понадобятся долгие часы беседы с молочником, мне понадобится вызвать к жизни горькие страницы моего профессионального бытия, чтобы понять, что это за якорь.
…Все началось с моего любимого Мишеля Фуко. Листаю томик, пока Чугунов отвешивает творог обитателю коттеджа.
Читаю вслух: «Возможно, что вы похороните Бога под тяжестью всего, что говорите»…
С Мишелем Фуко молочник не определился, как до конца не дочитал «Закат Европы» Шпенглера.
— Верите в Бога? — спрашиваю я.
— Верю… Но не могу считать себя христианином.
— Почему?
— Да все из-за них…
— Из-за кого?
— Греков…
— Каких греков, Володя?
— Древних греков, — явственно отвечает молочник.
Он читал в детстве мифы Древней Греции. Они заворожили детскую душу и до сих пор не отпускают.
— А кого у греков любите?
— Перикл, Платон, Сократ. Жаль, что у Сократа все изустно передано. Интересно, какая у него собственная речь была…
Выдержал долгую паузу и завершил разговор о Боге: «Если искать примеры из истории, я, скорее всего, Юлиан-Отступник».
Он пытался отследить свой интерес к грекам. Однажды ему попался Карл Густав Юнг. Он и объяснил: «Понимаете, греки не знали ограничений. То, что нам кажется моральным или неморальным, для них это не существовало. Я так понимаю: в греках было такое выявление человеческого в человеке, что сейчас это просто невозможно… Вот и все!»
Нет! Не все. Чугунов закончил сельхозтехникум. Специалист по электричеству. Жил себе да жил. Случилась перестройка. Съезд народных депутатов. Сахаров, Афанасьев…
Поразил Сахаров. С него все и началось! «Хожу по слесарной с приемником. Не выпускал. Он барахлит… волна на волну набегает. А там Сахаров. Они его захлопывают, а он продолжает говорить».
Так началось включение в общественную жизнь. Баллотировался в разные собрания. Увы. Горечь возникала не от поражения. Понял, что существует мошенничество на государственном уровне.
Вышел из всех партий, в которых состоял. Пять лет издает собственную газету. В народе ее называют «Чугункой». Сам сочиняет. Набирает. Едет в типографию. Сам по почтовым ящикам раскладывает.
Последняя эпопея посвящена битве за права тысячи акционеров птицефабрики. Отобрали у акционеров принадлежащий им земельный пай. А земли где? В Истринском водохранилище. Это сколько же коттеджей можно построить и продать…
Все местные суды Чугунов проиграл. Подал в Европейский суд. Сначала акционеры посмеивались: «Да кому мы нужны в твоем Страсбурге?»
Чугунов объяснял, что мы — люди. У нас есть права. Они нарушены мошенниками. Права надо восстановить. Нам должны возместить ущерб.
Первая партия документов отправлена. Свои подписи поставили акционеры. Первой стояла фамилия Гусыниной.
Пришел ответ. Дело, обозначенное грифом «Гусынина и другие», принято к рассмотрению. Гусынина встретила Чугунова и сказала: «Володя, правильно говорят твои древние греки: Платон — мне друг, а истина — больший друг».
Примеру Гусыниной последовали другие обобранные государством люди.
Он косил сено. Шел двенадцатый час ночи. Косил минут сорок пять. И все сорок пять минут у кромки поля стояли они. Бандиты. Вышли из машины и ждали. Чугунов понял, что грядет недоброе. Хотел запомнить номер машины, но постеснялся. Так и сказал: «Неудобно при них номер рассматривать».
А им было удобно убивать человека. Сломали руки. Оставили окровавленного около сарая. Спасибо дачникам. Утром пришли. «Скорую» вызвали. Лежал в больнице. Сделали операцию. Железками стянуты кости. Пришлось объяснять Европейскому суду причину задержки документов.
Местная милиция, прокуратура в рот воды набрали. Милиционер приходил однажды и сгинул.
Сегодня Чугунов готовит тридцать четвертый номер. Те, кто руки ломал, те, кто заказывал, не знают, что у человека, кроме тела, есть дух.
