*305. Вторая мировая война-3

[Владимир Васильевич Карпов]

Все свои агрессивные акции Гитлер тщательно готовил при помощи дипломатов, а также так называемой "пятой колонны", имевшейся почти в каждой стране. Последняя распространяла "нужные" слухи — чаще всего это были слухи о миролюбии Германии, о том, что Гитлер и его правительство заботятся только о том, чтобы восстановить то положение страны, которое существовало до Версальского договора

Приведу лишь один пример того, как Гитлер сам участвовал в такой подготовительной работе. Этот эпизод известен историкам, дипломатам, военным, но он, наверное, представит интерес и для широкой читательской аудитории, так как многое проясняет в таком историческом событии, каким является начало второй мировой войны.

В городе Данциге находился верховный комиссар Лиги Наций Буркхардт. его обязанностью было следить за выполнением статуса вольного города Данцига Буркхардт. постоянно живший в Швейцарии, по профессии был историком, а по взглядам — сторонником того, что происходило в третьем рейхе. Впоследствии он написал мемуары 10 августа 1939 года на квартиру Буркхардта позвонил лидер местных фашистов Форстер и сказал

— Фюрер желает видеть вас завтра в четыре часа дня у себя в Оберзальцберге

— Но это невозможно! Мое положение... И к тому же как я могу попасть туда за такой короткий срок?

— Все предусмотрено. Фюрер предоставляет вам личный самолет... Сегодня в полночь аэродром будет оцеплен О вашем отъезде никто не узнает.

Буркхардт, естественно, сообщил об этом приглашении в Лондон и Париж. Английский министр иностранных дел Галифакс попросил Буркхардта поговорить с Гитлером обстоятельно, явно намекая на то, чтобы он узнал — каковы его реальные планы на ближайшее будущее.

В назначенный час Буркхардт прилетел в Оберзальцберг, там его ждала машина, на которой по горному серпантину он двинулся к резиденции Гитлера "Бергхоф", вилле, сооруженной на высокой скале.

С первых же слов Гитлер обрушился на Польшу:

— Польша прибегает к угрозам в отношении Данцига! Польские газеты заявляют, что это именно тот язык, которым надо со мной разговаривать! Если вновь возникнет малейший инцидент, я без предупреждения разгромлю поляков, так что от них не останется и следа!

— Но это будет означать всеобщую войну,— сказал Буркхардт.

— Пусть так! Если мне суждено вести войну, я предпочитаю, чтобы это было сегодня, когда мне пятьдесят лет, а не когда будет шестьдесят! О чем, в сущности, идет речь? Только о том, что Германия нуждается в зерне и лесе. Для получения зерна мне нужна территория на востоке, для леса — колония, только одна колония Все остальное ерунда. Я ничего не требую от Запада ни сейчас, ни в будущем. Раз и навсегда: ничего! Все, что мне приписывают,— выдумки. Но мне нужна свобода рук на востоке. Повторяю еще раз — вопрос идет только о зерне и лесе.

В конце концов Гитлер прямо сказал:

— Все, что я предпринимаю, направлено против России. Мне нужна Украина, чтобы нас не могли морить голодом, как в прошлую войну.

Он еще и еще повторял эту мысль, словно для того, чтобы Буркхардт все получше запомнил и поточнее передал тем, на кого был мастерски рассчитан весь этот разговор. Провожая Буркхардта, Гитлер заявил:

— Я хочу жить в мире с Англией. Я готов гарантировать английские владения во всем мире и заключить с ней пакт об окончательном урегулировании.

Он даже выразил согласие встретиться с этой целью с кем-либо из английских руководящих лиц

После встречи Буркхардт немедленно вылетел в Базель и в секретном разговоре передал английским и французским представителям министерств иностранных дел заманчивые предложения Гитлера, причем ни он, ни его собеседники не подозревали, что все это было предпринято фюрером ради маскировки удара по Польше, дабы изолировать ее от западных союзников, связать им руки этими своими обещаниями!

Именно в эти дни в Москву прибыли воен-ные миссии западных держав, и Гитлер, опасаясь, чтобы Англия и Франция не договорились с Советским Союзом о заключении совместного оборонительного пакта, решил подбросить западным союзникам уверения, что он никогда не будет с ними воевать и никаких намерений на Западе у него абсолютно нет.

Для того чтобы читатели могли воочию убедиться в хитрости и вероломстве Гитлера, я обращу внимание на несколько фактов и дат. Разговор, который приведен выше, состоялся 11 августа. Планы войны против Польши к тому времени уже были полностью отработаны, все документы об этом подписаны, и войска находились в состоянии боевой готовности. 5 августа, то есть за шесть дней до этого разговора, шеф службы безопасности Гейдрих вызвал в свою резиденцию на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине тайного агента Альфреда Науйокса, того самого, который был причастен к фабрикации фальшивок по делу Тухачевского и других советских военачальников. Гейдрих дал задание Науйоксу подготовить и провести операцию, с которой, собственно, и началось нападение на Польшу. Эта провокация широко известна, много раз описана, поэтому Я напомню ее в общих чертах. Переодевшись в польскую военную форму, немецкие разведчики совершили налет на свою же радиостанцию в городе Глейвице и, разгромив ее, подбросили польские документы и оставили труп заранее привезенного с собой уголовника, одетого тоже в польскую форму.

Немецкие радиостанции немедленно передали сообщение о провокационном нападении "поляков", а на рассвете 1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут германские армии вторглись на территорию Польши на всем протяжении границы. Этот день в мировой истории принято считать началом второй мировой войны. Позднее, после войны, Науйокс, в свое время представший перед Нюрнбергским судом в качестве одного из военных преступников, сказал в своем предисловии к книге, написанной о нем и названной "Человек, который начал войну": "необходим был человек, чтобы подготовить инцидент, чтобы, так сказать, нажать курок Я был этим человеком...".

Беседа Буркхардта с Гитлером состоялась 11 августа, а 12 августа в Москве начались переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции

Советское правительство, обеспокоенное агрессивными акциями Германии в Европе и имея данные о том, что Гитлер готовится к нападению и на Советский Союз, предпринимало попытки договориться с правительствами Англии и Франции о совместных усилиях по борьбе с агрессором. Однако некоторые руководители Англии и Франции все еще надеялись, что Гитлер. направив свой удар на восток, против Советской страны, завязнет в этой войне и, сильно ослабев в ней, станет более сговорчивым или, во всяком случае, неопасным ни для Англии, ни для Франции.

Намереваясь испугать Гитлера возможным союзом с СССР, английское и французское правительства предложили советским руководителям провести переговоры, результатом которых был бы проект договора между этими странами. Но это была лишь официальная сторона дела. В действительности же это скорее был прием для того, чтобы толкнуть Германию против СССР. Они понимали, что Гитлер предпримет все, чтобы не допустить подписания такого договора: ведь для рейха война на два фронта — против Советского Союза на востоке и против Англии и Франции на западе — была смерти подобна.

Англия и Франция подготовили свои военные миссии, но уже из того, каков был их состав и как долго они собирались, из тех инструкций, что были им даны (а они теперь известны), ясно, что переговоры были рассчитаны только на затягивание времени. Эти переговоры дают возможность понять расстановку сил и интересы ведущих европейских государств в те годы, поэтому не случайно Жуков включил в свои воспоминания несколько абзацев о работе военных миссий Англии, Франции и СССР. Поскольку Жуков считал это важным, я приведу несколько эпизодов, расширяющих наше понимание этого отрезка истории.

В Лондоне наш посол И. Майский устроил завтрак в честь английской и французской миссий, направлявшихся в Москву. На этом завтраке посол, как и полагается опытному дипломату, хотел выяснить, хотя бы ориентировочно, настроение и намерения делегаций. Как оказалось, главой британской делегации был назначен престарелый адмирал Дрэкс. Будучи всего только комендантом Портсмута, Дрэкс никакого влияния в армии не имел, ничего собой не представлял для того, чтобы возглавить такую делегацию.

В разговоре с Дрэксом Майский спросил:

— Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?

— Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.

— Вы, конечно, летите?

— О нет! Нас в обеих делегациях, вместе с обслуживающим персоналом, около сорока человек, большой багаж. . На аэроплане лететь неудобно.

— Может быть, вы отправитесь в Советский Союз на одном из ваших быстроходных крейсеров? Это было бы очень сильно и внушительно: военные делегации на военном корабле... Да и времени от Лондона до Ленинграда потребовалось бы немного.

— Нет, и крейсер не годится. Пришлось бы выселить два десятка офицеров из кают и занять их место... Зачем доставлять людям неудобство? Нет, нет! Мы не пойдем на крейсере.

Как оказалось, делегация после десятидневных сборов лишь 5 августа отправилась на тихоходном товарно-пассажирском пароходе "Сити оф Эксетер". В будущей же работе им предстояло руководствоваться такой инструкцией: "Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах. Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам. Что-нибудь вроде согласованного заявления о политике отвечало бы этой цели". И было в этой инструкции даже такое, ну, прямо скажем, совсем странное указание: "делегация должна вести переговоры очень медленно, следя за ходом политических событий".

Член французской миссии генерал Бофр позднее писал: "Можно заключить, что англичане не имели никаких иллюзий в отношении результата предстоявших переговоров и что они стремились прежде всего выиграть время. Это было далеко от того, о чем мечтало общественное мнение".

Советскую делегацию возглавлял народный комиссар обороны маршал К. Е. Ворошилов, членами являлись начальник Генерального штаба командарм 1 ранга Б. М. Шапошников, народный комиссар ВМФ флагман флота 2 ранга Н. Г. Кузнецов, начальник ВВС командарм 2 ранга А. Д. Локтионов и заместитель начальника Генерального штаба комкор И. В. Смородинов Этот состав явно показывает, что в делегацию были включены военные руководители первой величины и советская сторона была готова к самым серьезным решениям.

На первом же заседании глава английской миссии хотел завязать дискуссию о целях и общих принципах сотрудничества, то есть действовал в соответствии с имеющейся у него инструкцией. Однако Ворошилов довольно жестко постарался перевести разговор в конкретное русло:

— Цель у нас ясна, и теперь идет вопрос о выработке плана для достижения этой цели, вот этим я и предлагаю заняться.

Началось обсуждение того, как Англия, Франция и СССР должны совместно действовать, если начнется война с фашистской Германией. Камнем преткновения стала проблема — пропустят ли Польша и Румыния через свою территорию советские войска в случае нападения Германии на Францию, Англию или союзные с ними страны — для помощи им? Выяснилось, что миссии Англии и Франции не могли предложить никаких определенных планов по этому поводу; воздействовать же на Польшу и Румынию в соответствующем направлении они отказывались, а у СССР с этими странами никаких договоров не было.

Работа военных миссий началась в Москве 12 августа, но к 14 августа уже было ясно, что никакого результата эти переговоры не дадут, и поэтому советская военная миссия вскоре заявила следующее: "Советская военная миссия выражает сожаление по поводу отсутствия у военных миссий Англии и Франции точного ответа на поставленный вопрос о пропуске советских вооруженных сил через территорию Польши и Румынии Советская военная миссия считает, что без положительного разрешения этого вопроса все начатое предприятие о заключении военной конвенции... заранее обречено на неуспех". И позже: "...ввиду изложенного, ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны".

По всему было видно, что все три участника переговоров не в полной мере понимали опасность, исходящую от фашизма. Это, безусловно, относится к позиции Англии и Франции, да и наша делегация далеко не все сделала, чтобы воздвигнуть барьер против фашистской агрессии. Ворошилов, не имея дипломатического опыта, вел диалог слишком прямолинейно и, по сути дела, не искал компромиссов.

Тем временем в Лондоне предпринимались различные шаги, чтобы найти пути для сговора с фашистской Германией, и если не удастся толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом, то залучить его в коалицию и осуществить это вместе с Англией и Францией. Прогермански настроенная группа политических деятелей Англии рассчитывала, что при всем своем безрассудстве Гитлер все-таки сделает правильный, с их точки зрения, выбор и войне на два фронта предпочтет договоренность с западными державами. 1 августа советник германского посольства Кордт направил в министерство иностранных дел в Берлин как бы итоговое донесение о всех состоявшихся до этого в Лондоне разнообразных и напряженных переговорах.

В этих переговорах, писал он, английская сторона признавала, что "руководящие круги Германии и Великобритании должны попытаться путем переговоров, с исключением всякого участия общественного мнения, найти путь к выходу из невыносимого положения", что "Великобритания изъявит готовность заключить с Германией соглашение о разграничении сфер интересов" и "обещает полностью уважать германские сферы интересов в Восточной и Юго-Восточной Европе Следствием этого было бы то, что Великобритания отказалась бы от гарантий, представленных ею некоторым государствам в германской сфере интересов. Великобритания обещает действовать в том направлении, чтобы Франция расторгла союз с Советским Союзом и отказалась бы от всех своих связей в Юго-Восточной Европе. Великобритания обещает прекратить ведущиеся в настоящее время переговоры о заключении пакта с Советским Союзом ...".

Из этого донесения отлично видна готовность правящих кругов Англии предать Польшу. Ведь именно она подразумевается под "некоторыми государствами в германской сфере интересов", от гарантий помощи которым в случае нападения Германии Великобритания готова была отказаться и повлиять в этом отношении на Францию Обещание же отозвать свою миссию, которая находится в СССР, еще раз подтверждает, что работой этой миссии Великобритания только пугала и привлекала на свою сторону Германию.

Однако Гитлер, не доверяя предложениям Англии, видя, что переговоры между Англией и Францией, с одной стороны, и Советским Союзом, с другой, уже идут в Москве, решил предпринять энергичные шаги, чтобы договоренность между ними так и не состоялась Он опасался этого союза, потому что тогда ему противостояла бы мощная коалиция и его агрессивные планы в Европе просто рухнули бы.

Немецкая дипломатия начинает усиленно зондировать возможность сближения с Советским Союзом, а Советский Союз, не сумев найти путей к договоренности с Англией и Францией, не стал уклоняться от этого сближения. В результате бесед с советником советского посольства в Берлине Г Астаховым, а также нескольких бесед германского посла в СССР фон Шуленбурга с Молотовым была достигнута принципиальная договоренность о приезде министра иностранных дел Германии Риббентропа в Москву.

После переговоров на уровне послов и министров Гитлер и Сталин обменялись телеграммами. Вот телеграмма Гитлера от 20 ав1уста 1939 года (получена в Москве 21 августа):

"Господину Сталину, Москва
1 Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения как первую ступень в перестройке германо-советских отношений.

2. Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня определение долгосрочной политики Германии. Поэтому Германия возобновляет политическую линию, которая была выгодна обоим государствам в течение прошлых столетий В этой ситуации имперское правительство решило действовать в полном соответствии с такими далеко идущими изменениями

3 Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне ваш министр иностранных дел господин Молотов, и считаю крайне необходимым как можно более скорое выяснение связанных с этим вопросов.

4 Я убежден, что дополнительный протокол, желаемый Советским правительством, может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров. В противном случае имперское правительство не представляет, как дополнительный протокол может быть выработан и согласован в короткое время

5. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши по отношению к великим державам таково, что кризис может разразиться в любой день. Перед лицом такой вероятности Германия в любом случае намерена защищать интересы государства всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.

6 По моему мнению, желательно, ввиду намерении обеих стран, не теряя времени, вступить в новую фазу отношений друг с другом. Поэтому я еще раз предлагаю принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа. Имперский министр иностранных дел имеет полные полномочия на составление и подписание как пакта о ненападении, так а протокола. Принимая во внимание между народную ситуацию, имперский министр иностранных дел не сможет остаться в Москве более чем на один-два дня. Я буду рад получить Ваш скорый ответ.

Адольф Гитлер"

Гитлер был хорошо осведомлен о том, что английская и французская миссии тянут переговоры и не имеют даже полномочий на подписание договора Не случайно он подчеркивает, что его имперский министр может быть в Москве всего один-два дня и что он имеет полные полномочия составлять текст соглашения и подписывать сам пакт без долгих проволочек. Гитлер торопил события.

В тот же день, а именно 21 августа 1939 года, Сталин ответил Гитлеру:

"Канцлеру Германского государства господину А Гитлеру.
Я благодарю Вас за письмо.

Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотным пунктом в улучшении политических отношений между. нашими странами.

Народам наших стран нужны мирные отношения друг с другом. Согласие германского правительства на заключение пакта о ненападении создает фундамент для ликвидации политической напряженности и для установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское правительство уполномочило меня информировать Вас, что оно согласно на прибытие в Москву господина Риббентропа 23 августа.

И. Сталин".

Так началась сложная личная политическая "игра" между двумя диктаторами. Обычно в таких акциях говорится и пишется одно, а в действительности скрывается совсем иное. Напомню лишь одну фразу из беседы Гитлера с Буркхардтом, которая состоялась за девять дней до написания письма Сталину:

— Я хочу жить с Англией в мире Я готов гарантировать английские владения во всем мире.. Все, что я предпринимаю, направлено против России.

У нас есть возможность узнать тайные замыслы Гитлера именно этих дней не в пересказе, а от него самого. На следующий день после получения письма от Сталина, 22 августа 1939 года, Гитлер вел разговор в Оберзальцберге с командующим всеми видами во оружейных сил Германии. Фюрер был полностью откровенен, так как говорил с теми, кому предстояло осуществлять его замыслы.

Записи этого разговора были обнаружены в материалах министерства иностранных дел рейха. Вот некоторые фрагменты из них.

"С осени 1938 года я решил идти вместе со Сталиным. Сталин и я — единственные, которые смотрим только в будущее. Так, я в ближайшие недели на германо-советской границе подам руку Сталину и вместе с ним приступлю к новому разделу мира. Генерал полковник фон Браухич обещал мне войну с Польшей закончить в течение нескольких недель. Если бы он мне доложил, что потребуется даже два или один год для этого, я бы не дал приказа о наступлении и договор бы заключил не с Россией, а с Англией. Мы не можем вести длительную войну. Несчастных червей — Даладье и Чемберлена я узнал в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы атаковать нас Они не могут осуществить блокаду. Наоборот, у нас есть наша автаркия и русское сырье Польша будет опустошена и заселена немцами. Мой договор с Польшей был только выигрышем во времени. В общем, господа, с Россией случится то, что я сделал с Польшей. После смерти Сталина, он тяжелобольной человек, мы разобьем Советскую Россию. Тогда взойдет солнце немецкого мирового господства.
...Мы в дальнейшем будем сеять беспокойство на Дальнем Востоке и в Аравии. Мы являемся господами и смотрим на эти народы в лучшем случае как на лакированных обезьян, которые хотят почувствовать кнут.

Обстоятельства для нас благоприятные, как никогда. У меня только одна забота, что Чемберлен или какой-либо другой негодяй придет ко мне с предложениями о посредничестве. Он полетит с лестницы... Нет, уже поздно для этого. Наступление и уничтожение Польши начнется рано утром в воскресенье.

Я пущу несколько рот в польской форме на Верхнюю Силезию и протекторат. Поверит мир этому или нет — для меня безразлично. Мир верит только успеху.

Я был убежден, что Сталин никогда не примет предложений англичан. Россия не заинтересована в сохранении Польши, и Сталин знает, что его режиму придет конец независимо от того, выйдут ли его солдаты из войны победителями или побежденными. Смещение Литвинова сыграло решающую роль. Изменение отношений с Россией я осуществил постепенно В связи с торговым договором мы вступили в политические переговоры. Предложили заключить пакт о ненападении Затем последовало многогранное предложение со стороны России Четыре дня назад я сделал важный шаг, который привел к тому, что вчера Россия ответила, что готова к заключению договора. Установлен личный контакт со Сталиным Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша оказалась в том положении, в каком я стремился ее видеть".

А в действительности, в открытых отношениях говорилось и вершилось совсем другое.

23 августа 1939 года Риббентроп был уже в Москве, и прямо с дороги состоялась первая его трехчасовая беседа со Сталиным и Молотовым в присутствии германского посла фон Шуленбурга А поздно вечером в тот же день была вторая беседа, закончившаяся подписанием печально известного Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (текст договора — см. дополнение № 1).

Во время бесед Риббентропа с нашими тогдашними руководителями кроме отношений между Германией и Советским Союзом обсуждались также взаимоотношения обеих держав с другими странами мира.

