*305. Вторая мировая война-3

[World-history.ru]

http://www.world-history.ru/events_about/2074.html
В первой половине XX столетия человечество пережило две большие войны: первая в основном развернулась в Европе, хотя потом ее удостоили звания мировой, а вторая была действительно мировой. И в обеих войнах Германия и ее союзники сражались против той же примерно коалиции держав. Обе войны были кровавыми, длительными, и во многих отношениях между ними больше сходства, чем различий.

Относительно того, когда началась первая мировая война, сомнений нет. Еще в начале июля 1914 г. великие европейские державы жили в мире, который длился с 1871 г., а месяц спустя все, кроме Италии, уже воевали. В ходе войны менялись участники, в нес вступили Италия и Соединенные Штаты, вышла из войны Россия. Но для всех было несомненно, что война в широких масштабах началась в августе 1914 г. и почти с тем же размахом продолжалась до ноября 1918 года.

А когда началась вторая мировая война? В силу сложившихся обстоятельств Европа для многих историков — центр мира, и они считают началом войны сентябрь 1939 г., когда Германия напала на Польшу. Но такой ответ не удовлетворит эфиопов или китайцев, для которых война началась раньше. Ответ не удовлетворит и русских и американцев, для которых война началась позже. Во всяком случае война в Европе фактически закончилась в июне 1940 г., когда Германия уже господствовала на всем Европейском континенте к западу от России. Если считать началом войны формальное ее объявление, то вторая мировая началась в апреле 1932 г., когда Мао Цзэдун и Чжу Дэ объявили войну Японии от имени совета провинции Цзянси. (Любопытный исторический факт: Китайская Республика объявила войну Японии лишь после Пёрл-Харбора.) Если же исчисление вести с того времени, когда война уже велась на всех континентах, кроме двух американских, тогда началом ее следует считать 1942 или даже 1944 год.

Мелкие войны постепенно слились в большую войну. Не полностью слились, но настолько, что уже вряд ли возможно стало писать о войне в Европе и Средиземноморье, не упоминая про Дальний Восток, или писать о Дальнем Востоке, не упоминая о Европе и Средиземноморье.

В довоенные годы Англия могла бы, с одной стороны, занять более твердую позицию в отношениях с Германией, если бы не беспокойство насчет Дальнего Востока, и, с другой — пойти на соглашение с Японией на Дальнем Востоке, если бы не нужда в американской помощи — экономической, а затем военной, чтобы сохранить статус великой европейской державы. В 1940 г. захват Франции и Голландии Гитлером заставил японцев повернуть на юг, а в 1941 г. действия японцев в Пёрл-Харборе побудили Гитлера объявить войну Соединенным Штатам. Соответственно американская кампания на Тихом океане в большей мере, чем средиземноморская, задержала высадку союзников на севере Франции.

В период войны соответствующие союзники никогда полностью не объединялись. Хотя Муссолини претенциозно именовал союз с Германией и Японией осью, вокруг которой вращаются европейские дела, он фактически осуществлял самостоятельную кампанию в Средиземноморье, пока не попал в беду; тогда Гитлер вмешался, чтобы выручить своего союзника — диктатора, а не следуя собственной стратегии. Германия и Япония не взаимодействовали вообще. Одна океанская подводная лодка из Японии добралась до Бордо с боеприпасами для Германии — в этом заключалось все их сотрудничество. Участники пакта (Германия, Италия и Япония) даже не придумали для себя общего названия. Противники звали их агрессорами, милитаристами, фашистами — характеристики не отличались меткостью.

С другой стороны, союз между США и Англией никогда не был официально оформлен, хотя между ними сложилось тесное взаимодействие — экономическое и военное. А союз между Советской Россией и Англией носил в сущности лишь формальный характер. На деле Англия осуществляла независимую кампанию против Италии при некоторой поддержке Соединенных Штатов, а США — независимую кампанию против Германии. Эти союзники также не нашли для себя общего названия — просто страны, подписавшие Декларацию Объединенных Наций. Англия и США называли себя демократическими или, проще, англосаксонскими державами. А Советская Россия предпочитала название "миролюбивые народы". Иногда союз трех великих держав (Англии, Советской России, США) называли "Великий альянс", чаще просто — "Большая тройка".