Не спрашиваю, откуда дух. Вижу, чувствую... Дело совсем не в том, что полки ломятся от Леви Стросса, Лотмана, Платона, Бердяева, Фуко. У кого их сегодня нет… Дело совсем в другом.
Он в них уверовал. Это — его религия. Сократ с Платоном не просто были. Они есть. В полном согласии с древними греками Чугунов знает, что у мира нет ни начала, ни конца.
Как любил говорить Мераб Мамардашвили: закрепим следующую мысль.
Мысль такая. Древнегреческая: «Нечто должно быть всегда. Это есть всегда. Никогда не начиналось и никогда не исчезнет». Вот отсюда сила духа. Отрезанный от мира Чугунов не знает, что такое одиночество. У него великие собеседники. Его не может потрясти даже то, что произошло с ним. Ведь уже распят Христос, сожжен Бруно…
В чем главная журналистская фишка Чугунова?
Например: он рассказывает про суд по делу акционеров. Наблюдения за ходом процесса обладают не только юридическим статусом. Чугунов ищет параллели в мифологии, истории. Кого же она, судья Мильченко, напоминает молочнику? Нахмуренные брови, тяжелый взгляд, устремленный на говорящего. Может, так выглядела жена Зевса Гера? Сходство не только внешнее. Есть отличия. О них Чугунов не захотел писать. Пощадил женское самолюбие. Заметил, что у судьи древнегреческое имя — Лариса. Что означает чайка.
На страницах «Чугунки» Чайка получит свое — истец проиграл. История на этом не кончается. Мы ведь усвоили: нечто не исчезает. Не исчезает и правда о мошенниках.
Сверчковский молочник доподлинно знает права и свободы гражданина, добытые всем ходом европейской цивилизации.
Листая конвенцию прав человека, Чугунов размышляет над проблемой ограничения прав. Единственное ограничение своих прав он признал бы только в одном случае — если оно способствовало бы общественной пользе.
Те, кто нарушает его права, давно забыли это гениальное изобретение свободного ума, готового добровольно себя ограничить. Оппоненты Чугунова пекутся только о своем кармане.
– Читайте своего Фуко, а я коров пригоню. Через час пришел. Я решила все-таки коровушек проведать. Хорошее молоко дают. Всем дачникам нравится. Чернушка отелится в марте.
Снял резиновые сапоги. Дал мне. Сам надел валенки с галошами. Идем. Месим грязь. Льет холодный дождь. Ничего себе, пригнал коров… Сколько же еще идти? Чуть не падаю с обрушенного мосточка.
Вышли в поле. Вот они, красавицы. Чугунов беседует с ними. Они его понимают с полуслова.
На природе Чугунов встраивается в другие ритмы. Не перестаю удивляться, как в нем гармонично сочетаются верх и низ бытия. Да не сочетаются. Как сказал знакомый молочника Ясперс: все мыслимое едино.
Да, едино: Сахаров, Фуко, пеструха, кролики.
Завидная цельность бытия. Культурой взращенное достоинство, чего не могут учесть ни бандиты, ни власть предержащая. Отсутствует орган восприятия таких натур.
Бродим по селу. Зашли в крайнюю избу. Здесь живут пенсионеры. Горячевы.
Сергей Степанович всю жизнь отработал машинистом тепловоза. Зинаида Михайловна — на стекольном заводе. Если сложить две пенсии — до трех тысяч недотягивает. Сергей Степанович — старожил. Помнит, как здесь свирепствовали немцы при отступлении. Дома поджигали.
Мясо на рынке купить не могут — дорого.
— А так… все хорошо, — приговаривают.
Заболеешь — врача не докричишься. Телефона нет.
— А так… все хорошо.
— Володь! Это не твоя сродственница будет? — Взгляд на меня.
…Мне дают огромную тыкву.
— Ты ее топориком разруби на часточки…
— У меня нет топора.
— Господи! Как без топора живешь? Прикупи и разруби тыквочку.