В беседах с Молотовым в начале 80-х годов я расспросил его, как проходило обсуждение и подписание Договора. Эти рассказы, а также стенографическая запись беседы, сделанная немецким переводчиком{6}, позволяют получить представление, о чем же говорилось в те вечер и ночь в Кремле.

В числе прочих тем зашел разговор о Японии. Риббентроп сказал:

— Германо-японская дружба не направлена против Советского Союза. Более того, мы в состоянии, имея хорошие отношения с Японией, внести вклад в дело улаживания разногласий между Советским Союзом и Японией. Если господин Сталин желает этого, то я готов действовать в этом направлении и соответствующим образом использую свое влияние на японское правительство и буду держать в курсе событий советских представителей в Берлине.

Сталин, немного подумав, ответил:

— Советское правительство действительно желает улучшения своих отношений с Японией, но есть предел нашему терпению в отношении японских провокаций Если Япония хочет войны, она может ее получить. Советский Союз не боится войны и готов к ней Если Япония хочет мира — это намного лучше! Конечно, помощь Германии в деле улучшения советско-японских отношений была бы полезной. Но я бы не хотел, чтобы у японцев создалось впечатление, что инициатива этого исходит от Советского Союза.

— Разумеется, все будет сделано, как вы желаете,— сказал Риббентроп.— Я буду продолжать уже имевшие место беседы с японским послом в Берлине об улучшении советско-японских отношений. Никакой новой инициативы ни с вашей стороны, ни с нашей стороны в этом вопросе не будет.

На вопрос Сталина об отношениях Германии с Турцией Риббентроп сказал:

— Мы имеем сведения, что Англия потратила пять миллионов фунтов стерлингов на распространение антигерманской пропаганды в Турции.

Сталин на это заметил:

— По моей информации, суммы, затраченные Англией для подкупа турецких политических деятелей, много больше пяти миллионов фунтов. И вообще поведение английского правительства выглядит очень странным. Как вы знаете, недавно мы начали переговоры с британской миссией, и вот в течение этих переговоров британская миссия так и не высказала Советскому правительству, что же она в действительности может и чего хочет.

— Англия всегда пыталась и до сих пор пытается подорвать развитие хороших отношений между Германией и Советским Союзом,— сказал Риббентроп.— Англия слаба и хочет, чтобы другие поддерживали ее высокомерные претензии на мировое господство.

— Британская армия слаба,— согласился Сталин.— Британский флот больше не заслуживает своей прежней репутации. Английский воздушный флот увеличивается, но Англии не хватает пилотов. Если, несмотря на все это, Англия еще господствует в мире, то это происходит лишь благодаря глупости других стран, которые всегда давали себя обманывать. Смешно, например, что всего несколько сотен британцев правят Индией.

Риббентроп согласился с этим мнением Сталина и, слегка понизив голос, как бы подчеркивая конфиденциальность своего заявления, сказал Сталину:

— На днях Англия снова прощупывала почву с виноватым упоминанием 1914 года. Это был типично английский глупый маневр. Я предложил фюреру сообщить англичанам, что в случае германо-польского конфликта ответом на любой враждебный акт Великобритании будет бомбардировка Лондона.

Сталин сказал:

— Несмотря на свою слабость, Англия будет вести войну ловко и упрямо. А если еще учесть ее союз с Францией, то надо помнить, что Франция располагает армией, достойной внимания.

Риббентроп ответил:

— Французская армия численно меньше германской. В то время как наша армия в ежегодных наборах имеет по триста тысяч солдат, Франция может набирать ежегодно только сто пятьдесят тысяч рекрутов. К тому же наш Западный вал в пять раз сильнее, чем линия Мажино. Если Франция попытается воевать с Германией, она определенно будет побеждена.

(Добавлю здесь, что Риббентроп сильно привирал, говоря о Западном вале, иначе линии Зигфрида; в то время она существовала по большей части лишь на бумаге, так как только строилась.— В. К.)

Зашел разговор и об антикоминтерновском пакте, на что Риббентроп заявил:

— Антикоминтерновский пакт был в общем-то направлен не против Советского Союза, а против западной демократии. Да мы по тону вашей русской прессы видели, что Советское правительство осознает это полностью. Сталин сказал:

— Антикоминтерновский пакт испугал главным образом лондонское Сити и мелких английских торговцев.

Риббентроп согласился со Сталиным и даже пошутил:

— Конечно же, вы, господин Сталин, напуганы антикоминтерновским пактом меньше лондонского Сити и английских торговцев. У нас среди берлинцев ходит широко известная шутка: "Сталин еще присоединится к антикоминтерновскому пакту",— Присутствующие улыбнулись этой шутке, а Риббентроп продолжал: — Германский народ, особенно простые люди, тепло приветствует установление понимания с Советским Союзом. Народ чувствует, что естественным образом существующие интересы Германии и Советского Союза нигде не сталкиваются и что развитию хороших отношений ранее препятствовали только иностранные интриги, особенно со стороны Англии.

— И я верю в это,— сказал Сталин,— немцы желают мира и поэтому приветствуют дружеские отношения между Германским государством и Советским Союзом...

Риббентроп не сдержался и прервал Сталина:

— Германский народ, безусловно, хочет мира, но, с другой стороны, возмущение Польшей так сильно, что все до единого готовы воевать. Германский народ не будет более терпеть польских провокаций.

Сталин неожиданно предложил тост за фюрера:

— Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье!

Затем были провозглашены тосты за здоровье имперского министра иностранных дел Риббентропа и посла графа фон Шуленбурга. Молотов поднял бокал за здоровье Сталина, Риббентроп, в свою очередь, тоже предложил тост за Сталина и за благоприятное развитие отношений между Германией и Советским Союзом.

Уже прощаясь, Сталин сказал Риббентропу:

— Советское правительство относится к новому договору очень серьезно. Я могу дать честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера.

31 августа на внеочередной сессии Верховного Совета СССР был ратифицирован советско-германский договор о ненападении. В своем выступлении Молотов в числе прочего сказал:

"...Всем известно, что на протяжении последних шести лет, с приходом национал-социалистов к власти, политические отношения между Германией и СССР были натянутыми. Известно также, что, несмотря на различие мировоззрений и политических систем, Советское правительство стремилось поддерживать нормальные деловые и политические отношения с Германией. Сейчас нет нужды возвращаться к отдельным моментам этих отношений за последние годы, да они вам, товарищи депутаты, и без того хорошо известны. Следует, однако, напомнить о том разъяснении нашей внешней политики, которое было сделано несколько месяцев тому назад на XVIII партийном съезде . Товарищ Сталин предупреждал против провокаторов воины, желающих в своих интересах втянуть нашу страну в конфликт с другими странами. Разоблачая шум, поднятый англо-французской и североамериканской прессой по поводу германских "планов" захвата Советской Украины, товарищ Сталин говорил тогда "Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых к тому оснований".
Как видите, товарищ Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз Заключение советско-германского Договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение товарища Сталина блестяще оправдалось. (Бурная овация в честь тов. Сталина.)"

[Владимир Васильевич Карпов]

Через два года всем стало хорошо известно, что "предвидение" Сталина не только не оправдалось, а ввергло нашу страну в такие беды, что все мы вместе с нашим государством едва остались целы Как выяснилось позже, и пакт о ненападении, и вся политика Гитлера и его дипломатов были только маскировкой готовящейся войны. Под этой дымовой завесой Гитлер собирал силы для того, чтобы удар по нашей стране был предельно мощным А наш "дальновидный" Сталин ничего этого не понял, не разгадал, все принимал за чистую монету.

Думаю, что здесь необходимо сказать и о тех секретных соглашениях, которые служили дополнением к заключенному Договору о ненападении. Они давно опубликованы за рубежом, о них знает весь мир, сегодня они стали предметом обостренного внимания и у нас, особенно в республиках Прибалтики В нашей прессе эти документы до сих пор не были обнародованы на том основании, что они известны только в фотокопиях, но дело в том, что все последующие события развивались так, что сомневаться в наличии этих соглашений, увы, не приходится Фактически было осуществлено все то, что в них предусматривалось.

Мне кажется, что в период перестройки пора сказать полную правду об этих соглашениях Не будем же мы для этого ждать еще полвека! И нам нечего бояться — ведь мы не можем нести ответственность задним числом за политическую нечистоплотность и отход от принципов интернационализма, допущенные Сталиным, Молотовым и другими руководителями.

На I Съезде народных депутатов СССР в июне 1989 года была создана специальная Комиссия по политической и правовой оценке советско-германского Договора о ненападении от 1939 года.

Перед принятием решения о создании комиссии М. С Горбачев заявил:

"Проблема эта стоит давно, она обсуждается, изучается и историками, и политологами, и соответствующими ведомствами И я должен сказать, пока мы обсуждаем в научном плане, в ведомствах каких-то, уже все документы, в том числе и секретное приложение к этому договору, опубликованы везде. И пресса Прибалтики все это опубликовала. Но все попытки найти этот подлинник секретного договора не увенчались успехом Мы давно занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего — не известно, за подписями, особенно у нас вызывает сомнение то, что подпись Молотова сделана немецкими буквами ".
Видимо, М С Горбачева неточно информировали. На фотокопиях этих документов подписи Молотова обычные, на русском языке. Могу судить о схожести этих подписей с теми, которые стоят на фотографиях, подаренных мне Молотовым. Разумеется, подделать подпись не представляет трудностей, вспомните хотя бы фальсификацию подписи Тухачевского Но уместен вопрос — кому и зачем понадобилось подделывать подписи под текстом якобы "несуществовавших" секретных договоров?

Что касается подписей Молотова латинскими буквами, то они были. Договоры и протоколы печатались на двух языках. Молотов подписывал русский вариант по-русски, а немецкий латинскими буквами, хотя это по протоколу и не предусматривается.

Вот секретный протокол, служивший дополнением к подписанному пакту о ненападении.

СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
При подписании Договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), се верная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами;

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарыва, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия;

3. Касательно Юго-Востока Европы, с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях;

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года

Таков этот подписанный советским представителем откровенный раздел сфер влияния с фашистской Германией. К сожалению, эту политическую авантюру уже не зачеркнешь и из истории не выбросишь.

В уже упомянутой речи 31 августа Молотов говорил с трибуны Верховного Совета СССР:

"Советско-германский Договор о ненападении означает поворот в развитии Европы, поворот в сторону улучшения отношений между двумя самыми большими государствами Европы Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира".
В типографии "Правды" еще набирали эти слова, а в ночь на 1 сентября германские бомбы уже сыпались на города Польши, и механизированные колонны фашистов мчались по польским дорогам.

2 сентября 1939 года в "Правде" было опубликовано сообщение ТАСС:

"Берлин, 1 сентября (ТАСС)
По сообщению Германского информационного бюро, сегодня утром германские войска в соответствии с приказом верховного командования перешли германо-польскую границу в различных местах. Соединения германских военно-воздушных сил также отправились бомбить военные объекты в Польше".

Вот такое бесстрастное заявление по поводу беды, постигшей соседнее с нами государство.

Официально в прессе царила нейтральность, а за кулисами шла другая жизнь.

9 сентября Молотов послал Риббентропу телефонограмму, которую иначе чем кощунственной не назовешь

"Я получил Ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия Правительству Германской Империи.
Молотов"

Сообщая, что немецкие войска уже "вошли в Варшаву", гитлеровцы тем самым хотели ускорить начало наступления и советских войск на оговоренную в протоколе польскую территорию Они при этом не обманывали, но окончательно Варшава капитулировала только 27 сентября. Поэтому не случайно Молотов 14 сентября просил (после поздравления!), "чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы" Германский посол в Москве Шуленбург так докладывает об этом в министерство иностранных дел в Германии.

"Срочно! Совершенно секретно!
От 14 сентября 1939 года, 18 часов 00 минут.

Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им (Молотовым) во время последней беседы срока Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских "меньшинств"). Советам было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши — Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы. Я хотел бы обратить ваше внимание на сегодняшнюю статью в "Правде", к которой завтра прибавится аналогичная статья в "Известиях". Эти статьи содержат упомянутую Молотовым политическую мотивировку советской интервенции.

Шуленбург"

Когда настал момент для начала действий Красной Армии, Сталин пригласил Шуленбурга в Кремль и сделал ему заявление, о котором германский посол тут же телеграфировал в Берлин.

"Очень срочно! Секретно!
17 сентября 1939 года

Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем ее протяжении от Полоцка до Каменец— Подольска.

Во избежание инцидента Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты, начиная с сегодняшнего дня, не залетали восточнее линии Белосток — Брест-Литовск — Лемберг{7} Советские самолеты начнут сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга.

Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее послезавтра.

Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже сегодня ночью польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям, а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий Зачитанный мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст так, что теперь нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в течение ближайших двух-трех дней.

В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом.

Шуленбург".

Необходимо, мне кажется, привести здесь и текст правительственной ноты, которая разослана всем послам и посланникам государств, имеющих дипломатические отношения с СССР, в которой объяснялись и оправдывались действия Советского Союза в отношении Польши.

"17 сентября 1939 года.
Господин посол,

польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. В течение 10 дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным. Советское правительство не может более относиться к этим фактам безразлично

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Одновременно Советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверение в совершенном к вам почтении.

Народный Комиссар Иностранных дел СССР В. Молотов"

И опять, в который уже раз, даже в таком официальном, разосланном по всему миру документе, Сталин и Молотов кривили душой и говорили неправду, особенно в той части, где они обещали "вызволить польский народ из злополучной войны" и дать ему "возможность зажить мирной жизнью".

Документы, которые стали известны в наше время (я уже говорил выше о том, что это документы германского министерства иностранных дел), свидетельствуют совсем о другом Вот телеграмма германского посла в Москве, отправленная в министерство иностранных дел Германии 25 сентября 1939 года:

"Совершенно секретно! Срочно!
Сталин и Молотов попросили меня прибыть в Кремль сегодня в 20 часов Сталин заявил следующее При окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом. С этой точки зрения он считает неправильным оставлять независимым остаток Польского государства. Он предлагает следующее, из территории к востоку от демаркационной линии все Люблинское воеводство и та часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга, должны быть добавлены к нашей (германской) порции. За это мы отказываемся от претензий на Литву.

Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров с имперским министром иностранных дел и добавил, что, если мы согласны. Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы Прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию.

Я ответил Сталину, что доложу своему правительству.

Шуленбург".

27 сентября Риббентроп снова прилетел в Москву, и 28 сентября им и Молотовым был подписан новый германо-советский "Договор о дружбе и границе между СССР и Германией" Этот договор официально и юридически закреплял раздел территории Польши между Германией и Советским Союзом, к нему прилагалась соответствующая карта, на которой была указана новая граница, и эту карту подписали Сталин и Риббентроп.

К этому договору прилагались два дополнительных секретных протокола. В одном из них фиксировались те изменения в территориальных разграничениях, о которых еще раньше договорился Сталин, о том, что Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства отходят в сферу влияния Германии, а Советскому Союзу теперь отдается вся литовская территория.

В своем комментарии при создании уже упомянутой Комиссии М. С. Горбачев еще сказал:

— Секретного протокола пока нет, и мы его оценить не можем. Я думаю, вообще комиссия такая должна быть, с этим я действительно согласился бы. Она должна выработать политическую и правовую оценку этого договора о ненападении, без упоминания секретного протокола, поскольку все архивы, что мы перерыли у себя, ответа не дали. (Хотя, я вам скажу, историки знают и могли бы вам сказать: вот то-то происходило, двигались навстречу две мощные силы, и на каких-то рубежах, так сказать, это соприкосновение совершенно остановилось. Что-то лежало в основе. Но это пока рассуждения. Поэтому тут требуется разбирательство, анализ всех документов, всей той ситуации, как она шла.. Это не простой вопрос, но раз он есть, уходить, уклоняться, я думаю, не нужно... давайте браться и изучать..)

М С Горбачев предлагает не уклоняться. Раз для изучения вопроса нужны документы, я приведу опубликованный в США текст второго секретного протокола, и давайте попытаемся самостоятельно оценить ситуацию.

СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
Нижеподписавшиеся Уполномоченные при заключении советско-германского Договора о границе и дружбе констатировали свое согласие в следующем:

Обе стороны не допустят на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территорию другой страны. Они ликвидируют зародыши подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о целесообразных для этого мероприятиях.

По уполномочию Правительства СССР В. Молотов.

За Правительство Германии И. Риббентроп.

Москва, 28 сентября 1939 года.

Вот так, черным по белому, зафиксирован сговор с фашистским режимом о единых действиях, препятствующих агитации и пропаганде за возрождение Польши, сговор, свидетельствующий о полной утрате тогдашними советскими руководителями интернационалистских принципов.

После того как были напечатаны эти строки в журнале, появились новые, ранее неизвестные, сведения об этих договорах Для того чтобы завершить эту тему с наиболее возможной на сегодняшний день ясностью, приведу выдержки из исследования комиссии I Съезда народных депутатов СССР и то, что я разыскал сам как дополнение к этим исследованиям

Почему я говорю "на сегодняшний день" Потому что документы, касающиеся международных отношений тех дней, известны лишь германские и советские. Что касается документов, имеющихся у английской и американской сторон, то Англия объявила их закрытыми до 2017 года, а США вообще не указывает срока ограничения

Германская и советская стороны, согласно договоренности (несмотря на то что воевали не на жизнь, а на смерть), свято хранили тайну секретных соглашений.

Впервые о существовании протокола публично было упомянуто на Нюрнбергском процессе, когда военные преступники, сидевшие на скамье подсудимых, пытались перевернуть обвинение и, опираясь на секретные договоры, доказать, что советские руководители, подписавшие эти соглашения, являются равноценными соучастниками агрессии Защитник Гесса — Альфред Зейдль представил суду показания бывшего начальника юридического отдела МИД Германии Фридриха Гауса, который сопровождал Риббентропа в поездке в Москву для подписания договора в августе 1939 года

Вот выдержка из его письменных показаний

При допросе в суде статс-секретаря германского МИД Вайцзеккера защитник Гесса опять стал задавать ему вопросы о секретном протоколе. Вайцзеккер подтвердил существование такого документа и подробно пересказал его содержание, которое полностью совпадало с показаниями Гауса

Председатель суда спросил:

— Свидетель, вы видели подлинник этого секретного соглашения.

Вайцзеккер ответил:

— Да, я видел фотокопию этого соглашения, может быть, я видел даже подлинник, но, во всяком случае, фотокопию я держал в руках Один экземпляр фотокопии был заперт у меня в сейфе.

Во время объявленного перерыва Главный обвинитель от СССР Руденко заявил протест по поводу этих дебатов о секретном договоре, так как до начала процесса главные обвинители стран-победительниц договорились не касаться таких вопросов, которые могут быть использованы обвиняемыми для поворота в свою пользу. В числе прочих от советской стороны были определены не подлежащими обсуждению "советско-германский пакт о ненападении 1939 года и вопросы, имеющие к нему отношение".

Комитет обвинителей поддержал Руденко В результате трибунал отклонил претензии защитника Зайдля и постановил исключить из его речи обвинения в адрес СССР и не включать их в протокол. Однако в своем последнем слове обвиняемый Риббентроп все же коснулся этой темы:

"Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта а дал понять, что если он не получит половины Польши и Прибалтийские страны, еще без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад.
Ведение войны, видимо, не считалось там в 1939 году преступлением против мира, в противном случае я не могу объяснить телеграмму Сталина после окончания польской кампании, которая гласила "Дружба Германии и Советского Союза, основанная на совместно пролитой крови, имеет перспективы быть длительной и прочной".

Так существование протокола получило огласку Краткая история немецких оригиналов такова Пока боевые действия на фронтах развивались для Германии успешно, договор и секретный протокол хранились в сейфе МИД Германии Но когда стало ясно, что война может быть проиграна и огромные архивы едва ли удастся куда-то увезти и спрятать, Риббентроп приказал сделать микрокопии на фотопленку с наиболее важных документов.