Будущие противники в первой мировой войне заранее предвидели, что решающая битва произойдет на равнинах Фландрии и севере Франции. Так и случилось, хотя для принятия такого решения потребовалось четыре года вместо предполагаемых шести недель. Другие кампании — на Восточном фронте, в Италии, на море и в азиатской части Турции — были второстепенными по сравнению с длительной битвой во Франции. Сходными были и методы ведения войны. Хотя в конце войны танки играли определенную роль, ее исход решали главным образом массы пехотинцев, брошенные в бой друг против друга, почти так же, как при Наполеоне или во времена римлян.

Вторую мировую войну также предвидели, но, по мере того как она развертывалась, неоднократно менялись ее характер и решающий участок боевых действий. Один шведский историк назвал ее "одной из самых гигантских импровизаций в истории, далеко превысившей обычные масштабы". Лишь Британский штаб ВВС планировал заранее свою стратегию, но это обернулось неудачей: королевские воздушные силы оказались неспособными ее осуществить. В остальном все кампании планировались, когда война уже шла. Кто мог предсказать, что решающие бои второй мировой войны будут вестись под Сталинградом, у острова Мидуэй, под Эль-Аламейном и Каном? В равной мере не предвидели, какое оружие сыграет решающую роль. Авианосцы оттеснили на второй план линейные корабли. Массовые бомбежки, от которых ожидали чудес, внесли только второстепенный вклад в победу. А десантные средства и джипы, о которых никто не думал как о военном снаряжении, имели гораздо большее значение. Конечно, танки сыграли свою роль, но немногие предвидели, что с появлением противотанковых орудий пехота будет первой идти в атаку, танки — следовать за ней, а не наоборот. Война завершилась взрывом двух атомных бомб. Вряд ли кто-нибудь полагал до войны, что расщепление атомного ядра получит когда-либо практическое применение.

Природу первой мировой войны определить легко. Это был конфликт между двумя союзами, или блоками, государств — Антанты (Франция, Англия, Россия), с одной стороны, и центральных держав (Австро-Венгрия, Германия)— с другой. Война велась между странами с однотипным социальным строем. Все эти страны были капиталистическими, профсоюзы в них играли второстепенную роль. У всех имелись конституции, хотя Российская конституция была скорее фикцией. И, несмотря на попытки выявить глубокие моральные причины войны — против варварства немцев, за немецкую "культуру", за или против самоопределения наций, — воевали, чтобы взять верх, целью было изменение соотношения сил, а не мировое господство. Если бы победила Германия, последовали бы некоторые территориальные изменения в се пользу и она стала бы сильнее, чем прежде. Сложилось так, что были произведены территориальные изменения не в ее пользу, хотя по существу она не была ослаблена. Расчленение империи Габсбургов и Оттоманской, большевистская революция в России, создание Лиги Наций — все это следствия войны, а не предшествовавшие или сопутствовавшие ей причины.

Историки до сих пор спорят о причинах первой мировой войны и ясных ответов не находят. Кто ее планировал? Была ли она вообще запланирована? Или, как сказал Ллойд Джордж, европейские страны "впутались в войну"? Что касается второй мировой войны, то приводит в замешательство множество ее причин. В период между двумя войнами наиболее очевидными были разногласия между победителями и побежденными или, конкретно, между Францией и Германией, при этом Англия и (до последнего мирного года) Италия неохотно следовали за Францией. Почти все немцы полагали, что в 1919 г. с их страной поступили несправедливо. И ожидали, что, когда Германия примет "Четырнадцать пунктов" и станет демократической республикой, о войне позабудут и произойдет взаимное признание прав. Ей пришлось платить репарации; ее принудительно разоружили; часть территории она потеряла, в других частях находились войска союзников. Почти вся Германия стремилась избавиться от Версальского договора, и немногие видели разницу между аннулированием этого договора и восстановлением той господствующей роли, какую Германия играла в Европе до своего поражения.