Тыкву берем с собой
…Странное дело, какая-то легкость во мне объявилась. С чего бы это? Только потом я поняла, что все время пребывания в доме Чугунова решала свой больной вопрос. И — решила.
Дело в том, что я — учительница. Рано или поздно ты все равно задашь себе этот вопрос: имеет ли смысл годами заходить в класс с Толстым или Пушкиным…
Я помню своего ученика Колю Решетникова сразу после изучения «Войны и мира». Он был потрясен: «Война и мир» написана, и ничего не случилось?! Нельзя, чтобы ничего не случалось».
Я пыталась объяснить Коле, что случались мы, прочитавшие эту книгу. Страдания Коли не прекратились. Он написал не ту дипломную работу, какую от него ждали. Потом открыто сражался за Солженицына и странно исчез.
…Наступил день, когда мои учительские тревоги артикулировали мои ученики. Выросшие. Шло глухое время застоя. Они пришли ко мне и рассказали, что была у них идея суда надо мной. Их учительницей. У них была статистика: кто оказался под чарами Толстого — меньше всех преуспел в жизни. А вот стойкие, с иммунитетом к слову, преуспевали и даже становились ректорами престижных университетов.
Они пришли рассказать, что суд не состоялся. Но модальные тонкости не имели никакого значения. Было ощущение, что суд идет. «Прокурором» оказался мой любимый ученик.
Потом пришло время щенячьего визга: какое счастье, что нет ни Толстого, ни Достоевского — с учительской миссией русской литературы наконец-то покончено. Имеем право ничего не читать. Не чи-тать…
…И все это время сверчковский молочник собеседовал с великими, не усомнившись ни на минуту, что вначале было СЛОВО. Вот якорь, с которого он никогда не сорвется.
Так что же делать? Читать! Веровать в Слово. Кто-то точно сказал: слово обладает не статусом мысли, а статусом бытия.
Владимир Чугунов доказал это.
Эльвира ГОРЮХИНА, Сверчково, Московская область
11.11.2002
Издатель, учредитель, главный редактор Чугунов Владимир Михайлов
Чтобы он прекратил доить коров и писать в газету
В Сверчкове одна улица, пять домов, остальные — особняки дачников за высоченным забором. У Чугунова забора нет. Дверь день и ночь открыта — заходи и читай. С пола до потолка книги, книги... От Платона до Гайдара (младшего). Лестно: рядом с такими книгами на полках лежит аккуратная подшивка «Новой газеты», с первого ее номера.
Владимира Михайловича Чугунова в Сверчкове и близлежащих деревнях знают как Володю-молочника. У него самые низкие цены на молоко и сметану. Покупатели (!) ему говорят: «Не ценишь ты молоко своих коров».
В райцентре Солнечногорск у Чугунова другая репутация — редактора оппозиционной газеты, бесстрашного спорщика с местными властями и чудака. Его длительный спор с властителями — как вдохновенный монолог Рыцаря перед козопасами — почти целиком представлен на страницах газеты «Солнечногорская» (второе ее название — «Чугунка» — набрано уже более скромным шрифтом чуть ниже). Районному судье на этих страницах «нездоровится». Достается на страницах «Чугунки» и главе района: «С этого номера газета до выборов в 2003 году будет указывать, сколько осталось дней до конца срока узурпатора». (Чугунов, кстати, активно перепечатывает наши материалы. Мы не в обиде.)
Сервантес, опасаясь чрезмерной правильности своего героя, приписал ему небывалое и ненормальное — бой с ветряными мельницами. И сразу все стало на свои места. Чугунов боролся с судом посредством пера и с исполнительной властью — посредством суда. Что тоже вызывает ухмылку. Но дошел до Страсбурга.
А 4 июля прямо во дворе его собственного дома был приведен в исполнение чей-то жестокий приговор: Владимира Михайловича «отключили» электрошоком и переломали обе руки.
Странно: эти люди подумали, что он перестанет писать.