Весной 1945 года поступило указание уничтожить архивы. Выполняя это указание, советник Карл фон Леш уничтожил документы, но спрятал микрофильмы (20 катушек, где заснято 9 725 страниц документов) в железную коробку, обмотал ее промасленной тканью и зарыл в землю в парке замка Шенберг (Тюрингия), куда в то время был вывезен архив. 12 мая 1945 года фон Леш рассказал о документах подполковнику английской армии Роберту Томсону А тот сообщил об этом союзникам-американцам. 14 мая коробку вырыли, 19 мая доставили в Лондон, где американцы сняли дубликаты со всех микрофильмов. С этих микрофильмов и сделаны фотокопии, на издание которых ссылался я и которые сегодня известны всему свету.

Однако если прояснился вопрос об оригиналах немецкой стороны, то куда делись подлинники", принадлежащие нашей, советской стороне?

Как стало известно недавно, секретный протокол нашей стороны хранился в личном сейфе Молотова. О протоколе, подписанном от имени государства, не знал никто, кроме присутствовавших при его подписании Не было об этом известно ни Политбюро ЦК партии, ни Верховному Совету СССР.

В печати содержание протокола впервые было опубликовано 23 мая 1946 года (газета "Сан-Луи пост диспатч"), а позднее во многих сборниках документов.

В советской печати о протоколе не только не упоминалось, но даже отрицалась возможность его существования, если появлялось какое-нибудь сообщение за рубежом

В 1989 году I Съезд народных депутатов СССР поручил созданной под председательством А. Н. Яковлева комиссии дать "политическую и правовую оценку советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года". Комиссия ознакомилась с архивами МИД, Министерства обороны, КГБ, Главного архивного управления. Общего отдела ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма Запрашивала немецкие документы через посольство ФРГ. Нигде оригиналы секретного протокола не найдены.

Дальше я привожу обоснование комиссии, почему она все же считает возможным признать существование протокола, несмотря на отсутствие подлинников.

"Действительно, оригиналы протоколов не найдены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Тем не менее комиссия считает возможным признать, что секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года существовал.
Первое. В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 года подлинника секретных протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым — Подцеробу. Таким образом, оригиналы у нас были, а затем они исчезли. Куда они исчезли, ни комиссия, никто об этом не знает. Вот текст этой записки. "Мы, нижеподписавшиеся, заместитель заведующего Секретариатом товарища Молотова Смирнов и старший помощник Министра иностранных дел Подцероб, сего числа первый сдал, второй принял следующие документы особого архива Министерства иностранных дел СССР.

1. Подлинный секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года на русском и немецком языках плюс 3 экземпляра копии этого протокола".

Дальше не относящиеся к этому делу, в одном случае 14, а в другом — еще несколько документов. Подписи: "Сдал Смирнов, принял Подцероб".

Следующий факт. Найдены заверенные машинописные копии протоколов на русском языке. Как показала экспертиза, эти копии относятся к молотовским временам в работе МИД СССР.

Третье. Криминалисты провели экспертизу подписи Молотова в оригинале договора о ненападении, подлинник которого, как вы сами понимаете, у нас есть, и в фотокопии секретного протокола. Эксперты пришли к выводу об идентичности этих подписей.

Четвертое. Оказалось, что протоколы, с которых сняты западногерманские фотокопии, были напечатаны на той же машинке, что и хранящийся в архивах МИД СССР подлинник договора. Как вы понимаете, таких совпадений не бывает.

И наконец, пятое. Существует разграничительная карта. Она напечатана, завизирована Сталиным. Карта разграничивает территории точно по протоколу. Причем на ней две подписи Сталина. В одном случае — общая вместе с Риббентропом, а во втором случае Сталин красным карандашом делает поправку в нашу пользу и еще раз расписывается на этой поправке.

Таким образом, дорогие товарищи, эти соображения не вызывают малейших сомнений в том, что протокол такой существовал".

Таково заключение комиссии.

А теперь я расскажу о дополнительных сведениях, на мой взгляд, тоже убедительно подтверждающих существование протокола. Я удивляюсь, как не пришло в голову никому из членов комиссии воспользоваться таким достоверным источником.

Просматривая свои материалы о тех далеких днях, перечитывая текст договора, вглядываясь в подписи под ним, рассматривая фотографии Нюрнбергского процесса, я размышлял о том, что участники тех событий — Сталин, Гитлер, Молотов, Риббентроп, Геринг, Гесс и другие — сошли с исторической сцены, никто уже не может рассказать, что и как тогда произошло. И вдруг я вспомнил Еще жив один человек, который нередко бывал рядом со всеми этими деятелями, не только слышал их разговоры, но и помогал объясниться,— это переводчик Павлов Владимир Николаевич.

Бросив все дела, я немедленно стал добывать телефон и адрес Павлова. Именно добывать — в Москве найти нужного человека не так просто.

И вот я у Павлова. Меня встретила его жена — общительная и, сразу видно, властная дама. Она тут же предупреждает, что Владимир Николаевич не дает интервью, не пишет мемуаров, а со мной будет беседовать из уважения, которое испытывает ко мне как писателю Маленький магнитофон, который я хотел использовать как записную книжку, она взяла и вынесла в прихожую.

— Будем говорить без этого.

В гостиную вошел Владимир Николаевич, непохожий на того, каким я видел его на многих фотографиях: там он небольшого роста, худенький и, я бы сказал, не выделяющийся, всегда сбоку или позади тех, кому помогает вести разговор. Теперь он пополнел, блондин от природы, стал совсем светлый, даже не седой, а какой то выцветший. Ему за восемьдесят, не очень здоров, но память светлая, видимо, по профессиональной привычке не берет на себя инициативу разговора, а лишь отвечает на вопросы. Ему бойко помогает супруга.

Для знакомства я попросил Владимира Николаевича коротко рассказать о себе.

— Я никогда не собирался быть переводчиком, окончил энергетический институт, занялся научной работой, хотел увеличить прочность лопастей турбин. А языками увлекался для себя Как сегодня говорят, это было хобби. Нравилось и легко давалось. Видно, от природы мне это было отпущено, свободно владел немецким, английским, а позднее французским и испанским И вот в 1939 году меня вызывают в ЦК ВКП(б). Представляете? Я всего кандидат в члены партии. В ЦК со мной беседовали два человека на немецком языке в присутствии какого-то работника ЦК. Как выяснилось, они должны были выяснить, как я знаю язык. И выяснили, сказав. "Он знает немецкий лучше нас". Тут же мне было сказано, чтобы я ехал в Наркоминдел к товарищу Молотову. Его только что назначили наркомом вместо Литвинова, и он обновлял аппарат.

Все это было как во сне, я не хотел быть дипломатом, мне было 24 года, все мои мысли были в науке. Я об этом честно сказал Молотову на первой же беседе Но он коротко и четко отрезал:

— Вы коммунист и обязаны работать там, где нужнее.

Так я стал помощником наркома иностранных дел СССР. Я переводил на всех встречах Сталина и Молотова с Риббентропом. Был с Молотовым на его встречах с Гитлером, рыл заведующим Центральным европейским отделом наркомата. Работал как переводчик на всех конференциях в годы войны — Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской. С 1974 года на пенсии в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла.

— Расскажите подробнее о подписании договора о ненападении с Германией.

— Да, я тогда переводил разговор Сталина, Риббентропа и Молотова.

— В наши дни много пишут и говорят о секретном дополнении к договору — протоколе. Даже в докладе Яковлева Съезду народных депутатов, после изложения всех косвенных доказательств о существовании протокола, все же сказано — подлинников нет. Если вы были при подписании договора и этого секретного приложения, то на сегодня вы единственный живой свидетель происходившего в тот день — 23 августа 1939 года. Скажите четко и прямо: был ли секретный протокол?

— Да, был. И еще добавлю такую подробность, в которую сегодня вообще трудно поверить. Инициатива создания и подписания секретного протокола исходила не с немецкой, а с нашей стороны.

— Это действительно очень неожиданно слышать.

— Ничего удивительного. Секретный протокол сегодня осуждают, а по тем временам, в той международной обстановке, его расценивали как мудрый поступок Сталина. Гитлеру нужен был спокойный тыл. Он очень спешил с подписанием договора. Оставалось несколько дней до нападения на Польшу, а позднее на Францию. Не допустить открытия фронта на востоке, обеспечить тыл было заветной мечтой Гитлера. Риббентроп привез только текст основного договора, Сталин, Молотов обсудили его, внесли поправки. Сталин вдруг заявил: "К этому договору необходимы дополнительные соглашения, о которых мы ничего нигде публиковать не будем". Сталин, понимая, что ради спокойного тыла Гитлер пойдет на любые уступки, тут же изложил эти дополнительные условия: Прибалтийские республики и Финляндия станут сферой влияния Советского Союза. Кроме того, Сталин заявил о нашей заинтересованности в возвращении Бессарабии и объединении украинских и белорусских западных областей с основными территориями этих республик.

Риббентроп растерялся от таких неожиданных проблем, сказал, что не может их решить сам, и попросил разрешения позвонить фюреру. Получив такое разрешение, он из кабинета Сталина связался с Гитлером и изложил ему пожелания Сталина. Фюрер уполномочил Риббентропа подписать дополнительный протокол. Он и не мог не согласиться. У него войска были сосредоточены — через неделю начнется война, любые обещания он готов дать, понимая, что все они будут , нарушены и не выполнены, когда в этом появится необходимость. (Кстати, этот разговор подтверждает в своих показаниях на Нюрнбергском процессе бывший начальник юридического отдела МИД Германии Фридрих Гаус: "Рейхсминистр по этим пунктам... заказал разговор по телефону с Гитлером... Гитлер уполномочил Риббентропа одобрить советскую точку зрения" — В. К.)

После разговора с Гитлером здесь же, в кабинете Сталина, был составлен "Секретный дополнительный протокол". Его отредактировали, отпечатали и подписали.

Все это я видел своими глазами, слышал и переводил разговор участников переговоров. Сталин несколько раз подчеркнул, что это сугубо секретное соглашение никем и нигде не должно быть разглашено.

Подтверждение рассказа Павлова я нашел в показаниях самого Риббентропа на Нюрнбергском процессе.

Цитата из последнего слова Риббентропа на Нюрнбергском процессе, которую я уже привел в этой главе (см. с. 48), на мой взгляд, убедительно подтверждает достоверность рассказа Павлова.

Не буду приводить другие подробности моей беседы с Павловым, она была очень интересной, мой рассказ о договорах и так затянулся. Я на это решился только потому, что все это имеет отношение к деятельности Жукова, потому что в какой-то степени объясняет убеждение Сталина в том, что он "переиграл" Гитлера и отодвинул опасность войны. Это же объясняет, почему Сталин не разрешил военным принять все меры к отражению возможного нападения Германии. Сталин верил Гитлеру, верил в подписанные договоры. И получилось в конечном счете, что не он "переиграл" Гитлера, а, наоборот, фюрер обманул Сталина, усыпив его бдительность и обеспечив себе благоприятные условия для захвата Польши, разгрома Франции и удара по нашей стране и армии, не изготовившейся для отпора.

Как известно, после нападения Германии на Польшу Англия и Франция, в соответствии с заключенными ранее договорами, объявили войну Германии.

Но это была "странная война", как ее называли, потому что никаких активных действий ни Англия, ни Франция практически не предпринимали.

Сталин в узком кругу, среди членов Политбюро, ходил сияющий и торжественный, он считал, что достиг огромного успеха. Ну как же! Германия стала дружественным нам государством, а Англия и Франция втянулись в войну с ней. Таким образом, война от наших границ отодвинута далеко на запад, империалистические страны теперь решают свои проблемы с оружием в руках, а Советский Союз, мол, благополучно остался в стороне!

Никита Сергеевич Хрущев в своем докладе на XX съезде так вспоминал о тех днях: "Сталин воспринимал этот договор как большую удачу. Он ходил буквально гоголем. Ходил, задравши нос, и буквально говорил: "Надул Гитлера, надул Гитлера!"

Однако история показала, что Сталин оказался недальновидным политиком. Вспомните слова Гитлера о том, что "все, что я делаю, направлено против России". Благодаря договоренности со Сталиным Гитлер развязал себе руки и стал захватывать в Европе одну страну за другой, собирая силы для большой войны против Советского Союза. А Сталин из-за той же договоренности объективно даже помогал Гитлеру в этих его акциях.

Напомню строки из секретного протокола к договору о том, что договаривающиеся стороны не допустят на своей территории какой-либо агитации, которая несет вред территории другой стороны. Выполняя этот пункт решении, наша печать практически прекратила антифашистскую агитацию и пропаганду. Молотов на сессии Верховного Совета осенью 1939 года сказал:

"Известно, что за последние несколько месяцев такие понятия, как "агрессия", "агрессор", получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл... Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются... Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это — дело политических взглядов Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за "уничтожение гитлеризма", прикрываемая фальшивым флагом борьбы за "демократию".
Кроме прекращения антифашистской пропаганды внутри нашей страны Сталин через Коминтерн направил коммунистическим партиям директиву (и она была обязательна для выполнения всеми компартиями) о том, чтобы была свернута борьба против немецкого фашизма. В этой директиве агрессором объявлялся англо-французский империализм, и именно против него требовалось направить пропаганду и агитацию всех коммунистических партий. Этот поворот политики был не только неожиданным, а просто предательским. Для всех было очевидно, что агрессивную политику ведет фашистская Германия, и вдруг директивой Сталина все становилось с ног на голову.

Представьте себе положение только двух компартий — Франции и Англии. Значит, по логике этой директивы, после нападения фашистов на Францию Французская компартия должна была вести пораженческую политику, а французские коммунисты должны были содействовать поражению своего народа, своей армии, защищающейся от фашистской агрессии? Французские коммунисты не пошли на поводу у этого распоряжения Сталина, они звали народ к защите своей родины и организовали сопротивление гитлеровцам после захвата ими французской территории. И были они совершенно правы, хотя и не выполнили директиву Коминтерна.

Как видим теперь, Сталин объективно помогал Гитлеру в войне против Франции. Да и не только объективно, а и прямо помогал, потому что такая политика, нейтрализующая и выводящая из борьбы огромные силы коммунистических партий Европы, была действенной помощью гитлеровцам. А гитлеровская пропаганда, явно со слов самого фюрера, похлопывала Сталина по плечу, похваливая его за такую политику. Вот что писала гитлеровская газета "Мюнхенернойсте нахрихтен":

"С момента заключения этого пакта Германия создала себе свободный тыл. Опыт мировой войны, когда Германия сражалась на нескольких фронтах, на этот раз был учтен. Победоносный поход в Польше, Норвегии, Голландии и Бельгии и, наконец, в Северной Франции был бы значительно более трудным, если бы в свое время не было достигнуто германско-советское соглашение. Благодаря договору успешно развивается германское наступление на западе".
Сталин в своих действиях, очевидно, исходил из такой логики, что в предвидении неизбежной военной схватки с гитлеровской Германией (неизбежность которой, вероятно, все же была ему ясна) он, "надув Гитлера", предпринял все меры для занятия выгодных позиций в этой будущей войне. Об этом должны были свидетельствовать присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии, что отодвинуло нашу границу далеко на запад, и попытки улучшить стратегическое положение Ленинграда ценой войны с Финляндией за Карельский перешеек.

Но вот о последнем необходимо сказать отдельно, потому что и сама война, и ее ход, и ее последствия принесли не только большой вред нашей стране, но и, что немаловажно, очень невыгодные для нас последствия, что не раз подчеркивал и Жуков.

[Владимир Васильевич Карпов]

Граница Финляндии проходила не так далеко от Ленинграда, и город, в случае войны, могли обстреливать финские орудия крупных калибров. Финское правительство того времени, которое возглавлял Рюти, вело недружественную Советскому Союзу политику,

В томе Советской Военной Энциклопедии, вышедшем в 1979 году, сказано:

"Правящие реакционные круги Финляндии с помощью империалистических государств превратили территорию страны в плацдарм для нападения на СССР. В приграничных районах и главным образом на Карельском перешейке, в 32 километрах от Ленинграда, при участии немецких, английских, французских и бельгийских военных специалистов и финансовой помощи Великобритании, Франции, Швеции, Германии и США была построена мощная долговременная система укреплений, "линия Маннергейма".
Это распространенное у нас объяснение возможности агрессии Финляндии против СССР выглядит крайне неубедительно. Может быть, все эти страны и были заинтересованы в столкновении Финляндии и СССР, но наступательную агрессивную доктрину характеризуют совсем другие способы подготовки к войне, нежели строительство долговременной оборонительной линии. Вести наступательные действия можно, подготовив обычную местность, на которой сосредоточивают войска и после соответствующей подготовки начинают боевые действия. Затрачивать огромный труд и миллиардные капиталы, да еще стольких государств, чтобы построить могучую линию якобы для наступления, это по военным понятиям просто безграмотно. Даже не посвященный в военное искусство человек и тот понимает наивность подобного объяснения. Конечно же, линия Маннергейма строилась для того, чтобы защитить маленькую Финляндию от такого грозного соседа, каким ей представлялся СССР

Летом 1939 года в Финляндии побывал начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер, особый интерес он проявил к ленинградскому и мурманскому стратегическим направлениям У.-К Кекконен позднее писал: "Тень Гитлера в конце 30-х годов распростерлась над нами, и финское общество в целом не может отрекаться от того, что оно относилось к этому довольно благосклонно"

Правительство Рюти действительно вело недружелюбную политику по отношению к Советскому Союзу Президент страны в 1931-1937 годах П Свинхувуд заявлял. "Любой враг России должен быть всегда другом Финляндии" На территории Финляндии с помощью немецких специалистов в 1939 году были сооружены аэродромы, которые способны были принимать количество самолетов во много раз большее, чем то, которым располагали финские воздушные силы. На Карельском перешейке линия Маннергейма протянулась от Финского залива до Ладожского озера Она имела три полосы укреплений глубиной почти в 90 километров.

В октябре — ноябре 1939 года между СССР и Финляндией проходили переговоры по вопросам взаимной безопасности Однако финское правительство, подогреваемое своими западными доброжелателями, не пошло на заключение предлагаемого оборонительного союза Свою поддержку финнам обещали как Германия, так и Англия, Франция и даже Америка. В Германии финских представителей уверяли, что в случае войны с СССР финны только выиграют (немцы не открывали СБОИ планы, но, видимо, имели в виду свое решение 9 нападении на Советский Союз) Они даже гарантировали, что помогут впоследствии Финляндии возместить возможные территориальные потери Хочется при этом еще раз обратить внимание читателей на вероломство руководителей третьего рейха. Давая такие гарантии дружественной Финляндии, они ведь прекрасно знали, что уже подписан секретный дополнительный протокол, в котором обещано Советскому Союзу не вмешиваться в какие-либо конфликтные ситуации, которые могут у него возникнуть не только с Эстонией, Латвией и Литвой, но и с Финляндией! И действительно, когда началась советско-финская война, Германия формально соблюдала нейтралитет.

Сталин, имея секретную договоренность с Гитлером, решил воспользоваться этим и отодвинуть границу от Ленинграда, тем более что Ворошилов уверял Сталина — если дело дойдет до военного конфликта, то Красная Армия разделается с финской армией в несколько дней.

Правда, в советских руководящих кругах поначалу считали, что военного конфликта не будет, что Финляндия примет наше предложение. Предложение же состояло в том, чтобы финны мирно уступили нам часть Карельского перешейка, взяв себе взамен определенную территорию на нашем севере. Однако обмен был явно неравноценный, на Карельском перешейке находились мощные укрепления, обеспечивающие прикрытие границы, а то, что мы предлагали взамен, было землей, не имевшей никакой ценности — ни экономической, ни военной.

Финское правительство отказалось от такого обмена. Тогда Сталин решился на военный конфликт.

Осенью 1939 года был проведен Главный Военный совет, на котором был разработан план военных действий против Финляндии. План этот был составлен под руководством начальника Генерального штаба Б М. Шапошникова. Зная характер укреплений на финской границе, Шапошников учитывал в плане и те реальные трудности, которые неизбежно возникнут в связи с необходимостью их прорыва, а также силы, которые потребуются для этого Сталин, настроенный Ворошиловым на легкую победу, резко раскритиковал этот план, и он был отвергнут. Было поручено штабу Ленинградского военного округа разработать новый Такой план был разработан, и ориентирован он был на мнение Сталина, что война будет недолгой и победа будет одержана малой кровью Поэтому в плане даже не предусматривалось сосредоточение необходимых резервов.

Вера в то, что война будет завершена буквально в течение нескольких дней, у Сталина была настолько сильна, что начальника Генерального штаба даже не поставили в известность о ее начале. Шапошников в это время был в отпуске

Финское правительство открыто просило защиты у Германии, о чем свидетельствует хотя бы обращение финского посланника Вуоримаа к имперскому министру иностранных дел Германии Он писал. "Есть основание предполагать, что Россия намерена предъявить Финляндии требования, аналогичные предъявленным прибалтийским государствам" И спрашивал:

"Останется ли Германия безразличной к русскому продвижению в этом районе, и если найдутся подтверждения тому, что это не так, какую позицию намерена занять Германия?"
Как повела себя в этих условиях Германия, мы уже знаем.

Советская же сторона в соответствии с принятым планом, о котором шла речь выше, и главным образом в соответствии с желанием лично Сталина, искала предлог для военного конфликта. 26 ноября нарком иностранных дел Молотов пригласил к себе посланника Финляндии Ирис-Коскинена и вручил ему ноту правительства СССР по поводу якобы имевшего место провокационного обстрела советских войск финляндскими воинскими частями, сосредоточенными на Карельском перешейке.

Вот текст этой ноты с некоторыми сокращениями:

"Господин посланник!
По сообщению Генерального штаба Красной Армии сегодня, 26 ноября, в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного обстрела Советское правительство вынуждено констатировать, что сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленинграда, но и представляет на деле враждебный акт против СССР, уже приведший к нападению на советские войска и к жертвам

Ввиду этого Советское правительство, заявляя решительный протест по поводу случившегося, предлагает финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке — на 20-25 километров и тем самым предупредить возможность повторных провокаций.

Примите, господин посланник, уверения в совершеннейшем к Вам почтении.

Народный комиссар иностранных дел

В. Молотов 26 ноября 1939 г.".

Отвести войска на Карельском перешейке на 20— 25 километров — это означало оставить мощные укрепления линии Маннергейма пустыми, и как раз в тот момент, когда возникла реальная угроза вторжения — а финское правительство, несомненно, имело соответствующие разведывательные сведения. Трудно было бы ожидать этого от Финляндии, как, впрочем, И от любой другой страны.

29 ноября поступила ответная нота финского правительства. Вот несколько выдержек из нее:

"В связи с якобы имевшим место нарушением границы финское правительство в срочном порядке произвело надлежащее расследование. Этим расследованием было установлено, что пушечные выстрелы, о которых упоминает ваше письмо, были произведены не с финляндской стороны. Напротив, из данных расследования вытекает, что упомянутые выстрелы были произведены 26 ноября между 15 часами 45 минутами и 16 часами 5 минутами по советскому времени с советской пограничной полосы, близ упомянутого вами селения Майнила".
Предлагалось также, чтобы советские пограничные комиссары совместно с финскими на месте, по воронкам и другим данным, убедились, что обстреляна именно их территория. Далее в ноте говорится о том, что Финляндия согласна на то, чтобы войска были отведены, но — с обеих сторон.

Интересное свидетельство по поводу начала войны есть в воспоминаниях Н. С. Хрущева. Он говорит, что в тот день его пригласил Сталин к себе на обед Когда он пришел, то за столом продолжался, видимо, ранее начатый разговор, и Хрущев из него понял, что уже сформировано правительство новой Финляндии, возглавил его Куусинен, и что наша Карело-Финская автономная республика объединится с ныне существующей Финляндией, и будет новая советская союзная республика.

Сталин во время обеда все ждал какого-то важного сообщения и даже сказал вдруг такую фразу. "Ну вот, сегодня будет начато дело". Как выяснилось позже, на границу с Финляндией был послан зам. Наркома обороны и начальник Главного артиллерийского управления Г И Кулик, который должен был произвести артиллерийский обстрел территории Финляндии. Предполагалось, что после этого обстрела Финляндия сразу же спасует и запросит пощады. Но после наших выстрелов финны тоже ответили артиллерийским огнем. По этому поводу Хрущев замечает: "Вот обычно так и бывает, говорят, что ты первый выстрелил, а противник говорит, нет, ты первый выстрелил, а на самом деле было вот так".

Однако все было не так просто, как об этом рассказывает Хрущев, он не знал многих подготовительных мероприятий, но это не значит, что их не было.

О том. что широкие боевые действия были подготовлены с нашей стороны заранее, свидетельствуют сегодня и документы, и сосредоточение войск, которые уже были готовы к активным боевым действиям.

В своих воспоминаниях маршал К А. Мерецков пишет:

"В конце июня 1939 года меня вызвал И. В. Сталин. У него в кабинете я застал видного работника Коминтерна, известного деятеля ВКП(б) и мирового коммунистического движения О.В. Куусинена Меня детально ввели в курс общей политической обстановки и рассказали об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства".
Далее К. А. Мерецков излагает известную концепцию о том, что Финляндия "легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазных империалистических группировок — немецкой и англо-франко-американской" и тем самым может превратиться в "науськиваемого на нас застрельщика большой войны". В этой связи Мерецкову предлагалось подготовить докладную записку с "планом прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны".

Как видим, Сталин говорил Мерецкову лишь о возможном нападении финской стороны, умалчивая о том, что нападение маленькой Финляндии на такого гиганта, как Советский Союз, маловероятно, и явно скрывая, что он сам намеревается первым нанести удар. Видимо, поэтому он, предлагая Мерецкову составить докладную записку о прикрытии границы от агрессора и о контрударе как противодействии возможному нападению, при этом все-таки приказал готовить войска к боевым действиям — скрытно, не вызывая никаких подозрений у окружающих.

Далее Мерецков пишет:

"Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И В Сталин и К Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что несколько недель на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу из возможностей ЛВО (8), а надо учитывать силы Советского Союза в целом. Я попытался сделать еще одно возражение, связав его с возможностью участия в антисоветской провокации вместе с Финляндией и других стран. Мне ответили, что об этом думаю не я один, и предупредили, что в начале осени я опять буду докладывать о том, как осуществляется план оборонительных мероприятий".
В своих воспоминаниях Мерецков указывает на то, что "имелись как будто бы и другие варианты контрудара Каждый из них Сталин не выносил на общее обсуждение в Главном Военном совете, а рассматривал отдельно, с определенной группой лиц, почти всякий раз иных". Одним из таких вариантов был уже упоминавшийся план Шапошникова. "Борис Михайлович.— подтверждает Мерецков,— считал контрудар по Финляндии непростым делом и полагал, что он потребует не менее нескольких месяцев напряженной и трудной войны даже в случае, если крупные империалистические державы не войдут прямо в столкновение"

Итак, после инцидента в Майниле, после советской ноты и ответной ноты Финляндии, 30 ноября в 8 часов утра части Красной Армии перешли в наступление.

И еще один штрих о советско-финляндской войне Это, правда, неприятно признать, потому что не украшают подобные факты нашу историю. Но истина дороже

30 ноября 1939 года, в день начала боевых действий, в "Правде" было опубликовано сообщение о том, что из "радиоперехвата" стало известно об обращении ЦК Компартии Финляндии к народу с призывом к образованию правительственных левых сил.

1 декабря 1939 года в занятом советскими войсками местечке Териоки (как стало известно из "радиоперехвата") было создано такое правительство во главе с финским коммунистом, секретарем Исполкома Коминтерна О. В. Куусиненом Оно провозгласило себя временным народным правительством Финляндской Демократической Республики.

В тот же день Советское правительство признало правительство Куусинена, с ФДР были установлены дипломатические отношения, а 2 декабря между СССР и ФДР подписан Договор взаимопомощи и дружбы.

Версия о "радиоперехватах" нужна была для создания видимости о непричастности советского руководства к образованию правительства Куусинена.

Но... вся эта дымовая завеса опрокидывается дубликатами документов "финляндского правительства" (которые хранятся в Архиве внешней политики СССР) — все они имеют правку и редактуру, сделанную рукой Молотова. Это свидетельствует о том, что до "радио перехвата" документы лежали на столе нашего наркома иностранных дел.

Тут, как говорится, комментарии излишни.

Наше командование сосредоточило против Финляндии четыре армии на всем протяжении ее границы. На главном направлении, на Карельском перешейке, была 7-я армия в составе девяти стрелковых дивизий, одного танкового корпуса, трех танковых бригад плюс очень много артиллерии, авиации. Еще 7-ю армию поддерживал Балтийский флот.

Имея перед собой огромную протяженность фронта (всю советско-финскую границу) и располагая четырьмя армиями, советское командование не нашло ничего более разумного, как ударить в лоб по мощнейшим, пожалуй, самым мощным для того времени в мире сооружениям — по линии Маннергейма. За двенадцать дней наступления, к 12 декабря, армия с огромными трудностями и потерями преодолела только сильную полосу обеспечения и не смогла с ходу вклиниться в основную позицию линии Маннергейма Армия была полностью обескровлена и не могла дальше наступать.

На севере 14-я армия продвинулась в глубь территории Финляндии на 150-200 километров, левее ее 9-я армия вклинилась на глубину до 45 километров, а 8-я армия — на 50-80 километров.

Финская армия хотя и значительно уступала нашей в силах, но, охваченная большим патриотическим подъемом, защищалась упорно и умело. Она нанесла советским частям огромные потери.

Мировая общественность отнеслась к действиям Советской страны резко отрицательно. Лига Наций исключила Советский Союз из числа своих членов и призвала все страны мира помогать Финляндии. Определенные круги в правительствах Франции и Англии надеялись, что этот конфликт разгорится в большую войну, что в поддержку Финляндии вмешается Германия и даже, может быть, Гитлер посчитает этот момент удобным для нанесения своего удара по России.

Пораженное неожиданным упорным сопротивлением маленькой страны, советское командование было вынуждено приостановить боевые действия, создать на Карельском перешейке еще одну новую — 13-ю — армию и образовать Северо-Западный фронт под командованием командарма 1 ранга С. К. Тимошенко, члена Военного совета А. А. Жданова, начальника штаба командарма 2 ранга И. В. Смородинова. Таким образом, к пополнившимся дивизиям 7-й армии прибавилась еще 13-я армия, в которую входило 9 дивизий, много артиллерии и танков.

Командование вновь созданного Северо-Западного фронта тоже не нашло никаких более гибких форм военного искусства и продолжало лобовое наступление на линию Маннергейма. Главный удар наносился смежными флангами двух армий. Артиллерии на Карельском перешейке было столько, что участники боев говорят — места для орудий не хватало, они стояли чуть ли не колесом к колесу. Почти вся советская авиация была сосредоточена здесь и наносила удары на главном направлении.

После трехдневных кровопролитных боев, понеся огромные потери, наша армия прорвала первую полосу линии Маннергейма, но вклиниться с ходу во вторую полосу ей не удалось.

Опять началась подготовка к новому удару — пополнялись обескровленные дивизии. 11 февраля советские части возобновили наступление. Наконец-то командование использовало возможность сделать обход правого фланга противника по льду замерзшего Выборгского залива. Выйдя в тыл Выборгского укрепленного района, наши части перерезали шоссе Выборг — Хельсинки. К 12 марта прорыв линии Маннергейма был завершен.

После окончания этой тяжелейшей, кровопролитной и самой бесславной войны, которую когда-либо вела Красная Армия, в марте 1940 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором К. Е. Ворошилов доложил об итогах войны с Финляндией. На этом заседании было рекомендовано провести расширенное совещание Главного Военного совета совместно с участниками войны, что и было осуществлено Главный Военный совет заседал в Кремле 14-17 апреля 1940 года На нем выступил и Сталин. Он говорил о том, что командному составу необходимо изучить особенности современной войны, что культ опыта гражданской войны помешал нашему командному составу перестроиться на новый лад.

Главный Военный совет принял ряд постановлений по улучшению вооружения, оснащения, обобщению боевого опыта и другие меры по укреплению боеспособности Красной Армии

Любопытно воспоминание Хрущева о психологическом состоянии Сталина после финской войны и разбора ее итогов на Главном Военном совете:

"Сталин буквально перетрусил, он оценил в результате войны с Финляндией, что наша армия слаба, что наш командный состав слаб и что вооружением мы слабы После войны с Финляндией Сталин буквально дрожал перед Гитлером, он, видимо, пришел к выводу, что наша армия не может противостоять гитлеровской армии".
Добавлю к этому еще одну причину растерянности Сталина — он, видимо, увидел последствия массовых репрессий среди военных. После финской кампании начался известный спад в арестах, хотя репрессии продолжались до последнего дня жизни Сталина И еще "вождь" убедился в полной некомпетентности в военном искусстве своего ближайшего соратника наркома обороны Ворошилова.

Как это ни странно, прорыв линии Маннергейма был объявлен выдающейся заслугой Семена Константиновича Тимошенко. Если учесть, что все население Финляндии составляло немногим более трех миллионов человек и примерно такой же численности была Красная Армия, да вспомнить огромные потери, понесенные нашей армией, то можно сказать, оценка этого периода деятельности Тимошенко явно преувеличена. Но Сталина это не смущало. Кроме звания Героя Советского Союза за действия в этой позорной войне С. К. Тимошенко было присвоено звание Маршала Советского Союза. Вызванному на заседание Политбюро Тимошенко Сталин сказал:

— Война с финнами показала слабость в подготовке высших командных кадров и резкое снижение дисциплины в войсках. Все это произошло при товарище Ворошилове. И теперь ему трудно будет в короткие Сроки выправить эти крупные вопросы. А время нас поджимает: в Европе Гитлер развязал войну Политбюро решило заменить товарища Ворошилова другим лицом и остановилось на вас.

Тимошенко стал отказываться, ссылаясь на то, что у него нет нужных знаний и государственной мудрости для работы на таком высоком и ответственном посту. Говорил он и о том, что едва ли достоин заменить товарища Ворошилова, которого не только армия, но и весь народ хорошо знает и любит.

— Все это верно,— сказал Сталин.— Но народ не знает, что у товарища Ворошилова не хватает твердости А сейчас твердость особенно нужна во всем У вас она есть. Беритесь прежде всего за дисциплину и за подготовку кадров А насчет государственной, мудрости — это дело наживное. Где нужно — мы вам поможем.

Так наркомом обороны был назначен С. К. Тимошенко, а для Ворошилова была создана престижная должность заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров.

Поскольку нам придется в этой книге довольно часто встречаться с Тимошенко, познакомлю читателей с краткой его биографией. Семен Константинович Тимошенко родился в 1895 году В год назначения наркомом обороны ему было 45 лет. Боевой путь он начинал с первой мировой войны. В 1915 году был призван в царскую армию, окончил пулеметную школу, участвовал в боях на Западном фронте. С первых дней революции защищал ее с оружием в руках: в 1917 году участвовал в ликвидации корниловщины, а затем разгроме калединщины. Принимал участие в обороне Царицына Командовал взводом, эскадроном, полком. С октября 1919 года командир 6-й кавдивизии в Первой Конной армии Буденного.

В дни гражданской войны в кавказских предгорьях не раз сходились в сабельной рубке Тимошенко и Шкуро. Тогда Тимошенко разбил корпус Шкуро, гнал его до моря и выбил за пределы советской земли Награжден двумя орденами Красного Знамени С 1925 года командовал 3-м кавалерийским корпусом, в котором служил и Жуков. Тимошенко высоко ценил Георгия Константиновича как командира полка и в дальнейшем, будучи старше по должности, всегда продвигал Жукова по службе. Фундаментального образования не имел, окончил только Высшие академические курсы в 1922 и 1927 годах, а также курсы командиров единоначальников при Академии им В И Ленина в 1930 году. Командовал военными округами — Киевским, Северо-Кавказским, Харьковским. В сентябре 1939 года командовал войсками Украинского фронта, совершавшими поход в Западную Украину.

Жуков в одной из своих позднейших бесед с К. М. Симоновым так отзывался о Тимошенко:

— Тимошенко в некоторых сочинениях оценивают совершенно неправильно, изображают его чуть ли не как человека безвольного и заискивающего перед Сталиным. Это неправда. Тимошенко — старый и опытный военный, человек настойчивый, волевой, образованный и в тактическом, и в оперативном отношении. Во всяком случае, наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока он был, кое что успели повернуть в армии к лучшему.

Наверное, я не ошибусь, если скажу, что на полях сражений финской войны мы показали бездарность нашего военного руководства, потеряли международный авторитет как страна, допустившая агрессивные действия. Один факт исключения Советского Союза из Лиги Наций чего стоит! И еще очень важные психологические последствия этой неудачной войны Сталин, как уже говорилось, настолько внутренне разуверился в возможностях Красной Армии" что стал всячески и во всем уступать гитлеровской Германии, которая к этому времени показала, как молниеносно она может громить очень сильных противников.

И заключение хозяйственного договора с Германией, согласно которому мы снабжали Германию многими видами стратегического сырья, Хрущев объясняет неудачей в финской войне. Говоря об охватившем Сталина страхе перед гитлеровской армией, он добавляет:

— Поэтому он (Сталин — В. К.) все делал для того, чтобы угодить Гитлеру, пунктуально выполнял договор, а выполнение договора — это поставка многих материалов, я не знаю, что там было Ведь порядок был такой, я был членом Политбюро, но этот вопрос конкретно не обсуждался, и я этого договора не видел; я думаю, что, кроме Молотова и Сталина и, конечно, чиновников иностранных дел, которые были к этому договору непосредственно причастны, никто этого договора не видел Сталин боялся... он буквально дрожал и требовал от всех выполнения с тем, чтобы не показать себя перед Гитлером, что он не выполняет взятых на себя обязательств.

Вот видите, об ответственных международных договорах, которые, можно сказать, решали судьбу нашего государства, не знали даже члены Политбюро Кстати, до сих пор в нашей печати не опубликован договор о наших поставках Германии, хотя за рубежом он широко печатался Думаю, пора уже познакомить советских людей с этим историческим парадоксом, когда мы обеспечивали стратегическим сырьем Германию перед началом воины против нас же.

13 февраля 1940 года было опубликовано "Коммюнике о заключении Хозяйственного Соглашения между Германией и СССР". "Это соглашение,— говорилось в коммюнике,— отвечает пожеланиям Правительств обеих стран о выработке экономической программы товарообмена между Германией и СССР..." Соглашение предусматривало вывоз из СССР в Германию сырья, компенсируемый германскими поставками в СССР промышленных изделий{9}.

Что за этим соглашением последовало, чего стоила стране недальновидность Сталина и других тогдашних руководителей, мало кому известно. Люди видели только, что шли эшелоны в Германию вплоть до последней ночи, когда произошло нападение на нашу страну!

[Владимир Васильевич Карпов]

После того как была оккупирована Польша, перед Гитлером встал вопрос — осуществить нападение на СССР или же сначала разгромить Францию и Англию? Если бы Гитлер пошел на восток и овладел жизненным пространством, о необходимости которого он открыто говорил, то это усилило бы Германию до такой степени, что Франция и Англия оказались бы неспособными ей противостоять. Они, конечно, не стали бы этого дожидаться, и, вероятно, наконец началась бы и на западе настоящая, а не "странная" война, то есть началась бы война на два фронта, то, чего так боялись и от чего предостерегали все стратеги Германии в прошлом и настоящем Поэтому элементарная логика подсказывала Гитлеру: надо ликвидировать сначала западных противников. Но Франция не была похожа на те страны Европы, которые так легко были захвачены Гитлером до 1939 года. С Францией Германия в прошлом вела многолетние войны, причем битвы шли на равных, иногда верх одерживали французские вооруженные силы, иногда — германские Это был серьезный противник, причем имеющий такого могучего союзника, как Англия.

К 9 октября 1939 года в ставке Гитлера была разработана "Памятная записка и руководящие указания по ведению войны на Западе". Этот секретнейший документ Гитлер доверил сначала только четверым, а именно — трем главнокомандующим видами вооруженных сил и начальнику штаба верховного главнокомандования. В этой "Памятной записке" были проанализированы возможные действия всех европейских государств в случае нападения Германии на Францию, изложены и варианты военных действий против Франции Основной замысел заключался в том, чтобы обойти долговременные линии обороны Франции, созданные ею на своих границах, через территории Люксембурга, Бельгии и Голландии, чем избежать больших потерь и затяжных боев Стремительным ударом танковых и механизированных войск ворваться на территорию Франции, сокрушить этим прежде всего волю противника к сопротивлению, окружить и уничтожить главные силы французской армии и экспедиционные части Англии.