…Но вот Владимир Михайлович вернулся из Солнечногорска — отправлял очередную жалобу в Европейский суд. Оказалось, совсем не рыцарь, а среднего роста худощавый интеллигент. Очки, правда, наперекосяк, рубаха — тоже, поскольку загипсованными руками не поправишь. Печальный образ дополняют шрам над глазом и отсутствие некоторых зубов.
Рыцаря били не в первый раз. Год назад его, спящего, отходили прямо в кровати. Потом какое-то время Чугунов закрывал дверь на щеколду. Так же отстукивал на «Роботроне» статьи, склеивал макет, но за запертыми дверьми. Вез в типографию, где ему ксерокопировали экземпляров триста—пятьсот. Сам разносил по почтовым ящикам Солнечногорска. Смешной человек, думает печатным словом тиражом в три сотни прекратить среди людей воровство.
Но эти люди почему-то испугались. «Я по вечерам кошу сено, — рассказывает Владимир Михайлович. — С одиннадцати вечера у дороги на том месте уже стояла иномарка. В ней сидели трое молодых людей тридцати лет. Без пятнадцати двенадцать закончил работу, пошел домой. Около сарая ко мне подошел один из них... А дальше я не помню».
Дальше — утром следующего дня — к Володе-молочнику пришли за творогом дачники и нашли его в окровавленной кровати. Чугунова отвезли на «скорой» в больницу, где он пролежал месяц, перенес операцию и визит участкового инспектора. Милиционер был 16 июля. Сегодня сентябрь, но больше милиция весточек Чугунову не подавала.
Про него сказано: мухи не обидит. Он весь открыт миру – ни забора, ни щеколды, ни камня за пазухой. Что думает, то и говорит, то и пишет. Его, бывшего электрика птицефабрики, и еще 1750 ее работников во времена приватизации лишили земельных паев. На этой земле сейчас строятся и строятся коттеджи. А тысяча семьсот человек во главе с Чугуновым судятся и судятся с районной администрацией. Весь процесс кропотливо описан с лирическими отступлениями в «Чугунке».
И, судя по всему, именно за это он покалечен: первый раз — 21 июля 2001 года (16 июля этого же года в райцентре состоялось судебное заседание по этому поводу) и 4 июля 2002 года (когда Верховный суд РФ и Европейский суд приняли заявления работников птицефермы к рассмотрению).
— Друзья говорят: «Прекрати, а то убить могут». Но я не могу смириться. Я даю стопроцентную гарантию, что мы выиграем это дело. И, судя по рукам, я достигаю своей цели, – утверждает с виду тихий и робкий, но несгибаемый наш читатель и друг, наш своеобразный распространитель и частный пункт печати Владимир Чугунов.
Он задвинул свой «Роботрон». Но только потому, что те же друзья недавно собрали ему компьютер. Чтобы из Сверчкова, деревни в одну улицу и пять домов, продолжал идти в райцентр сигнал о том, что власть над нами не безгранична.
Лилия МУХАМЕДЬЯРОВА, наш спец. корр., д. Сверчково
От редакции. Просим считать этот материал нашим заявлением в прокуратуру Московской области. Мы намерены довести дело об избиении Владимира Чугунова до суда над заказчиками и исполнителями.
ОСОБЫЙ ДИПЛОМ — НАШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ
Герой наших публикаций, друг и читатель «Новой газеты» из деревни Сверчково, редактор «Солнечногорской газеты» Владимир ЧУГУНОВ награжден дипломом «За мужество в отстаивании прав человека и личное бесстрашие». Диплом — специальный, учрежден для Чугунова членами жюри профессиональной премии имени Андрея Сахарова «За журналистику как поступок».
— Спасибо. Я волнуюсь…, — поблагодарил немногословный Чугунов собравшихся в музее Сахарова.
Мы поздравляем Володю. Он по-прежнему ухаживает за своими коровами, продает молоко и выпускает оппозиционную местным властям «Чугунку». (Так соседи называют «Солнечногорскую правду»). Но мы беспокоимся. Мы неоднократно обращались с письмами к правоохранителям, просили считать наши публикации официальными запросами в прокуратуру. Но в ответ — тишина. Словно Чугунову и не ломали руки, не избивали спящего в постели. Зато к нему в деревню недавно стали наведываться «конкретные» люди — с угрозами убийства. Дело в том, что Чугунов борется с местной властью, отбирающей у людей их право на землю. И дошел уже до Европейского суда.