На основании указаний Гитлера генеральный штаб и главнокомандующие начали разрабатывать план ведения войны, в результате чего был принят окончательный план вторжения во Францию, получивший условное название "Гельб".

10 мая 1940 года немецко-фашистские войска начали наступление в обход французской линии Мажино через территорию Голландии и Бельгии. С помощью воздушных десантов они захватили важные районы, аэродромы, мосты. 14 мая нидерландская армия капитулировала. Бельгийские войска отошли на рубеж реки Маас. На этот же рубеж выдвинулись части англо-французских войск. Но немецкая армия прорвала слабую оборону союзников и к 20 мая вышла к побережью. Особую роль сыграла танковая группа Клейста, которая прижала войска союзников к морю Здесь произошла трагическая Дюнкеркская операция, в ходе которой англо-французско-бельгийские войска, понеся огромные потери, эвакуировались.

Быстро проведя перегруппировку сил, гитлеровская армия 5 июня начала осуществлять вторую наступательную операцию — "Рот", в которой участвовало 140 дивизий. Эта операция ставила задачу — разгром французских вооруженных сил и выведение Франции из войны окончательно.

Французское правительство и командование были деморализованы. 14 июня по приказу Веигана без боя был сдан Париж. Гитлеровские войска беспрепятственно продвигались в глубь страны. 17 июня на смену полностью беспомощному правительству пришел маршал Петэн и тут же обратился к командованию вермахта с просьбой о перемирии.

Гитлер упивался одержанной победой, он пожелал, чтобы подписание капитуляции Франции было оформлено в том самом вагоне, в котором 18 июня 1919 года был подписан Версальский мирный договор. Вагон разыскали, привели в порядок, пригнали в Компьенский лес, на то самое место, где он стоял в девятнадцатом году, и здесь, 22 июня 1940 года, капитуляция была подписана.

Таким образом, в течение 44-х дней, с 10 мая по 22 июня. была разгромлена французская армия и армии ее союзников — Англии, Голландии и Бельгии.

Командование союзников не смогло организовать сопротивление, хотя и обладало достаточными силами для активной обороны. Со стороны немцев в осуществлении операции "Гельб" участвовало 136 дивизий, 2580 танков, 3824 самолета, 7378 орудий. А союзники имели 147 дивизий, в том числе 23 танковых и механизированных, 3100 танков, 3800 боевых самолетов и более 14 500 артиллерийских орудий. Нетрудно заметить по этим цифрам, что силы союзников превосходили силы гитлеровской Германии. О причинах быстрого поражения французской армии правильнее всего, на мой взгляд, узнать у самих французов. Вот что писал об этом генерал Де Голль:

"...командные кадры, лишенные систематического и планомерного руководства со стороны правительства, оказались во власти рутины. В армии господствовали концепции, которых придерживались еще до окончания первой мировой войны. Этому в значительной мере способствовало и то обстоятельство, что военные руководители дряхлели на своих постах, оставаясь приверженцами устаревших взглядов... Идея позиционной войны составляла основу стратегии, которой собирались руководствоваться в будущей войне. Она же определяла организацию войск, их обучение, вооружение и всю военную доктрину в целом".
Таким образом, быстрое поражение французской армии и армий союзников зависело не только от силы германской армии и умения ее военачальников, но также и от беспомощности командования и войск союзников. Что касается плана германского наступления на Францию, то он не представлял собой какого-то нового открытия в области военного искусства, разве только мощные улары танковых группировок отличали его от действий германской армии и в других войнах против Франции. Вот, например, что пишет Манштейн об этом плане:

"Оперативные замыслы в основных чертах напоминали знаменитый план Шлиффена 1914 года. Мне показалось довольно удручающим то, что наше поколение не могло придумать ничего иного, как повторить старый рецепт, даже если он исходил от такого человека, как Шлиффен. Что могло получиться из того, если из сейфа доставали военный план, который противник уже однажды проштудировал вместе с нами и к повторению которого он должен был быть подготовлен".
Большие опасения по поводу очень многих рискованных положений, заложенных в плане "Гельб", высказывал и командующий группой армий "Б", генерал-полковник фон Бок. Он даже написал по этому поводу официальный доклад в апреле 1940 года на имя командующего сухопутными войсками генерал-полковника фон Браухича. В этом докладе были и такие рассуждения:

"Мне не дает покоя ваш оперативный план. Вы знаете, что я за смелые операции, но здесь перейдены границы разумного, иначе это не назовешь. Продвигаться ударным крылом мимо линии Мажино, в 15 километрах от нее, и думать, что французы будут смотреть на это безучастно! Вы сосредоточили основную массу танков на нескольких дорогах в гористой местности Арденн, будто авиации не существует!.. И вы надеетесь сразу же провести операцию до побережья с открытым южным флангом, растянувшимся на 300 километров, на котором находятся крупные силы французской армии! Что вы будете делать, если французы умышленно дадут нам переправиться по частям через Маас а затем перейдут основными силами в контрнаступление против нашего южного фланга?.. Вы играете ва-банк!"
Да, если бы союзники во главе с французским командованием осуществили хотя бы только то, что предвидел фон Бок, германское наступление против Франции захлебнулось бы. Но, как мы уже говорили, французское и английское командования оказались неспособными организовать сопротивление больших сил, находившихся в их распоряжении.

Я хочу подчеркнуть здесь и то обстоятельство, что все вышеописанные действия проходили, как говорится, на глазах и у нашего советского военного руководства, но, к сожалению, оно тоже не сделало должных выводов и не организовало подготовку частей и соединений Красной Армии для противодействия именно такой тактике гитлеровской армии.

После сокрушительного поражения Франции Гитлер и его стратеги ожидали, что Англия пойдет на заключение перемирия, однако этого не случилось — Англия продолжала войну. Поэтому Гитлер начал поиски решения английской проблемы. В цепочке стран — Франция, Англия, Советский Союз — Германия вышла, как видим, на последнюю прямую. Франция пала, и если Англия будет нейтрализована, можно будет начать осуществлять главную цель — захват восточных пространств, то есть войну против СССР.

Гитлеровское руководство искало возможности вывести Англию из игры путем политических интриг И давления. Однако это не привело к успеху. Много было по этому поводу разговоров, совещаний, предложенных вариантов, в конечном счете Гитлер склонился к мнению генерала Йодля, которое тот изложил в своей "Памятной записке" от 30 июня 1940 года "Дальнейшее ведение войны против Англии". Наиболее целесообразный и обещающий победу стратегический вариант виделся ему следующим:

1.. Осада — воспрепятствование флотом и авиацией всякому ввозу и вывозу из Англии, борьба против английской авиации и источников военно-экономической мощи страны

2 Терроризирующие налеты на английские города

3. Высадка десанта с целью оккупации Англии

Вторжение в Англию он считал возможным только после завоевания немецкой авиацией полного господства в воздухе и дезорганизации экономической жизни страны. Десантирование в Англию рассматривалось как последний смертельный удар Но даже тогда, когда были отданы распоряжения на разработку этой операции, названной "Морской лев", Гитлер не терял надежды на компромиссный мир с Англией Однако, несмотря на все старания, политические и дипломатические, на действия пятой колонны и пропагандистские уловки, гитлеровцам все же не удалось добиться примирения с Англией 4 и 18 июня Черчилль заявил в палате общин, что Британия будет продолжать войну до конца, даже если она останется одна.

Теперь гитлеровскому командованию оставалось только воздействовать на Англию силой. Была проделана большая — скажем так, исследовательская — работа главнокомандованием военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил по прикидке всевозможных вариантов вторжения в Англию Все понимали, что это дело непростое и добиться молниеносного успеха, как это было перед тем на сухопутном театре военных действий, здесь едва ли удастся.

После многих совещаний и размышлений 16 июля 1940 года Гитлер подписал директиву ОКВ № 16 "О подготовке операции по высадке войск в Англии" В ней было сказано:

"Поскольку Англия, несмотря на свое бесперспективное военное положение, все еще не проявляет никаких признаков готовности к взаимопониманию, я решил подготовить и, если нужно, осуществить десантную операцию против Англии Цель этой операции — устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии и, если потребуется, полностью захватить ее".
Как видим, в этой даже общей установке уже нет той решительности и определенности, которая была в директивах при действии на сухопутных театрах: "если нужно осуществить десантную операцию", "если потребуется..." и еще много таких "если".

Приготовления к операции "Морской лев" намечалось завершить в середине августа. Все предыдущие военные акции были хорошо продуманы Гитлером и генеральным штабом, но на этот раз к моменту, когда были уже отданы распоряжения о подготовке операции, у Гитлера еще не было какого-либо твердого плана, поэтому он запрашивал у своих военных стратегов их мнение. Первое время поддерживал и даже пытался осуществить то, что изложил в своей записке Йодль от 30 июня. При этом Гитлер все еще ждал, что Англия пойдет на заключение мирного договора. Чтобы добиться этого, Гитлер и многие его советники надеялись поставить Англию на колени с помощью блокады с моря и с воздуха Но вскоре Гитлер пришел к выводу, что решающих успехов от подводной войны и воздушной блокады можно добиться лишь через год-два. Это никак не соответствовало его концепции быстрого осуществления победы Потеря времени была не в пользу Германии, и Гитлер понимал это.

В середине мая Берлин был взбудоражен сообщением о неожиданном полете в Англию Рудольфа Гесса — первого заместителя Гитлера по руководству нацистской партией. Гесс, сам пилотируя самолет "Мессершмитт-110", вылетел 10 мая из Аугсбурга (Южная Германия), взяв курс на Даунгавел-Касл— шотландское имение лорда Гамильтона, с которым был лично знаком Однако Гесс ошибся в расчете горючего и, не долетев до цели 14 километров, выбросился с парашютом, был задержан местными крестьянами и передан властям Несколько дней английское правительство хранило молчание по поводу этого события Ничего не сообщал об этом и Берлин. Только после того, как британское правительство предало этот полет гласности, германское правительство поняло, что секретная миссия, возлагавшаяся на Гесса, не увенчалась успехом. Тогда-то в штаб-квартире Гитлера в Бергхофе решили преподнести публике полет Гесса как проявление его умопомешательства В официальном коммюнике о "деле Гесса" говорилось:

"Член партии Гесс, видимо, помешался на мысли о том, что посредством личных действий он все еще может добиться взаимопонимания между Германией и Англией".
Гитлер понимал, какой моральный ущерб причинил ему и его режиму неудачный полет Гесса. Чтобы замести следы, он распорядился арестовать приближенных Гесса, а его самого снял со всех постов и приказал расстрелять, если он вернется в Германию Тогда же заместителем Гитлера по нацистской партии был назначен Мартин Борман. Нет сомнения, однако, что гитлеровцы возлагали на полет Гесса немалые надежды Германский империализм рассчитывал, что ему удастся привлечь к антисоветскому походу противников Германии, и прежде всего Англию.

Из документов Нюрнбергского процесса и других материалов, опубликованных после разгрома гитлеровской Германии, известно, что с лета 1940 года Гесс состоял в переписке с видными английскими мюнхенцами Эту переписку помог ему наладить герцог Виндзорский — бывший король Англии Эдуард VIII, который из-за своего увлечения разведенной американкой вынужден был отречься от престола В то время он жил в Испании. Используя свои связи, Гесс заранее договорился о визите в Англию. (Характерно, что документы о его пребывании в этой стране до сих пор не рассекречены.)

Очень не хотелось гитлеровскому командованию осуществлять непосредственное вторжение на территорию Англии но после неудачного полета Гесса оно оставалось единственным способом решения задачи.

Однако при разработке различных вариантов осуществления вторжения главный морской штаб пришел к выводу, что следует отказаться от проведения операции в этом году и что даже через год он сможет осуществить десантирование необходимого количества войск лишь при условии, что немецкая авиация завоюет господство в воздухе.

Кроме того, Гитлеру доложили, что военно-промышленная подготовка к войне против Англии потребует годы и не по силам Германии, если помнить о необходимости дальнейшего развития сухопутных войск для предстоящего похода на восток

Гитлер понял, что ему не удастся осуществить операцию "Морской лев", и колебания его отразились в нескольких перенесениях срока проведения этой операции

30 июня было принято решение провести приготовления к великой битве германской авиации против Англии. В директиве № 17 от 1 августа Гитлер говорит:

"С целью создания предпосылок для окончательного разгрома Англии я намерен вести воздушную и морскую войну против Англии в более острой, нежели до сих пор, форме Для этого приказываю: германским военно-воздушным силам всеми имеющимися в их распоряжении средствами как можно скорее разгромить английскую авиацию".
В директиве от 2 августа перед германскими ВВС ставилась задача за четыре дня завоевать господство в воздухе над Южной Англией Здесь также видно стремление Гитлера осуществлять свои планы молниеносно Но воздушная стихия внесла свои коррективы, из-за плохих метеорологических условий тотальное воздушное сражение началось лишь в середине месяца. 15 августа был совершен первый крупный массированный налет, в котором участвовали 801 бомбардировщик и 1149 истребителей.

Одновременно с бомбардировками гитлеровское руководство оказывало на англичан максимальное пропагандистское воздействие, желая деморализовать население не только воздушными бомбардировками, но и угрозой предстоящего вторжения войск на английский остров, и тем самым заставить все-таки англичан пойти на подписание мирного договора.

Особое внимание с 5 сентября германские ВВС стали уделять бомбардировке Лондона, и это тоже был не только бомбовый, но и психологический нажим Но гитлеровцам так и не удалось добиться господства в воздухе, как не удалось им сломить моральный дух англичан 14 сентября на совещании главнокомандующих в ставке Гитлер мрачно констатировал: "Несмотря на все успехи, предпосылки для операции "Морской лев" еще не созданы".

Гитлеровцы недооценили и английскую истребительную авиацию" во время воздушных налетов немецкая авиация понесла значительные потери Таким образом, в сентябре 1940 года уже было очевидно, что заключение мира не состоялось, что морская блокада оказалась не под силу Германии, а воздушное тотальное наступление на Англию провалилось.

Оставалась неиспробованной так называемая периферийная стратегия, которая тоже обсуждалась, и не раз 12 августа 1940 года отдается распоряжение о переброске танковых сил в Северную Африку для наступления на Суэцкий канал. Средиземноморские позиции имели, конечно, для Англии огромное значение, здесь проходила связь метрополии с Индией, Дальним Востоком, Австралией, Восточной и Северной Африкой Суэцкий канал выполнял роль важной стратегической коммуникации, через которую осуществлялось снабжение британской армии Снабжение нефтью с Ближнего Востока тоже шло этими путями. Потеря средиземноморских коммуникаций поэтому очень чувствительно била по Англии.

12 февраля 1941 года высадился на африканском побережье корпус Роммеля В апреле Германия оккупировала Грецию Гитлер намеревался захватить и Гибралтар, послав туда войска с испанской территории, но Франко занял выжидательную позицию, не желая ввязываться в борьбу с великими державами Гитлер предложил Муссолини послать на помощь итальянским войскам в Ливию один танковый корпус, на что дуче тоже долго оттягивал ответ и согласился с большой неохотой.

Все эти и другие действия на Балканах и в бассейне Средиземного моря имели Целью не только ослабить Англию Это была и маскировка самого главного, самого решающего, к чему готовились Гитлер и гитлеровский генеральный штаб, — подготовки нападения на Советский Союз Гитлер понимал, что в Европе теперь не было государства, способного создать или организовать коалицию для открытия второго фронта против Германии, а Англия в этом смысле, находясь за морским проливом, не представляла реальной угрозы Теперь Гитлер обеспечил себе спокойный тыл (заветная мечта всех немецких полководцев в прошлом!), он развязал себе руки. Больше пугая Англию, а самое главное — дезинформируя всю Европу и в первую очередь Советский Союз сообщениями о намерении провести операцию "Морской лев", гитлеровский генеральный штаб начал разработку плана "Барбаросса".

30 июня 1940 года, на пятый день после прекращения огня во Франции, Гальдер записал в своем дневнике "Основное внимание — на восток..." Начальник генерального штаба, хранивший свой дневник в личном сейфе, был абсолютно уверен, что в него никто никогда не заглянет, поэтому его дневник можно считать вполне достоверным документом Эта запись была одной из самых больших тайн того времени, и она выдает подлинные планы Гитлера, о которых он, конечно, сказал начальнику генерального штаба. Генерал Кейтель в приказе ОК.В "О начале планирования десантной операции против Англии" 2 июля тоже написал: "Все приготовления должны вестись, исходя из того, что само вторжение является всего лишь планом, решение о котором еще не принято" Все мероприятия по операции "Морской лев" превратились в ширму для прикрытия подготовки агрессии против Советской страны. Маскировка эта проводилась весьма убедительно, потому что планы десантирования разрабатывались, изменялись, все время шел разговор о переправе через Ла-Манш как о действительно предстоящей О том, что все это фикция, знали лишь немногие. Для большей убедительности на побережье проводились даже такие действия (цитирую из воспоминаний В. Крейпе): "Французские, бельгийские и голландские порты были забиты всевозможными судами. Непрерывно велась тренировка по посадке на суда и высадке десанта". Для этих тренировок были сосредоточены многочисленные суда германского военного флота и подводные лодки, а также артиллерия и авиация, которые прикрывали все эти тренировочные занятия.

Планы агрессии против государств Европы, о которых рассказывалось выше, действительно в свое время представляли для всех тайну Но действия Гитлера и гитлеровского генерального штаба в осуществлении главного намерения были настолько последовательны, что не надо было ничего разгадывать. Главная, можно сказать, цель жизни Гитлера была изложена им в "Майн кампф", книге, которая была издана и переиздана в миллионах экземпляров, на всех языках, во всем мире. Вот что там сказано:

"Если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы обращаем свой взор в первую очередь к России, а также к соседним с ней и зависимым от нее странам... Это громадное пространство на востоке созрело для гибели.. Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым веским подтверждением правильности расовой теории".
Надо, ох как надо было все это учесть нашим государственным и военным руководителям, проанализировать, оценить и готовить страну к отражению нашествия, но...

Ответ на вопрос, куда направить свои армии — на восток или на запад, был дан Гитлером четко, точно и определенно, надо было только услышать его и принять необходимые меры, но...

Этих "но" было так много, и порой так парадоксально было поведение руководства нашей страны, что даже сегодня не берусь объяснять эти "но" — оставим их историкам, идущим нам на смену. Однако давайте все же вспомним то, что известно уже сегодня и что проясняет понимание предвоенной ситуации, тем более что некоторые события ранее были закрыты плотным занавесом. Сегодня можно этот занавес приоткрыть.

Не будем терять из виду будущих противников Жукова, они за эти годы выросли в должностях, званиях, да и опыта набрались, прямо скажем, немалого и очень современного.

Начнем с начальника генерального штаба сухопутных войск генерала Гальдера, потому что именно он руководил непосредственной разработкой агрессивных планов войны Германии против многих стран Европы, а затем против Советского Союза.

Франц Гальдер родился в Вюрцбурге 30 июня 1884 года в семье, в которой многие поколения были военными. Получил образование в Мюнхене. Начал военную карьеру офицером в 3-м Баварском полевом артиллерийском полку. Учился в Баварском военном колледже с 1911 до 1914 года. Почти постоянно находился на штабной работе и постепенно поднялся до генерального штаба, заместителем начальника которого стал в апреле 1938 года. Некоторые сослуживцы описывают его как флегматичного человека, напоминающего профессора. На самом деле Гальдер был эмоциональным, но умел себя сдерживать. По многим источникам, когда назревал кризис с Чехословакией, Гальдер был готов пойти против Гитлера, даже искал себе поддержку среди военной верхушки, но отступил после того, как Гитлер одержал бескровную дипломатическую победу, которая необыкновенно подняла престиж фюрера и, по мнению Гальдера, сделала невозможной в такой момент его замену. В то же время Гальдер в своем кругу высказывал замечания по поводу военного дилетантизма Гитлера. У него были споры с Гитлером из-за планов наступления на западном фронте, в Европе в конце 1939 года. Гитлер, испытывавший вообще подозрительность к генералам генерального штаба, даже запретил Гальдеру приносить с собой на совещания тетради, которые позднее стали основой его известного военного дневника.