В очередной раз настоятельно просим работников областной прокуратуры защитить жителя деревни Сверчково Московской области Владимира Чугунова.
В тот самый день, когда Владимиру Чугунову вручали в Музее Андрея Сахарова особый, специально для него учрежденный диплом, в редакцию пришло письмо из Костромской области. Мы публикуем его полностью, радуясь тому, что газетная страница стала местом встречи двух хороших людей. Их судьбы похожи. Но вот что жаль. Схожесть их не только в неиссякаемом трудолюбии Владимира и Ольги, в несгибаемости и стремлении жить не по лжи. Но еще и в том, что оба они гонимы, оба страдают от несправедливости и чиновничьего произвола.
И если наши правоохранительные органы вынуждают российских земледельцев по такого рода поводам обращаться в европейские судебные инстанции, то не значит ли это, что наше любезное государство только прикрывается благообразной маской правового, из-за которой все время высовывается до боли знакомое чиновничье мурло советского образца.
Здравствуйте, многоуважаемая редакция!
Мы много лет выписываем «Новую газету». Очень уважаем ее корреспондентов и волнуемся за их жизни. А Вам я пишу вот по какому поводу: в двух номерах прочитала большие статьи, в которых Вы пишете о Чугунове Владимире из д. Сверчково Московской области. Я хочу с ним переписываться, рассказать о своей здешней жизни. У нас похожие судьбы. Мы живем в деревне на своих 25 сотках. Держим кур, коз. Козы и огород — наше спасение. По полгода уходит на работу на огороде — весь день до ночи. Радуемся урожаям. Зимой бывает немного времени. Живем на пенсиях: маме 72 года, я — на группе, 48 лет, дочке 11 лет. Но и такой жизни мы, оказывается, недостойны: нашу землю у нас хотят отнять, используя то, что мы долго не переоформляли документы на дом с моей умершей бабушки на мою маму. Чужой дом — баню бревенчатую уже поставили (за 2 недели) на «ничейной» земле. Но я уверена, что мы свое здесь сумеем отстоять. Вчера они подрали кору с нашей рябины, чтобы засохла, тогда баня «узаконится» по метражу. В общем, идет своя тихая война… Все чиновники — против нас. Но мы не поддадимся. Обратимся в Гаагский суд.
Очень прошу Вас: перешлите, пожалуйста, мое письмо в д. Сверчково. Я надеюсь, что он будет не против прислать нам ответ со своим точным адресом. Я ему много хочу написать.
P.S. Писала стихи в начале перестройки о перестройке. Потом читала — боже, какая наивность…
ЗВОНАРЕВА Ольга Алексеевна
Костромская область, дер. Боровиково
Редакция «Новой газеты»
16.12.2002
Мы же не кролики в конце-то концов!
Кто герой дня?
Я бы хотела задать вопрос уважаемому журналисту Инне Руденко. Кто в наше время настоящие герои? Судя по газетным публикациям (в том числе, к сожалению, и в любимой «Комсомолке»), это все те же наши так называемые звезды, которых мы и так беспрерывно имеем счастье лицезреть по ТВ. Естественно, при этом работа журналиста облегчается неимоверно: сделай фотографии размером побольше, снабди незамысловатым пояснением - и газетная полоса готова. А снимать (в смысле - фотографировать) у них, слава труду, есть что: сумочки, собачки, квартиры, загородные дома, наряды, новые бойфренды (бойгерлзы) и т. д. И не нужно мотаться по российской глубинке или даже по Москве дальше Бульварного кольца, выискивая героев наших дней.
А героями в наше время являются уже просто те, кто честно делает свое дело: растит детей, отдает себя любимой (часто отнюдь не денежной) профессии, негромко помогает ближнему. Но журналисты такими людьми не интересуются, мотивируя, что народу это неинтересно. Что народу интереснее появление на интимном месте синяка у певицы имярек или количество съеденного и выпитого в дорогом престижном ресторане артистом имярек. Но в этом случае журналисты просто прикрывают свои интересы интересами читателя. Это журналистам гораздо интереснее «обсасывать» бытовую жизнь звезд, чем найти и донести до читателя жизнь с виду «простого» российского человека.
Надежда.
Господин Рейтинг - это мы
Первая мысль: просто согласиться с Надеждой. И в самом деле надоела эта долгоиграющая, крикливая, пошлая попса разного вида и звания. И не только на эстраде. Вот Ксения Собчак - ее наряды, ее скандалы, ее женихи - постоянно в центре внимания: да чем заслужила? «Светская львица» - неужто такое высокое достоинство, что ее - под свет юпитеров? И Ксюша ничтоже сумняшеся публично признается: «Мне лестно, что про меня пишут книги, снимают фильмы. Я становлюсь уже каким-то былинным героем!» Ну просто Марфа-посадница, да и только. В обществе - «ксенифобия», как остроумно, точно заметил критик и публицист Станислав Рассадин. И хочешь не хочешь, но приходится тут признать вслед за Надеждой вину нас, журналистов.
Но потом я задумалась: можно ли вслед за этим признанием поставить точку? Нет, все же не так все просто...
«Несчастная страна, в которой нет героев. Нет! Несчастна та страна, которая нуждается в героях», - звучит спор в драме Бертольда Брехта «Жизнь Галилея». Спор этот, думаю, едва ли разрешим. Но то, что нас в свое время героизмом перекормили, что героев насаждали, как картошку при Екатерине, раздувая всячески их заслуги, навешивая ордена и звания, - это уже точно. На Втором съезде народных депутатов выступила дважды Герой Труда, член ЦК КПСС, лауреат Государственной премии, депутат Верховного Совета (от одного перечисления устанешь) ткачиха Валентина Голубева. «Предлагаю убрать бронзовые бюсты дважды героев. И начать с меня - я испытываю все время чувство неловкости за этот прижизненный памятник». Ее не поддержал никто! А иные владельцы бронзовых двойников даже обиделись...
|
Тут вспоминается один подслушанный мною разговор отца с маленьким сыном. Сын спрашивает: «Папа, а почему так много анекдотов о Чапаеве? Он что, был плохой и не герой?» «Нет, - сказал умный папа, - он был хороший и очень смелый. Но на него навесили больше того, что он заслужил. И вот это лишнее, преувеличенное и выходит сейчас смехом». Если бы только смехом - заменой героев на кумиров, часто ложных. Не реакция ли это на прошлое, когда в ходу была присказка: страна прикажет быть героем, и героем становится любой?
Есть и другая точка зрения. «Мы живем в безгеройное время, - объявляет известный телекритик, - откуда взяться героям?» Да в это «безгеройное» время рядом, под Москвой, переполненной представителями СМИ, в маленькой деревушке живет скромный, худенький, тихий человек Владимир Чугунов, бывший электрик закрытой птицефабрики, ныне молочник. И главный редактор, он же автор, газеты, которую в народе зовут «Чугункой». «Чугунка» без устали критикует местные власти и даже посылает жалобы на них в Европейский суд. И хотя газета всего в несколько сотен экземпляров, перепечатанных друзьями Владимира, но так кое-кого достала, что Чугунова по-воровски, ночью, отметелили прямо в постели. А поскольку он, отлежав в больнице целый месяц, снова взялся за свое, уже средь бела дня некие «качки», действуя на этот раз целенаправленно, сломали ему обе руки. Ну и что? Отходил Владимир какое-то время в гипсе, читая любимых философов - его избушка полна книг, - и снова взялся за свою «Чугунку». Чем не борец? Но вы видели его на экране телевизора?