Согласие Гальдера с гитлеровскими планами росло по мере укрепления военной силы Германии Успехи на скандинавском и западноевропейском фронтах укрепляли его веру в Гитлера, хотя традиционные концепции старой школы Гальдера еще не раз столкнулись с волюнтаристскими концепциями Гитлера. Эти противоречия стали еще более резкими во время подготовки планов завоевания России. Гальдер не был против агрессивных планов Гитлера, но он считал, что было бы лучше, если бы Гитлер занимался политикой, а осуществление своих планов полностью передал бы военным, не мешал им.

Главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич после первой мировой войны был инспектором артиллерии, затем командующим Восточно-Прусским военным округом. В апреле 1937 года назначен командующим 4-й армейской группой в Лейпциге. Браухич не высказывал оппозиционных настроений по отношению к Гитлеру и поэтому после чистки армии 4 февраля 1938 года был назначен главнокомандующим. Он добросовестно осуществлял все указания и планы Гитлера, командовал войсками во время нападения и оккупации Польши, Франции, Балканских стран. 19 июля 1940 года Гитлер удостоил его звания фельдмаршала. Браухич участвовал во всех подготовительных мероприятиях по нападению на Советский Союз.

Успешно складывалась и карьера Федора фон Бока. В 1935 году он был уже генералом, командиром корпуса. В 1938 году командовал войсками, оккупировавшими Австрию и Чехословакию. Возглавлял северную армейскую группу при нападении на Польшу и армейскую группу "Б" в 1940 году. В этом же плане за все одержанные победы получил звание генерал-фельдмаршала. В планах войны против СССР фон Бок был предусмотрен в качестве командующего группой армий "Центр", которая наносила главный удар на Москву.

Выросли, сформировали и апробировали свои теории нанесения сокрушительных ударов танковыми клиньями три кита бронетанковых войск гитлеровской армии: Гудериан, Клейст, Гепнер, которым предстояло командовать танковыми группами, сыгравшими решающую роль в успехах гитлеровцев и в наших неудачах в 1941 году.

Гейнц Гудериан родился в 1888 году в семье офицера. Воспитывался в кадетском корпусе. Окончил военное училище в 1907 году, военную академию в 1914 г. В годы первой мировой войны был офицером генерального штаба в нескольких корпусах и дивизиях. В 1922 году назначен в отдел автомобильных войск министерства рейхсвера, где и начинается его рост как теоретика механизированных и танковых войск. В 1933 году он уже полковник, начальник управления бронетанковых войск. В 1935 году командир танковой дивизии, генерал-майор. В 1938 году командир армейского корпуса, генерал-лейтенант, участвовал в оккупации Австрии, Судетской области. В ноябре 1938 года — он командующий бронетанковыми войсками.

В сентябре 1939 года в Польше, будучи командиром 19-го корпуса, он испытал на практике теорию блицкрига. Поддерживал идею о нападении на Францию. В 1940 году провел через Арденны свой бронетанковый корпус, переправил его через реку Маас и с огромной скоростью ворвался на территорию Северной Франции, чем еще раз доказал, что бронетанковые войска способны быстро и самостоятельно выполнять стратегический прорыв и окружение противника. В июле 1940 года Гудериану присвоено звание генерал-полковника. По плану "Барбаросса" Гудериан, командуя 2-й танковой группой, входившей в группу армий "Центр", должен был наносить главный удар на направлении Минск, Смоленск, Москва.

Я уже знакомил читателей со службой Эвальда Клейста в годы первой мировой войны. В 1928 году он начальник штаба 2-й кавалерийской дивизии, затем 3-й кавалерийской дивизии. В 1929 году — полковник, в 1932 году — генерал-майор и командир 2-й кавалерийской дивизии Клейст не симпатизировал нацистам и не скрывал этого, за что к нему очень плохо относился руководитель отрядов СА Хайнес. После того как Гитлер сам разгромил отряды СА, он приласкал талантливого генерала, присвоил ему звание генерал-лейтенанта, а в 1936 году — генерала кавалерии и назначил командиром 3-го корпуса в Бреслау. Но все-таки Клейст продолжал относиться к нацистам по-прежнему и в 1938 году был даже снят с должности командира корпуса. В армии за Клейстом удерживалась репутация знающего и энергичного генерала, и поэтому Гитлер вернул его на службу. В войне против Франции Клейст командовал танковой группой, в которую входили 19-й танковый корпус Гудериана, 41-й танковый корпус Рейнхардта, объединенные с 12-й полевой армией Листа. Когда отстала пехота, Клейст решил продолжать самостоятельный удар, чем, по сути дела, впервые в истории продемонстрировал успешность действий танково-механизированных войск, если их применять не как поддержку пехоты, а как самостоятельно действующий в глубине ударный кулак.

За короткий срок — с 1933 по 1939 год — Гитлер привлек на свою сторону образованных и опытных генералов старой армии и создал мощные военные силы. Благодаря своей энергии и стратегической дерзости, порой переходящей в наглость, он оккупировал почти всю Западную Европу и накопил силы для осуществления главной мечты — захвата восточных пространств. В результате победных войн Гитлер приобрел огромный авторитет в своей стране и стал неограниченным диктатором.

В предвоенные годы Жуков, став генералом армии и командующим Киевским Особым военным округом, догнал и сравнялся в звании и должности с будущими своими соперниками. Однако даже после победы на Халхин-Голе он не имел такого большого опыта ведения современных операций, какой получили немецкие генералы и фельдмаршалы, покорив многие страны Европы.

[Владимир Васильевич Карпов]

В секретном протоколе — приложении к советско-германскому договору о ненападении — есть, как вы помните, абзац: "Касательно Юго-Восточной Европы советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях"

К осуществлению этого пункта договора советская сторона приступила почти через год, в июне 1940 года. Хотелось бы, конечно, чтобы план этот осуществился мирным путем, но так как не было уверенности, что Румыния согласится вернуть эту территорию добровольно, была подготовлена армия.

В это время генерал армии Жуков был командующим Киевским Особым военным округом. На базе управления округом было создано полевое управление Южного фронта В состав этого фронта кроме войск Киевского вошли многие части Одесского военного округа. Командующим Южным фронтом назначается Жуков.

Вот что рассказывал мне исполнявший обязанности начальника штаба 49-го стрелкового корпуса И. И. Баранов:

— В июне 1940 года наш корпус сосредоточился в районе Каменец-Подольска с задачей: быть в готовности для воссоединения Бессарабии и Северной Буковины, захваченных боярским правительством Румынии в 1918-1920 годах. Так была сформулирована нам задача в приказе. В эти дни в Москве, как мы знали, велись переговоры с румынской делегацией об освобождении Бессарабии мирным путем. Поэтому мы имели указания не переходить границы и не проявлять никаких действий против румынской армии. Однако командование корпуса, сориентированное на возможные боевые действия, проводило рекогносцировки местности и готовило части на тот случай, если придется осуществлять задачу, применив оружие. Вот в один из таких дней, когда все были на рекогносцировке, на командный пункт неожиданно приехал генерал армии Жуков. Он попросил меня доложить обстановку. Я подошел к карте и показал расположение частей и задачи, которые мы намерены им поставить в случае боевых действий. Жуков приказал: "Подготовьте разработку, и мы с вами дней через пять проведем КШУ с командирами дивизий и частей корпуса". Я подготовил разработку для проведения командно-штабного учения по выполнению предстоящей задачи, это учение состоялось, только сам Жуков не приехал, а руководил им его заместитель генерал-лейтенант Герасименко.

В Москве между тем в эти дни происходили тайные переговоры между Молотовым и послом Германии фон Шуленбургом. 23 июня Молотов в очередной раз встретился с Шуленбургом. Вот что сообщает об этом германский посол в своей телеграмме в Берлин от 23 июня 1940 года:

"Срочно!
Молотов сделал мне сегодня следующее заявление Разрешение бессарабского вопроса не терпит дальнейших отлагательств. Советское правительство все еще старается разрешить вопрос мирным путем, но оно намерено использовать силу, если румынское правительство отвергнет мирное соглашение. Советские притязания распространяются и на Буковину, в которой проживает украинское население".

На эту телеграмму Риббентроп ответил Шуленбургу телеграммой от 25 июня 1940 года:

"Пожалуйста, посетите Молотова и заявите ему следующее:
1. Германия остается верной московским соглашениям. Поэтому она не проявляет интереса к бессарабскому вопросу. Но на этих территориях живут примерно 100000 этнических немцев, и Германии, естественно, их судьба небезразлична, она надеется, что их будущее будет гарантировано...

2. Претензии Советского правительства в отношении Буковины — нечто новое. Буковина была территорией австрийской короны и густо населена немцами. Судьба этих этнических немцев тоже чрезвычайно заботит Германию...

3. Полностью симпатизируя урегулированию бессарабского вопроса, имперское правительство вместе с тем надеется, что в соответствии с московскими соглашениями Советский Союз в сотрудничестве с румынским правительством сумеет решить этот вопрос мирным путем. Имперское правительство, со своей стороны, будет готово, в духе московских соглашении, посоветовать Румынии, если это будет необходимо, достигнуть полюбовного урегулирования бессарабского вопроса в удовлетворительном для России смысле.

Пожалуйста, еще раз подчеркните господину Молотову нашу большую заинтересованность в том, чтобы Румыния не стала театром военных действий".

Не стоит думать, что последняя фраза была продиктована какими-то гуманными соображениями. Дело в том, что из Румынии Германия получала нефть и сельскохозяйственную продукцию, в которой была очень заинтересована, и поэтому опасалась, чтобы в случае военных действий этот источник сырья не пострадал.

Выполняя указания своего министра иностранных дел, Шуленбург встретился с Молотовым, о чем доложил телеграммой от 25 июня 1940 года.

"Срочно!
Инструкции выполнил, встречался с Молотовым сегодня в 9 часов вечера. Молотов выразил свою признательность за проявленное германским правительством понимание и готовность поддержать требования Советского Союза. Молотов заявил, что Советское правительство также желает мирного разрешения вопроса, но вновь подчеркнул тот факт, что вопрос крайне срочен и не терпит дальнейших отлагательств.

Я указал Молотову, что отказ Советов от Буковины, которая никогда не принадлежала даже царской России, будет существенно способствовать мирному решению. Молотов возразил, сказав, что Буковина является последней недостающей частью единой Украины и что по этой причине Советское правительство придает важность разрешения этого вопроса одновременно с бессарабским Молотов обещал учесть наши экономические интересы в Румынии в самом благожелательном для нас духе..".

Молотов и Сталин очень торопились Германский посол не успел еще получить ответа на свою телеграмму об очередной беседе, как его опять пригласили в Кремль. Шуленбург докладываег об этом Риббентропу в телеграмме от 26 июня:

"Очень срочно!
Молотов вызвал меня сегодня днем и заявил, что Советское правительство, основываясь на его (Молотова) вчерашней беседе со мной, решило ограничить свои притязания северной частью Буковины с городом Черновицы (Черновцы). Согласно советскому мнению граница должна пройти... (Дальше указываются пункты, через которые должна пройти граница — В. К.) Молотов добавил, что Советское правительство ожидает поддержки Германией этих советских требований.

На мое заявление, что мирное разрешение вопроса могло бы быть достигнуто с большей легкостью, если бы Советское правительство вернуло Румынии золотой запас румынского национального банка, переданный в Москву на сохранение во время первой мировой войны, Молотов заявил, что об этом не может быть и речи, поскольку Румыния достаточно долго эксплуатировала Бессарабию".

Следует сказать несколько слов о золотом запасе румынского национального банка. Это золото было вывезено во время войны, ибо Румыния боялась, что оно будет захвачено противником. Но после революции, когда румынские войска заняли Бессарабию, Советское правительство наложило арест на это золото и заявило, что оно будет передано Румынии лишь после того, как она вернет Бессарабию. Однако, как видно из заявления Молотова германскому послу, он считал, что Румыния, владея Бессарабией до 1940 года, уже получила от этого достаточно прибыли и что о возвращении золота не может быть и речи. Много позже, уже после того как гитлеровцы были изгнаны из Румынии совместными силами румынской и советской армий, этот золотой запас был возвращен полностью правительству Румынской Народной Республики в 1948 году

В беседе 26 июня Молотов высказал Шуленбургу следующее соображение: Советское правительство представит свои требования румынскому правительству через посланника в Москве в течение нескольких ближайших дней и ожидает, .что германская империя безотлагательно посоветует румынскому правительству подчиниться советским требованиям, так как и противном случае война неизбежна.

И опять Сталин и Молотов очень спешили. Не прошло даже нескольких дней, о которых Молотов говорил Шуленбургу, как в тот же день, 26 июня, он вызывал к себе румынского посланника Г. Давидеску и заявил ему следующее:

"В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории — Бессарабию... Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии, о чем правительство СССР неоднократно и открыто заявляло перед всем миром Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, а создавшаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов для того, чтобы заложить наконец основы прочного мира между странами, Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу. Правительство СССР считает, что вопрос о возвращении Бессарабии органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава".
Молотов потребовал ответа не позднее завтрашнего дня, то есть 27 июня.

После беседы с румынским посланником Молотов немедленно сообщил Шуленбургу о состоявшемся разговоре и требованиях, предъявленных Советским правительством Румынии Шуленбург тут же телеграфировал об этом Риббентропу. Риббентроп незамедлительно позвонил в Бухарест своему посланнику и дал ему такое указание:

"Вам предписывается немедленно посетить министра иностранных дел и сообщить ему следующее — Советское правительство информировало нас о том, что оно требует от румынского правительства передачи СССР Бессарабии и северной части Буковины. Во избежание войны между Румынией и Советским Союзом мы можем лишь посоветовать румынскому правительству уступить требованиям Советского правительства...".
Как известно, возвращение Бессарабии произошло без кровопролития Румынская армия получила приказ своего правительства отходить без боя, организованно.

Но, видимо, потому, что это освобождение было результатом сговора наших государственных руководителей с Гитлером, нигде не печатались подробности освободительного похода Как-то не полагалось об этом писать и говорить. И даже из рукописи мемуаров Жукова были изъяты страницы о его личном участии в этой бескровной операции.

Вот что он писал:

"В Киев мне позвонил нарком обороны С К Тимошенко и передал решение правительства о создании Южного фронта в составе трех армий для освобождения Северной Буковины и Бессарабии из-под оккупации Румынии Командующим фронтом назначался я по совместительству.
В состав фронта включались две армии Киевского округа— 12-я армия под командованием генерал-майора Ф А Парусинова и 5-я армия под командованием генерал-лейтенанта В Ф Герасименко, третья создавалась из войск Одесского военного округа под командованием генерал-лейтенанта И. В. Болдина ..".

Далее Жуков описывает, как, во избежание столкновений, наше и румынское командования договорились о передвижении войск по времени и по рубежам.

"При этом Румыния обязывалась оставить в неприкосновенности железнодорожный транспорт, оборудование заводов, материальные запасы
Однако нами было установлено, что румынское правительство и командование, не выполнив обязательств, начали спешно вывозить в Румынию с освобождаемой территории все, что можно было вывезти".

Со свойственной Жукову решительностью и оригинальностью маневра он немедленно принял меры, чтобы воспрепятствовать нарушению обязательств Меры эти были настолько неожиданны и эффективны, что румынское руководство в полной панике обратилось с жалобой к Сталину.

Жуков так излагает свой разговор со Сталиным.

"На второй день этих событий я был вызван И В. Сталиным по ВЧ. И. В. Сталин спросил:
— Что у вас происходит? Посол Румынии обратился с жалобой на то, что советское командование, нарушив заключенный договор, выбросило воздушный десант на реку Прут, отрезав все пути отхода. Будто бы вы высадили с самолетов танковые части и разогнали румынские войска.

— Разведкой было установлено грубое нарушение договора со стороны Румынии,— ответил я — Вопреки договоренности, из Бессарабии и Северной Буковины вывозится железнодорожный транспорт и заводское оборудование Поэтому я приказал выбросить две воздушно десантные бригады с целью перехвата всех железнодорожных путей через Прут, а им в помощь послал две танковые бригады, которые подошли в назначенные районы одновременно с приземлением десантников.

— А какие же танки вы высадили с самолетов на реке Прут? — спросил И В. Сталин.

— Никаких танков по воздуху мы не перебрасывали,— ответил я — Да и перебрасывать не могли, так как не имеем еще таких самолетов Очевидно, отходящим войскам с перепугу показалось, что танки появились с воздуха

И. В Сталин рассмеялся и сказал:

— Соберите брошенное оружие и приведите его в порядок Что касается заводского оборудования и железнодорожного транспорта — берегите его Я сейчас дам указание Наркомату иностранных дел о заявлении протеста румынскому правительству".

Так и в мирной, бескровной операции Жуков проявил свое полководческое искусство.

Почему же так торопились Сталин и Молотов с возвращением Бессарабии? После того как капитулировала Франция, а английских солдат ни одного уже не было на материке, трудно было не увидеть, что война в Европе заканчивается, что, по сути дела, у Гитлера не осталось там противников Вот Сталин и спешил, понимая, что после завершения войны в Европе вероятность нападения Германии на Советский Союз, о чем трубила вся мировая пресса, становится все более реальной, несмотря на имеющийся договор. Поэтому Сталин хотел побыстрее реализовать до конца свой сговор с Гитлером.

То, что касалось Бессарабии, было осуществлено за короткое время. Но в секретном дополнительном протоколе была предусмотрена еще, как уже говорилось, передача Прибалтики в сферу влияния Советского Союза. Напомню этот пункт:

"В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами".
Посол фон Шуленбург в своем письме в министерство иностранных дел от 11 июля 1940 года среди прочего отмечал:

"Политические интересы Москвы сфокусированы сейчас целиком на событиях в Прибалтийских государствах и на отношениях с Турцией и Ираном.
Большинство западных дипломатов считают, что все три Прибалтийских государства будут преобразованы в организмы, полностью зависящие от Москвы, то есть будут включены в состав Советского Союза. Дипломатические миссии этих государств в Москве, как ожидается, будут распущены и исчезнут в самое короткое время...".

Беспокойство советского руководства в стратегическом отношении по поводу Прибалтийских республик было связано с тем, что их территория в случае войны представляла собой широкий и удобный плацдарм для вторжения в нашу страну. Причем нельзя было, не учитывать, что с 1919 года, когда контрреволюционные силы свергли Советскую власть в Литве, Латвии и Эстонии, там в течение двадцати лет существовали режимы, проводившие политику, враждебную Советскому Союзу. В этих странах были и профашистские круги, которые твердо держали курс на сближение с Германией, особенно после прихода Гитлера к власти.

Советский Союз в сентябре 1939 года предложил правительствам Эстонии, Латвии и Литвы подписать договоры о взаимной помощи. Такие договоры были подписаны в Москве в сентябре и октябре 1939 года. Советская сторона по этому договору обещала названным странам в случае нападения или угрозы нападения на них со стороны любой европейской державы оказать помощь всеми средствами, включая и военные. Для того чтобы выполнить это обязательство, Советский Союз получал право разместить в Прибалтийских странах свои войска и создать на их территории— морские и воздушные базы.

Буржуазные правительства Прибалтийских республик конечно же не хотели дальнейшей советизации своих государств и прилагали всяческие усилия к тому, чтобы избавиться от советской опеки. Собирались секретные конференции министров иностранных дел, генеральные штабы разрабатывали планы, как действовать в случае военного столкновения с советскими частями, профашистские организации устраивали провокации против советских воинов, проживавших на территории этих — республик.

В конце февраля 1940 года литовский президент А. Сметона направил в Берлин директора департамента государственной безопасности министерства внутренних дел А. Повилайтиса с секретной миссией — получить согласие Германии на то, чтобы она установила над Литвой протекторат или взяла ее под свою политическую опеку. Германское правительство обещало сделать это осенью 1940 года, после завершения военных операций на западе. В общем, отношение властей этих стран к советским гарнизонам, мягко говоря, было недружественным.

В то же время коммунистические партии и прогрессивные круги Прибалтийских республик вели большую агитационную работу, что в конце концов завершилось установлением в них Советской власти: 21 июля 1940 года вновь избранные Народные сеймы Латвии и Литвы и Государственная дума Эстонии провозгласили свои страны советскими социалистическими республиками и приняли декларацию о вступлении их в Советский Союз.