А слышали ли о художнице Наталье Царьковой, чья картина «Тайная вечеря» была торжественно представлена в соборе Милана во время поминальной недели по жертвам 11 сентября в Нью-Йорке? Она - официальный портретист Папы Римского. Впервые в истории русский художник, да еще и женщина, получает такое звание! Но когда Наталью спросили: «Вы что, стали итальянкой, католичкой?» - ответила так: «Конечно, нет! Я русская, православная. И свою работу в Ватикане рассматриваю как шаг на пути к миру. Не к перемирию, а именно к миру». И это в наше время, когда религия часто разделяет людей, а то и приводит к террору!
Но не нами замечено: сегодня не может быть героя без телевидения. Лишь оно рождает репутации и авторитеты. Но вот включаю телевизор - и снова наша «былинная» Ксюша. В рекламе очередного номера журнала «Итоги», претендующего на солидность, отмечается - как наиболее важная? - статья о том, «как сцепились Ксения Собчак и Оксана Робски!». Переключаю на другую программу - с очередным оппонентом «сцепился» Жириновский! Поразительно: за брань и хулиганские выходки ему на месяц отключили микрофон в Думе. И именно в этот месяц наказанный молчанием депутат гораздо активнее, чем прежде, разглагольствовал по всем телеканалам! Большой специалист по всем вопросам: «Запретить женщинам браки с иностранцами!», «Под суд бабушку беременной школьницы!», «Разрешить всем иметь оружие!» и т. д. и т. п. Даже канал «Культура» в передаче «Апокриф», собирающей интеллигентную публику, вещал: «Любви нет - ее выдумали вы, писатели!» О чем угодно, что угодно - и всегда вредно для слушателей. Но полезно для телевидения - поднимает рейтинг.
Рейтинг - вот она, главная причина того, что так возмущает нашу читательницу Надежду. Сегодня рейтинг - господин. Но кто его делает? Увы: я, ты, он, она - вместе целая страна, как поется в известной песне. Ведь рынок: выживают те телеканалы, которые смотрят, та газета, которую читают, то издательство, что выпускает книги, которые покупают. Значит, в пошлости, которая нас накрыла волной, виноваты мы сами. Кандидат психологических наук, ведущий специалист Института групповой и семейной психологии и психотерапии Екатерина Михайлова утверждает: «Мы смотрим на экран, как кролики на удава». Кролик, как известно, завидев удава, не убегает от него со всех ног - каменеет, сидит завороженный, не отрывая глаз от удава. Готовая жертва. Но люди же не кролики в конце-то концов! Не будут смотреть и читать всякую гадость, будут тянуться к лучшему - а оно есть, есть, и на том же телевидении! - и тогда нам, журналистам, придется научиться показывать и писать лихо и завлекательно о Чугуновых и Царьковых, как о незабвенной Ксюше и эстрадных звездах о звездочках.
Это очень трудная задача, дорогая Надежда. Еще Достоевский об этом говорил, еще Гоголь этим мучился. И сегодня тут часто лежит не вина, а беда. «Наше поколение журналистов, - признался как-то один телеведущий, - сформировалось в кризисное время, среди сплошного развала и катастроф. Мы привыкли к плохому и по инерции уже не можем остановиться. Нам надо учиться писать о хорошем. Это страшно сложная вещь».
Да, очень сложная. Но ничего, я думаю, мы справимся в конце-то концов. Но только с помощью таких людей, читателей и зрителей, как приславшая нам письмо женщина с обнадеживающим именем Надежда.
Russia: Journalist Vladimir Chugunov Held in Psychiatric Detention
Vladimir Chugunov, editor of the independent weekly Chugunka and recipient of the 2002 Sakharov Prize for freedom of expression, has been held in psychiatric detention since 21 January 2007. More than two and a half months later he remains detained in isolation. English PEN is deeply concerned for the wellbeing of Chugunov, believed to be held in violation of his right to freedom of expression, and joins calls for his release.