Послы бывших прибалтийских правительств искали помощи у Германии, они обратились с нотами в министерство иностранных дел, просили защиты, выражали свое негодование, называли происходящее незаконными действиями. Но, как мы знаем, сговор между Гитлером и Сталиным, оформленный соответствующим секретным протоколом, уже существовал, и Германия ничего не предприняла для оказания помощи Прибалтийским республикам. Представитель министерства иностранных дел Германии 24 июля 1940 года от имени МИД Германии оповестил об этом послов. Вот как сказано в его послании:

"Сегодня я дружески вернул литовскому и латвийскому послам их ноты относительно включения их стран в состав СССР и в свое оправдание заявил, что мы можем принимать от посланников только те ноты, которые они представляют от имени своих правительств...
Эстонский посланник тоже хотел вручить мне сегодня аналогичную ноту. Я попросил его воздержаться от этого, указав вышеупомянутые причины..."

Таким образом, официальный Берлин заявил своим недавним друзьям о том, что они уже, собственно, не представляют никаких правительств.

Союзники — Германия и СССР — продолжали за кулисами решать свои проблемы.

[Владимир Васильевич Карпов]

http://militera.lib.ru/bio/karpov/14.html

К концу 1940 года Германия, оккупировав основные страны Европы, по сути дела, провела все подготовительные меры к своей главной большой войне — против СССР. Последней очень весомой акцией в этом явился пакт Берлин — Рим — Токио, который объединял антисоветские силы и ставил СССР под угрозу нападения с Запада и с Востока.

Верный своей тактике — предварительной политической и дипломатической подготовке,— Гитлер начинает (конечно, скрытно) новый этап действий.

Для маскировки удара ему надо было предпринять убедительные, отвлекающие внимание Советского правительства шаги. Именно такую игру и начал Гитлер через своего министра иностранных дел Риббентропа. 13 октября 1940 года Риббентроп послал Сталину пространное письмо. Вот выдержки из него:

"Дорогой господин Сталин!
Более года назад по Вашему и фюрера решению были пересмотрены и поставлены на абсолютно новую основу отношения между Германией и Советской Россией. Я полагаю, что это решение найти общий язык принесло выгоду обеим странам, начиная с признания того, что наши жизненные пространства могут соседствовать без претензии друг к другу, и кончая практическим разграничением сфер влияния, что привело к германо-советскому пакту о дружбе и границе..."

Далее Риббентроп сделал обзор событии, происшедших за минувший год. Он убеждал Сталина, что пакт Берлин — Рим — Токио вовсе не направлен против Советского Союза.

"Три державы в одинаковой степени придерживались того мнения, что этот пакт ни в коем случае не нацелен против Советского Союза, что, напротив, дружеские отношения трех держав и их договоры с СССР ни в коем случае не должны быть этим соглашением затронуты...".
Затем Риббентроп излагал главную мысль, ради которой было написано такое пространное письмо:

"В заключение я хотел бы заявить в полном соответствии с мнением фюрера, что историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свои долгосрочные политические цели и, разграничив между собой сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов...".
Если говорить прямым, недипломатическим языком, Германия предлагала Советскому Союзу вступить в союз с государствами, образовавшими треугольник Берлин — Рим — Токио, и таким образом превратить этот треугольник в четырехугольник, договориться о разделении сфер влияния в мировом масштабе, или если не в мировом, то уж, во всяком случае, на континенте Европы и Азии.

Далее Риббентроп писал:

"Мы были бы рады, если бы господин Молотов нанес нам в Берлин визит для дальнейшего выяснения вопросов, имеющих решающее значение для будущего наших народов и для обсуждения их в конкретной форме... Его визит, кроме того, предоставит фюреру возможность лично высказать господину Молотову свои взгляды на будущий характер отношений между нашими странами... Если затем, как я с уверенностью ожидаю, мне придется поработать над согласованием нашей общей политики, я буду счастлив снова лично прибыть в Москву, чтобы совместно с Вами, мой дорогой господин Сталин, подвести итог обмену мнениями и обсудить, возможно вместе с представителями Японии и Италии, основы политики, которая сможет всем нам принести практические выгоды.
С наилучшими пожеланиями, преданный Вам

Риббентроп".

Шуленбург передал это письмо Молотову, за что получил настоящую головомойку от Риббентропа, тот просто негодовал: почему же он отдал Молотову письмо, адресованное лично Сталину?! Шуленбург оправдывался перед министром, и мне кажутся любопытными некоторые его аргументы — приведу отдельные выдержки из его телеграммы:

"Письмо, предназначенное Сталину, я вручил Молотову потому, что хорошо знаю существующие здесь деловые и личные отношения... Предложение с моей стороны вручить письмо непосредственно Сталину вызвало бы серьезное раздражение господина Молотова. Мне казалось необходимым избежать этого так как Молотов — ближайшее доверенное лицо Сталина и нам придется в будущем иметь с ним дело по всем крупнейшим политическим вопросам...
То, что письмо не было вручено до 17 октября, объясняется тем, что я не смог прибыть в Москву до вечера 15 октября из-за опоздания самолета. Перед тем как вручить письмо, мы должны были сначала перевести его на русский язык, поскольку мы знаем из опыта, что переводы, сделанные советскими переводчиками, плохи и полны ошибок. Учитывая чрезвычайную политическую важность письма, было необходимо передать его Сталину в безупречном переводе, так чтобы в его содержание не вкрались бы неточности. При самых энергичных усилиях было невозможно в более короткий срок перевести это длинное и важное послание на русский язык и отпечатать по-русски окончательный экземпляр".

Молотов действительно передал это письмо Сталину, как и обещал, и 22 октября вручил ответное письмо Сталина в запечатанном конверте. Но при этом у Молотова была и копия этого письма. Вот оно:

"Дорогой господин Риббентроп!
Я получил Ваше письмо. Искренне Вас благодарю за Ваше доверие, а также за содержащийся в Вашем письме ценный анализ недавних событий.

Я согласен с Вами в том, что, безусловно, дальнейшее улучшение отношений между нашими странами возможно лишь на прочной основе разграничения долгосрочных взаимных интересов. Господин Молотов согласен с тем, что он обязан отплатить Вам ответным визитом в Берлин. Поэтому он принимает Ваше приглашение.

Нам остается договориться о дате его прибытия в Берлин. Для господина Молотова наиболее удобно время с 10 по 12 ноября. Если это также устраивает и германское правительство, вопрос можно считать решенным.

Я приветствую выраженное Вами желание снова приехать в Москву, чтобы подвести итог обмена мнениями, начавшегося в прошлом году, по вопросам, интересующим обе страны, и я надеюсь, что это желание будет претворено в жизнь после поездки господина Молотова в Берлин.

Что касается обсуждения ряда проблем совместно с Японией и Италией, то, в принципе не возражая против идеи, я считаю, что этот вопрос должен будет подвергнуться предварительному рассмотрению. С совершенным почтением, преданный Вам.

Сталин".

Дальше я буду рассказывать о встрече с Гитлером и договоре, используя то, что мне стало известно из бесед моих с Молотовым. Большая удача для писателя — получить такой материал, как говорится, из первых рук от одного из двух участников совершенно секретных переговоров. В этом деле мне действительно очень повезло, и я могу порадоваться еще одному не менее важному источнику информации о такой сугубо конфиденциальной встрече. Молотова — в числе других — сопровождал и присутствовал на беседах в качестве переводчика Валентин Михайлович Бережков, отличный дипломат и талантливый литератор В своих книгах он подробно рассказал о многих годах дипломатической работы, в том числе и о поездке с Молотовым в Берлин в ноябре 1940 года Я расспросил его о деталях, которые были мне необходимы для описания этой поездки.

Опускай обстоятельства пышной встречи Молотова на вокзале в Берлине — с почетным караулом, со всеми почестями, которые полагаются главе правительства, — и другие подробности Меня больше интересовала чисто человеческая, психологическая сторона этой встречи. Ну, во первых, я расспросил Молотова о внешности Гитлера, о манере его говорить Он сказал следующее.

— На этих встречах, пожалуй, был не столько диалог, сколько монолог. Гитлер уже привык, чтобы его слушали, он был вождь, он уже был приучен к тому, чтобы изрекать. Вот и при первой встрече он очень много говорил о своих планах и показывал широту" масштабность своего мышления, свободно делил мир, распоряжался странами и народами.

Я спросил Молотова, какой был главный смысл этих переговоров.

— Главным было то, что Германия хотела втянуть нас в военный пакт. То есть из того, что называлось треугольником Берлин — Рим — Токио, сделать четырехугольник, четвертую сторону которого составлял бы Советский Союз. Гитлер откровенно предложил поделить сферы влияния, себе он оставлял Европу, Японии — Дальний Восток и прилегающие острова Океании, Италии — средиземноморские страны, а Советскому Союзу он предлагал устремить свое внимание на юг, то есть искать выход к Персидскому заливу и Индийскому океану через территории прилегающих в этом месте к нему стран.

Я поинтересовался:

— Если бы мы согласились на такую комбинацию, может, не было бы и Великой Отечественной войны?

Молотов, прищурив глаза, с улыбкой посмотрел на меня и иронически сказал:

— Сразу видно, что вы не политик и не дипломат. Разве могли мы. Советская страна, пойти на такой сговор с империалистами и делить мир для его последующего захвата силой оружия? Как бы мы вы глядели перед народами мира с нашими заявлениями об интернационализме? Нет, мы не могли пойти На такой сговор, несмотря на то что Гитлер предлагал нам очень выгодные дополнения — например, то, что будем владеть проливами, соединяющими Черное море со Средиземным Ну и еще одно из главных тайных намерений Гитлера заключалось в том, чтобы привязать нас к себе в борьбе с Англией, в войне, которую он тогда вел.

В то время мне не были известны секретные протоколы, подписанные Молотовым, относительно Польши и других стран, поэтому я ничего не мог ему возразить Не знал я и стено1рамм бесед Молотова и Гитлера, а Молотов, так твердо заявляя о своих интернационалистских взглядах, очевидно, нс предполагал, что эти документы станут когда-либо достоянием широкой общественности

Первая беседа Молотова с Гитлером состоялась в новом здании имперской канцелярии Его построили недавно, уже при Гитлере, в духе величественности и военной строгости. Кабинет Гитлера был очень большой, на стенах висели огромные гобелены, на полу лежал толстый ковер, слева в углу стоял тоже очень большой письменный стол, там же находился большой глобус на подставке из черного дерева, тот самый глобус, о котором позднее так много писали журналисты, говоря о претензиях Гитлера на мировое господство.

Когда вошли Молотов и сопровождавший его на первой беседе переводчик Павлов, Гитлер был в кабинете один, сидел за столом Он встал и быстрыми шагами пошел навстречу Молотову к середине кабинета. Фюрер в этой огромной зале казался маленьким, он был в военном кителе без погон, на груди Железный крест, на рукаве широкая красная повязка с черной свастикой в белом кружке.

В это же время через боковую дверь вошли министр иностранных дел Риббентроп, советник германского посольства в Москве Хильгер и личный переводчик Гитлера Шмидт. Гитлер пригласил всех к диванам и столу — что-то вроде гостиной в одном из углов кабине! а. Гитлер сел напротив Молотова, их разделял стол.

Гитлер говорил без подготовленного текста, четкими фразами, прерывая свою речь паузами для перевода.

Шмидт раскрыл большую папку с линованной бумагой и стенографировал разговор. С этой стенограммой (несколько сокращенной мною) я и познакомлю читателей. Она опубликована в числе тех немецких документов, о которых речь шла выше. Я не буду перерабатывать эту стенограмму в прямую речь, придумывать психологические комментарии к каждой реплике собеседников, мне кажется, здесь более всего важна подлинность сказанного, поэтому приведу сам документ, а не пересказ его.

"Фюрер заявил, что главной темой текущих пере говоров, как ему кажется, является следующее, в жизни народов довольно трудно намечать ход событий на долгое время вперед, за возникающие конфликты часто ответственны личные факторы Он тем не менее считает необходимым попытаться навести порядок в развитии народов, причем на долгое время, если это возможно, так, чтобы избежать трений и предотвратить конфликты, насколько это в человеческих силах. Это тем более нужно сделать, когда два народа, такие, как немецкий и русский, имеют у кормила государства людей, обладающих властью, достаточной для того, чтобы вести свои страны к развитию в определенном направлении В случае России и Германии, кроме того, две великие нации по самой природе вещей не будут иметь каких либо причин для столкновения их интересов, если каждая нация поймет, что другой стороне требуются некоторые жизненно необходимые вещи, без которых ее существование невозможно
Молотов высказал свое полное согласие с этими соображениями...

Фюрер сказал далее, что, возможно, ни один из двух народов не удовлетворил своих желаний на сто процентов. В политической жизни, однако, даже 20— 25 процентов реализованных требований — уже большое дело Во всех случаях два великих народа Европы добьются большего, если они будут держаться вместе, чем если они будут действовать друг против друга.

Молотов ответил, что соображения фюрера абсолютно правильны и будут подтверждены историей и что они особенно применимы к настоящей ситуации

Фюрер затем сказал, что в момент, когда военные операции фактически закончились, он еще раз трезво обдумал вопрос о германо-русском сотрудничестве и о том, какое направление оно примет в будущем В этом деле для Германии важны следующие пункты:

1. Необходимость жизненного пространства. Во время войны Германия приобрела такие огромные пространства, что ей потребуется сто лет, чтобы использовать их полностью.

2. Необходима некоторая колониальная экспансия в Северной Африке.

3. Германия нуждается в определенном сырье, поставки которого она должна гарантировать себе при любых обстоятельствах.

4. Она не может допустить создания враждебными государствами военно-воздушных и военно-морских баз в определенных районах.

Интересы России, однако, ни в коем случае не будут затронуты. Российская империя может развиваться без малейшего ущерба германским интересам Молотов сказал, что это совершенно верно. Фюрер продолжал. Обе страны, Германия и Россия, всегда будут существовать отдельно друг от друга как две могучие части мира. Они обе могут сами построить свое будущее, если при этом они будут учитывать интересы другой стороны. У Германии нет интересов в Азии, кроме общих экономических и торговых интересов. В частности, у нее там нет колониальных интересов Она знает, кроме того, что вероятные колониальные территории в Азии, скорее всего, отойдут к Японии.

В Европе есть несколько точек соприкосновения между интересами Германии, России и Италии. У каждой из этих стран есть понятное желание иметь выход в открытое море. Германия хочет выйти к Северному морю. Италия хочет уничтожить "засов", поставленный на Гибралтаре, а Россия стремится к океану. Вопрос сейчас состоит в том, насколько велики шансы этих трех держав действительно получить свободный доступ к океану без того, чтобы конфликтовать друг с другом по этому поводу. Это также является той исходной точкой, с которой он рассматривает приведение в систему европейских отношений после войны.

Кроме всего этого существует еще проблема Америки. В настоящее время Соединенные Штаты ведут империалистическую политику. Они не борются за Англию, а только пытаются овладеть Британской империей Они помогают Англии в лучшем случае для того, чтобы продолжать свое собственное перевооружение и, приобретая базы, усиливать свою военную мощь. В отдаленном будущем предстоит решить и вопрос о тесном сотрудничестве тех стран, интересы которых будут затронуты расширением сферы влияния этой англосаксонской державы, которая стоит на фундаменте куда более прочном, чем Англия Впрочем, это не тот вопрос, который предстоит решать в ближайшем будущем; не в 1945 году, а только в 1970 или 1980 году, самое раннее, эта англосаксонская держава станет угрожать свободе других народов .

Фюрер затем вернулся к германо-советским отношениям. Он вполне понимает старание России получить незамерзающие порты с безопасным выходом в от крытое море... Германия будет готова в любой момент помочь России улучшить ее положение в проливах.

Молотов ответил, что перед его отъездом из Москвы Сталин дал ему точные инструкции; и все, что он собирается сказать, совпадает со взглядами Сталина. Он сходится во мнениях с фюрером о том, что оба партнера извлекли значительные выгоды из германо-русского соглашения. Германия получила безопасный тыл; и общеизвестно, что это имело большое значение для хода событий в течение года войны. Вместе с тем Германия получила существенные экономические выгоды в Польше... Германо-русское соглашение от прошлого года можно, таким образом, считать выполненным во всех пунктах, кроме одного, а именно Финляндии Финский вопрос до сих пор остается неразрешенным. И он просит фюрера сказать ему, остаются ли в силе пункты германо-русского соглашения относительно Финляндии С точки зрения Советского правительства, никаких изменений здесь не произошло. К настоящему времени возникли и новые проблемы, которые также должны быть разрешены.

Молотов затем поднял вопрос о значении Тройственного пакта. Что означает новый порядок в Европе и Азии и какая роль будет отведена в нем СССР? Эти вопросы должны быть обсуждены во время берлинских бесед и во время предполагаемого визита в Москву имперского министра иностранных дел. Кроме того, должны быть уточнены вопросы о русских интересах на Балканах и в Черном море, касающиеся Болгарии, Румынии и Турции. Советское правительство также хотело бы иметь представление о границах так называемого великого восточноазиатского пространства.

Фюрер ответил, что Тройственный пакт имел целью урегулирование состояния дел в Европе в соответствии с естественными интересами европейских стран, и во исполнение этого Германия теперь обращается к Советскому Союзу, чтобы он мог высказать свое мнение относительно интересующих его районов. Без содействия Советской России соглашение во всех случаях не может быть достигнуто. Это относятся не только к Европе, но и к Азии, где сама Россия будет участвовать в деле определения великого восточноазиатского пространства и заявит о своих притязаниях...

В заключение фюрер подвел итог, заявив, что в некотором смысле это обсуждение представляет собой первый конкретный шаг к всеобъемлющему сотрудничеству С должным рассмотрением как проблем Западной Европы, которые должны быть урегулированы между Германией, Италией и Францией, так и проблем Востока, которые в первую очередь затрагивают Россию и Японию, но для решения которых Германия предлагает свои добрые услуги в качестве посредника. Это служит делу противостояния попыткам, предпринимаемым со стороны Америки, "зарабатывать на Европе деньги" У Соединенных Штатов не должно быть деловых интересов ни в Европе, ни в Африке, ни в Азии.

Молотов выразил свое согласие с заявлениями фюрера относительно роли Америки и Англии. Участие России в Тройственном пакте представляется ему в принципе абсолютно приемлемым при условии, что Россия является партнером, а не объектом".

Беседа продолжалась два с половиной часа. Гитлер посмотрел на часы, и ввиду возможной воздушной тревоги переговоры были перенесены на другой день.

Многочисленным фото- и кинокорреспондентам было разрешено войти и сфотографировать участников беседы.

Молотов, прощаясь, обратился к Гитлеру:

— Сегодня вечером прием в Советском посольстве, я приглашаю вас.

Фюрер ответил не очень определенно, что постарается быть. На прием он не пришел, но была вся нацистская верхушка во главе с Герингом, Риббентропом. При первых же тостах вдруг завыли сирены, возвещая о приближении английских бомбардировщиков. Гости быстро разъехались, потому что в посольстве не было бомбоубежища.

Ночью шифром было доложено Сталину содержание первой беседы, и в эту же ночь был получен ответ с указанием Сталина пока отклонить предложение Гитлера о нашем участии в разделе "британского наследства". Рекомендовалось настойчивее прояснять вопросы, связанные с европейской безопасностью и другими проблемами, затрагивающими интересы Советского Союза.

Вторая встреча Молотова с Гитлером состоялась на следующий день, 13 ноября, в том же кабинете. На этот раз она длилась почти три часа.

Вот ее — опять-таки сокращенная — стенограмма:

"Фюрер вернулся к замечанию Молотова, сделанному во время вчерашней беседы, что германо-русское соглашение выполнено за "исключением одного пункта, а именно Финляндии".
Молотов пояснил, что это замечание относится не столько к самому германо-русскому договору, сколько к секретному протоколу.

Фюрер ответил, что в секретном протоколе зоны влияния и сферы интересов были определены и разделены между Германией и Россией Поскольку вопрос стоял о фактическом получении территории, Германия действовала в соответствии с соглашением, что было не совсем так со стороны русских...

(Здесь имелся в виду эпизод, когда по просьбе советской стороны часть литовской территории, предназначенная по соглашению Германии, осталась за Литвой, уже объявленной советской, за что Германии была предложена плата 31050000 марок.— В. К.)