Chugunov was summoned to police headquarters in Solnechnogorsk, outside of Moscow, allegedly as a witness to a robbery. However, he was subsequently jailed and policemen confiscated back issues of Chugunka from his home. The robbery charge was eventually changed to ‘causing deliberate health damage,’ a criminal indictment that carries up to 8 years in prison. Chugunov was then reportedly moved to a mental hospital. Authorities told Chugunov’s sister, Anna Zuyeva, who has been denied visitation rights, that the charge against Chugunov has changed once again, this time being reduced to the ‘threat to murder or cause serious health damage’, a charge that carries up to 2 years in prison.
On 6 February, doctors from the district mental hospital in the nearby village of Chyornaya Gryaz called Zuyeva to inform her that Chugunov was there. It is reported that he is scheduled to undergo psychiatric evaluation on 23 February. Chugunov has been ‘quarantined’ and held in isolation, leading to increased concern for his well-being.
Chugunov, a 2002 recipient of the prestigious Sakharov award for his journalism-a prize named after Soviet dissident Andrei Sakharov and given to those who work in defense of human rights and civil liberties-wrote a series of articles critical of local administration. The newspaper Novaya Gazeta reports that in July 2002, attackers beat Chugunov and broke his right hand, saying, “Here you go now, writer, write if you can!”. When the municipality-owned printing house GorReklama refused to print Chugunka in January 2005, Chugunov produced the paper at home (Glasnost Defense Foundation).
Please send appeals:
- expressing alarm at the arrest and incarceration in a psychiatric hospital of journalist Vladimir Chugunov;
- pointing to concerns that he appears to be detained for articles published in his newspaper, which would be a direct attack on his right to freedom of expression;
- calling for his immediate release, or, at a minimum, respect for his right to receive visits from his family and a lawyer.
Independent editor jailed in Russia
New York, February 22, 2007—The Committee to Protect Journalists is gravely concerned about the fate of Vladimir Chugunov, founder and editor of the independent weekly Chugunka, who has been imprisoned since January 21, according to his family and the independent Moscow daily Novaya Gazeta.
Chugunov was summoned to police headquarters in Solnechnogorsk, 40 miles (64 kilometers) north-west of Moscow, on January 21, allegedly as a witness in a robbery case but was then jailed, his brother Dmitry Chugunov told Novaya Gazeta. Policemen confiscated back issues of Chugunka at his home, Novaya Gazeta said. The robbery charge was eventually changed to “causing deliberate health damage,” a criminal indictment that carries up to eight years in prison.
Novaya Gazeta reporter Elvira Goryukhina told CPJ that she learned that Chugunov was then sent to a mental hospital.
Chugunov, a 2002 recipient of the prestigious Sakharov award for his journalism—a prize named after Soviet dissident Andrei Sakharov and given to those who work in defense of human rights and civil liberties—wrote a series of articles critical of local administration. In July 2002, attackers beat Chugunov and broke his right hand, saying, “Here you go now, writer, write if you can!,” Novaya Gazeta reported.
When the printing house GorReklama, owned by the municipality, refused to print Chugunka in January 2005, Chugunov produced the paper at home, reported Moscow-based press freedom group Glasnost Defense Foundation.
“We are shocked at the arrest of our colleague Vladimir Chugunov and his detention in a mental hospital,” CPJ Executive Director Joel Simon said. “We call on authorities to immediately release Chugunov and to let him publish his paper.”
Authorities told Chugunov’s sister Anna Zuyeva, who has been denied visitation rights, that the charge against Chugunov has changed once again, this time to “threat to murder or cause serious health damage,” a criminal charge that carries up to two years in prison.
On February 6, doctors from the district mental hospital in the nearby village of Chyornaya Gryaz called Zuyeva to inform her that Chugunov was there. On February 23, he is scheduled to undergo psychiatric evaluation, Novaya Gazeta reported.
Russian editor released after months in detention; case still pending
New York, June 21, 2007—The Committee to Protect Journalists welcomes the recent release of Vladimir Chugunov, founder and editor of the independent weekly Chugunka inthe town ofSolnechnogorsk, who had been held incommunicado since January 21 on a charge of “threatening to murder or cause serious health damage.” The criminal case is still pending, however, and CPJ today called on authorities to drop the charge immediately.