Аналогичной является и ситуация с Финляндией. У Германии нет там политических интересов. Русское правительство знает это. Во время русско-финской войны Германия выполняла все свои обязательства по соблюдению абсолютного благожелательного нейтралитета Германия признает, что политически Финляндия представляет для России первостепенный интерес и находится в ее зоне влияния... Однако Германия должна принять во внимание два момента:

1. Пока идет война, она крайне заинтересована в получении из Финляндии никеля и леса.

2. Она не желает в Балтийском море каких-либо новых конфликтов, которые еще больше ограничат ее свободу передвижения в одном из немногих районов торгового мореплавания, все еще остающихся открытыми для Германии. Было бы совершенно неправильно утверждать, что Финляндия оккупирована германскими войсками. Войска лишь транспортируются через Финляндию в Киркенес, о чем Германия официально информировала Россию... Как только транзитная перевозка военных контингентов будет закончена, никаких дополнительных войск через Финляндию посылаться не будет. Он (фюрер) подчеркивает, что как -Германия, так и Россия заинтересованы в недопущении того, чтобы Балтийское море снова стало зоной войны. Со времени русско-финской войны произошли существенные изменения в перспективах военных операций, так как Англия имеет в своем распоряжении бомбардировщики и истребители-бомбардировщики дальнего действия. И у Англии, таким образом, есть шанс захватить небольшой плацдарм на финских аэродромах.

Существует и чисто психологический фактор, который крайне обременителен. Финны мужественно защищали себя, и они завоевали симпатии всего мира, особенно Скандинавии. В Германии между тем во время русско-финской воины люди были в некоторой степени недовольны той позицией, которую в результате соглашения с Россией должна была занять и в действительности заняла Германия По вышеупомянутым соображениям Германия не желает новой финской войны Однако это не затрагивает законных притязаний России

В своем ответе Молотов подчеркнул, что соглашение 1939 г имело в виду определенную стадию развития, которая завершилась с окончанием польской войны, вторая стадия закончилась поражением Франции, и теперь они находятся уже в третьей стадии Он напомнил, что в соответствии с текстом соглашения и его секретным протоколом была определена общая германо-русская граница и были урегулированы вопросы относительно прибалтийских государств, Румынии, Финляндии и Польши "

Далее Молотов и Гитлер снова долго выясняли от ношения по поводу уступки Германии в вопросе литовской территории, затем Молотов перешел к Буковине.

"Он (Молотов) признал, что вопрос о Буковине затрагивав г территории, не упомянутые в секретном протоколе. Россия сначала ограничила свои требования Северной Буковиной В нынешней ситуации, однако, Германия должна понять заинтересованность русских и в Южной Буковине. Но Россия не получила ответа (Германии) и на этот запрос Вместо этого Германия гарантировала целостность всей территории Румынии, полностью пренебрегая планами России в отношении Южной Буковины.
Фюрер ответил, что даже если только часть Буковины останется за Россией, то и это будет значительной уступкой со стороны Германии. В соответствии с устным соглашением бывшая австрийская территория должна войти в германскую сферу влияния.

Молотов, однако, настаивал на ранее изложенной точке зрения, что изменения, произведенные Россией, незначительны.

Фюрер ответил, что для того, чтобы германо-русское сотрудничество принесло в будущем положительные результаты, Советское правительство должно понять, что Германия не на жизнь, а на смерть вовлечена в борьбу, которая при всех обстоятельствах должна быть доведена до успешного конца. Необходимый для этого ряд предпосылок, зависящих от экономических и военных факторов, Германия хочет обеспечить себе любыми средствами . Чем больше Германия и Россия, стоя спиной к спине, преуспеют в борьбе против внешнего мира, тем большими будут их успехи в будущем, и те же успехи будут меньшими, если две страны встанут против друг друга. (В первом случае) впервые на земле не будет силы, которая сможет противостоять (этим) двум странам.

В своем ответе Молотов заявил о согласии с последним заключением фюрера. В связи с этим он хотел бы обратить внимание на желание советских лидеров, в частности Сталина, укрепить и активизировать отношения между двумя странами Однако для подведения под эти отношения прочного фундамента должна быть наведена ясность в вопросах второстепенной важности, отравляющих атмосферу германо-русских отношений К ним относится вопрос об отношениях между СССР и Финляндией. Если Россия и Германия достигнут понимания по этому вопросу, он может быть урегулирован без войны Но не может быть и речи о пребывании в Финляндии германских войск и проведении а этой стране политических демонстраций, направленных против советского русского правительства.

Фюрер ответил, что вторая часть заявления не подлежит обсуждению, так как Германия к этому не имеет отношения Между прочим, демонстрации организовать очень легко, а потом уже крайне трудно выяснить, кто был их действительным подстрекателем Что касается германских войск, то он может заверить, что, как только будет достигнуто общее соглашение, германские войска перестанут появляться в Финляндии.

Молотов ответил, что под демонстрациями он также имеет в виду отправку финских делегаций в Германию или приемы, организованные в Германии в честь видных финнов Кроме того, присутствие германских войск по ставило финнов в двусмысленное положение. Так, например, появились лозунги типа "Те, кто ободряет последний русско-финский мирный договор,— не финны!", и другие.

Фюрер ответил, что Германия всегда оказывала лишь сдерживающее влияние и что она рекомендовала как Финляндии, так и, в особенности, Румынии согласиться на требования русских...".

Дальнейший ход беседы я перескажу, так как разгорелась долгая дискуссия по поводу финского вопроса и возможной новой войны между Финляндией и СССР Гитлер нервничал, повторял, что ему нужна спокойная обстановка в районе Балтийского моря, чтоб не прервалось снабжение Германии стратегическим сырьем Он пугал возможным вмешательством Америки Обещал содействие СССР в овладении проливами, выходящими из Черного в Средиземное море В общем, он говорил довольно долго, а Молотов при возможности вставить реплику опять возвращался к необходимости убрать немецкие войска из Финляндии. Гитлер не привык слышать возражения. А тут Молотов еще упомянул о том, что Советский Союз недоволен срывом ответных поставок из Германии по хозяйственному соглашению, которое СССР добросовестно исполняет. Но, опять уклоняясь от прямых ответов, Гитлер заговорил о мировых проблемах.

Беседа вновь вернулась к обсуждению, как сказано в стенограмме, "великих планов сотрудничества стран, интересующихся обанкротившимся хозяйством Британской империи" Говорилось, что после того, как эти вопросы будут предварительно обсуждены по дипломатическим каналам, они должны быть еще раз рассмотрены в Москве министрами иностранных дел Германии, Италии и Японии совместно с Молотовым.

В этом месте беседы Гитлер обратил внимание присутствующих на позднее время и сказал, что ввиду возможных воздушных атак англичан будет лучше закончить переговоры сейчас, поскольку основные вопросы уже достаточно обсуждены.

Подводя итог, он заявил, что возможность гарантировать интересы России как черноморской державы подлежит дальнейшему рассмотрению и что в целом требования России относительно будущего ее положения в мире будут приняты во внимание.

В своем заключительном слове Молотов заявил, что Советский Союз, как мощная держава, не может стоять в стороне от важных европейских и азиатские дел.

На этом вторая беседа закончилась.

В тот же день в 21 час 40 минут состоялась заключительная беседа Молотова с Риббентропом в министерстве иностранных дел на Вильгельмштрассе.

Бережков так описывает эту встречу.

Кабинет министра, значительно меньший, чем у Гитлера, был обставлен с роскошью Узорчатый паркетный пол так блестел, что в нем, словно в зеркале, отражались все предметы. На стенах висели старинные картины, окна обрамляли портьеры из дорогой гобеленовой ткани, вдоль стен на подставках стояли статуэтки из бронзы и фарфора.
Державшийся в присутствии Гитлера в тени Риббентроп вел себя теперь совсем по-иному Он разыгрывал вельможу-аристократа, но манеры его были скорее развязными, нежели величественными. Его окружала многочисленная свита и фоторепортеры, перед которыми он охотно позировал Во время взаимных приветствий и общей беседы, длившейся несколько минут, Риббентроп стоял посреди комнаты со скрещенными на груди руками и вскинутой вверх головой Наконец он сказал, обращаясь к свите и репортерам.

— Господа, вам придется нас покинуть. Нам предстоят еще важные дела. Надеюсь, вы нас извините...

Все быстро откланялись и вышли из кабинета. Риббентроп пригласил участников беседы к стоявшему в углу кабинета круглому столу и, когда все расселись, заявил, что в соответствии с пожеланием фюрера было бы целесообразно подвести итоги пере говоров и договориться о чем-то в принципе Затем он вынул из нагрудного кармана своего серо-зеленого кителя сложенную в четверть листа бумажку и, медленно развернув ее, сказал:

— Здесь набросаны некоторые предложения германского правительства...

Держа листок перед собой, Риббентроп зачитал эти предложения. Это были проекты договора о присоединении Советского Союза к пакту Берлин — Рим — Токио и секретного протокола о разделе сфер влияния.

Мне кажется, читателям будет интереснее узнать содержание последнего документа не в пересказе, а прочитать в подлиннике. Привожу те части его, которые отражают главный смысл.

"Проект
Секретный протокол № 1

В связи с подписанием Соглашения, заключенного между нами. Представители Германии, Италии и Японии и Советского Союза заявляют следующее:

1) Германия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Центральной Африке.

2) Италия заявляет, что, без учета тех территориальных изменений, которые произойдут в Европе после заключения мира, ее основные территориальные интересы лежат в Северной и Северо-Восточной Африке.

3) Япония заявляет, что ее основные территориальные интересы лежат в районе Восточной Азии к югу от Японской империи.

4) Советский Союз заявляет, что его основные территориальные интересы лежат к югу от территории Советского Союза в направлении Индийского океана

Четыре Державы заявляют, что, сохраняя за собой право регулировать отдельные несущественные вопросы, они будут взаимно уважать территориальные интересы друг друга и не станут создавать препятствий для их осуществления ".

Молотов, заслушав проекты договора и секретных протоколов (их было два, второй касался проливов), сказал, что сейчас нет смысла возобновлять дискуссии на эту тему, но нельзя ли получить зачитанный текст? Риббентроп ответил, что у него только один экземпляр, что он не имел в виду передавать эти предложения в письменном виде, и поспешно спрятал бумажку в карман.

Оцените, уважаемые читатели,— я вас знакомлю с выдержками из той бумаги, которую Риббентроп спрятал в карман, не вручив копии даже Молотову!.. Разумеется, это шутка — огромным секретом проекты были тогда, позднее же они были опубликованы за рубежом.

Неожиданно завыл сигнал воздушной тревоги. Все переглянулись, наступило молчание. Где-то поблизости раздался глухой удар, в высоких окнах кабинета задрожали стекла.

— Оставаться здесь небезопасно,— сказал Риббентроп.— Давайте спустимся вниз в мой бункер. Там будет спокойнее.

В одном из подвальных помещений был оборудован подземный кабинет Риббентропа. На полированном письменном столе находилось несколько телефонных аппаратов В стороне стояли круглый столик и глубокие мягкие кресла.

Когда беседа возобновилась, Риббентроп снова стал распространяться о необходимости изучить вопрос о разделе сфер мирового влияния. Есть все основания считать, добавил он, что Англия фактически уже разбита...

Когда я расспрашивал Молотова об этой беседе, он, улыбаясь, сказал.

— Я поддел Риббентропа вопросом. "Если Англия разбита, то почему мы сидим в этом бомбоубежище?". Риббентроп был явно смущен. Я постоянно хотел заставить Гитлера и Риббентропа решать более злободневные сегодняшние проблемы, а не болтать о переделе карты Европы и Азии.

Я спросил Молотова напрямую:

— Может быть, вы подписали те проекты договора позднее?

— Ну что вы, разве могли мы, интернационалисты, пойти на такой сговор против других народов — ответил твердо Молотов.

Кривил душой старый политик! Стенограмма, бесстрастно отражающая содержание разговора, не подтверждает его слова. Молотов не дал согласия на вступление в пакт, но и не отверг напрочь это предложение. Риббентроп в конце той беседы еще раз напомнил о германском предложении "сотрудничать в деле ликвидации Британской империи". Он сказал:

"Как ясно заявил фюрер, интересы Советского Союза и Германии требуют, чтобы партнеры стояли не друг против друга, а спина к спине с тем, чтобы поддержать друг друга в своих устремлениях. В сравнении с этими большими и главными вопросами все остальные являются абсолютно незначительными и будут автоматически урегулированы сразу же после того, как будет достигнута общая договоренность. В заключение он хотел бы напомнить господину Молотову, что последний должен ответить ему на вопрос, привлекает ли Советский Союз в принципе идея получения выхода к Индийскому океану.
В своем ответе Молотов указал, что немцы считают войну с Англией уже выигранной Если поэтому, как было сказано по другому поводу, Германия ведет войну против Англии не на жизнь, а на смерть, ему не остается ничего иного, как предположить, что Германия ведет борьбу "на жизнь", а Англия — "на смерть". Он вполне одобряет идею о сотрудничестве с той оговоркой, что стороны должны прийти к полному взаимопониманию Эта мысль уже была выражена в письме Сталина. Разграничение сфер влияния также должно быть продумано. По данному вопросу, однако, он, Молотов, не может в настоящее время занять определенную позицию, так как не знает, каково мнение Сталина и других его друзей в Москве. Однако он должен заявить, что все эти великие вопросы завтрашнего дня не могут быть отделены от вопросов сегодняшнего дня и от проблемы выполнения существующих соглашений. Прежде чем приступить к решению новых задач, нужно закончить то, что уже было начато. Беседы, которые он, Молотов, имел в Берлине, без сомнения, были очень полезны. И он считал бы уместным, чтобы поднятые вопросы в дальнейшем обсуждались через дипломатические каналы послами обеих сторон".

Молотов, как видим, оставлял за нашей страной право и обсуждать, и, возможно, участвовать в осуществлении глобальных агрессивных замыслов, предусмотренных секретным протоколом.

Любопытный эпизод, подтверждающий это мнение, рассказал Бережков.

— После заключительной встречи Гитлер шел с Молотовым по анфиладам имперской канцелярии к выходу Я следовал вплотную за ними, чтобы переводить беседу, носившую общий характер. Остальная свита оставалась на почтительном расстоянии. Перед тем как попрощаться с советским гостем, Гитлер сказал:

— Я считаю Сталина выдающейся исторической личностью. Да и сам рассчитываю войти в историю. Поэтому естественно, чтобы два таких политических деятеля, как мы, лично встретились. Я прошу вас, господин Молотов, передать господину Сталину мои приветы и мое предложение о такой встрече в недалеком будущем.

Молотов поблагодарил и пообещал передать это Сталину.

Представляется, что предложение о встрече, рассчитанное, как теперь ясно, на дезориентацию советского руководства, также сыграло роль в просчетах Сталина.

Дух дальнейшего сотрудничества с Берлином проявился и в сделанном Молотовым на сессии Верховного Совета заявлении:

"Мы всегда были того мнения, что сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и миру, а Англия и Франция стоят за продолжение войны".
А вот что сказал А. И. Микоян по поводу поездки Молотова в Берлин:

— Нам было ясно, что война неизбежна, но Сталин не верил в это. Неизвестно, какой вывод сделал для себя Молотов из бесед с Гитлером, но, зная, что Сталин не верил в скорое нападение, он и не пытался переубеждать его. Так получилось, что после поездки Молотова в Берлин не только не было сделано выводов о необходимости готовить страну к скорому неизбежному столкновению с гитлеровской Германией, но, наоборот, был сделан вывод о возможности дальнейшего развития советско-германского сотрудничества. Поэтому нападение Гитлера на СССР представляло собой удар огромной силы по всей концепции Сталина Было потеряно драгоценное время между поездкой Молотова в Берлин в ноябре 1940 года и июнем 1941 года.

А теперь я вас познакомлю с тем, чего не знал Молотов в те дни, когда вел беседы с Гитлером.

В день прибытия советской делегации, 12 ноября 1940 года, Гитлер отдал распоряжение:

"Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начинаются. Независимо от того, какой будет исход этих переговоров, следует продолжать все уже предусмотренные ранее приготовления для Востока. Дальнейшие указания на этот счет последуют, как только мною будут утверждены основные положения операционного плана".
Так что все разговоры Гитлера с Молотовым, проекты договоров, секретных и открытых, предложения о разделе сфер влияния — все это было фикцией, направленной на усыпление бдительности советского руководства и особенно Сталина И надо признать, этот обман, в комплексе с другими мерами дезинформации, полностью достиг цели, намеченной Гитлером.

С доверием Сталина к Гитлеру во многом был связан и его просчет в определении возможных сроков нападения нацистской Германии на СССР Сталин считал, что такой умелый политический игрок, как Гитлер, не начнет войны против Советского Союза, пока не решит проблемы Англии, либо оккупировав ее, либо добившись перехода ее правящей элиты на свою сторону. Иначе война Германии на два фронта в конечном счете неизбежна И чтобы избежать ее, считал Сталин, Гитлер и послал в мае 1941 года своего заместителя Рудольфа Гесса вести переговоры в Лондоне Переговоры неизбежно будут длительными, а следовательно, нападение на СССР пока не произойдет. К тому же половина лета почти прошла, а конец июня, как показывает исторический опыт (например, поход Наполеона), не очень-то подходящее время для начала вторжения в Россию. Отсюда следует — война начнется не ранее весны 1942 г , если не удастся сохранить мирные отношения с Германией.

Вот еще повод для размышлений о роли личностей в истории, причем личностей, как говорится, по обе стороны баррикады И действуют они, прекрасно сознавая свое положение не случайно Гитлер прямо назвал Сталина и себя выдающимися историческими личностями.

[Waralbum.Ru]

6 СЕНТЯБРЯ 2010

Фото: 264-я истребительная эскадрилья была первой в составе RAF, освоившей истребители «Дифайент». В первом самолете сидит лейтенант Эрик Баруэлл (Eric Barwell), в чьем послужном списке бои над Дюнкерком, «Битва за Британию», миссии в качестве ночного истребителя и девять побед.

«Дифайент» (англ. «дерзкий», «непокорный») был двухместным истребителем необычной конструкции: он вооружался четырьмя пулеметами «Браунинг» калибра .303 (7,7 мм), установленными во вращающейся башне позади пилота. Планировалось, что такие самолеты будут прикрывать одноместные истребители, защищая последних от атак сзади. Поначалу так и было — заходящие в хвост англичанам «Мессершмитты» попадали под огонь счетверенных пулеметных установок «Дифайенты» и быстро сбивались. Но затем немцы стали атаковать «Дифайенты» в лоб или снизу из «мертвой зоны», потери стали расти и «Дифайенты» перевели в ночные перехватчики, где они оказались более эффективными.

Фото добавлено пользователем, но описание заменено редактором проекта.

Категория: Лучшее, Битва за Британию, Британские авиаторы, Другие самолеты Великобритании
Информация о фото
Время съемки: 1940

[Waralbum.Ru]

5 СЕНТЯБРЯ 2010

Фото: Британские летчики из состава экипажей истребителей «Дифайент» из 264-й эскадрильи играют в шашки на аэродроме в перерыве между боевыми вылетами во время Битвы за Британию.

Категория: Лучшее, Битва за Британию, Жизнь британских войск
Информация о фото
Время съемки: 1940
Оригинал

[Waralbum.Ru]

16 АВГУСТА 2010

Фото: Лондонские пожарные тушат огонь во время Битвы за Британию. Около 500 пожарных и служащих из Лондонской вспомогательной пожарной службы (London Auxiliary Fire Fighting Services)
включая большое количество женщин, боролись с огнем на территории приписанной к Гринвичской пожарной станции после налетов люфтваффе.

Категория: Битва за Британию
Информация о фото
Время съемки: июль 1939

[Waralbum.Ru]

10 АВГУСТА 2010

Фото: Британские дети ждут отмены воздушной тревоги.

Источник информации о фото:
1. www.topfoto.co.uk

Благодарим пользователя Seth03 за ценные дополнения к описанию фотографии.

Категория: Лучшее, Битва за Британию, Дети и война, Жизнь в Великобритании
Информация о фото
Место съемки: графство Кент, Великобритания
Время съемки: 1940
Автор: Джон Тофэм (John Topham) (1)