Обиду испытывала не одна Германия. Венгрия тоже была недовольна мирным урегулированием, хотя ее недовольство мало что значило. Италия, будучи вроде бы в числе победителей, вышла из войны почти с пустыми руками — так ей по крайней мере казалось; итальянский диктатор Муссолини, бывший социалист, называл ее пролетарской страной. На Дальнем Востоке Япония, тоже числившаяся среди победителей, взирала все более неодобрительно на превосходство Британской империи и США. И, по правде говоря, Советская Россия, присоединившись в конце концов к тем, кто отстаивал статус-кво, была все же недовольна территориальными потерями, понесенными ею в конце первой мировой войны. Но главной движущей силой среди недовольных была Германия, и Адольф Гитлер стал ее выразителем, с тех пор как вышел на политическую арену.

Все эти обиды и претензии не были опасны в 20-е годы, в короткий период восстановления довоенного экономического порядка, при более или менее неограниченной внешней торговле, устойчивой валюте, частных предприятиях, в деятельность которых государство почти не вторгалось. Но это восстановление было разрушено широкомасштабным экономическим кризисом, разразившимся в 1929 г. Начался катастрофический спад внешней торговли, массовая безработица — свыше 2 млн. безработных в Англии, 6 млн. — в Германии и 15 млн. — в США. Резкий валютный кризис в 1931 г.— с отменой золотого стандарта — пошатнул священный фунт стерлингов. Перед лицом этой бури страны сосредоточили свою деятельность в пределах собственных национальных систем; и тем интенсивнее это происходило, чем более индустриально развитой являлась страна. В 1931 г. германская марка перестала быть свободно конвертируемой валютой, и страна перешла к бартерной внешней торговле. В 1932 г. Великобритания, традиционно придерживавшаяся принципа свободной торговли, установила защитные тарифы и вскоре распространила их на свои колонии. В 1933 г. только что избранный президент Рузвельт осуществил девальвацию доллара и независимо от других стран стал проводить политику оздоровления экономики.

Экономическая борьба началась в значительной степени неожиданно. Сначала это была борьба всех против всех, потом ее характер изменился и разделение мира усилилось. Советская Россия всегда была закрытой экономической системой, хотя это не уберегло ее от последствий мирового кризиса. Некоторые другие великие державы, прежде всего США, а также Британская и Французская империи, могли на худой конец обойтись внутренними ресурсами. Проиграли Германия, Япония и другие крупные индустриальные державы: они не могли себя самостоятельно обеспечить, им требовалось привозное сырье, но кризис лишил их возможности получать его нормальным путем через внешнюю торговлю. Те, кто руководил в этих странах экономикой, несомненно, ощущали (даже в несколько обостренной форме), что их страны задыхаются и необходимо создать собственные экономические империи. Японцы избрали простейший путь и ввели свои войска сначала в Маньчжурию, а затем в прибрежные районы Китая. Но у Германии, еще связанной в начале 30-х годов Версальским договором, не было столь простого выхода. Ей пришлось вести борьбу экономическими средствами; это усилило ее изоляцию, автаркию, навязанную волею обстоятельств.

Сначала руководители Германии неохотно вели экономическую борьбу, затем в январе 1933 г. к власти пришел Гитлер. Он воспринял автаркию как благо. Впоследствии велись споры о том, что породило Гитлера и руководимое им движение национал-социализма. Версаль? Кризис? И то и другое. Экономическое неблагополучие страны привело Гитлера к власти, но его борьба против Версальского договора уже создала ему определенную репутацию. По его мнению, кризис в Германии был вызван поражением, и те средства, которые помогут преодолеть кризис, приведут Германию и к политической победе. Автаркия укрепит Германию для политических побед, а те в свою очередь будут способствовать дальнейшему развитию автаркии.

Здесь вплоть до второй мировой войны заключено было скрытое противоречие. США и (менее искренне) Англия сожалели о необходимости вести экономическую борьбу, считали ее делом временным. Для японцев и немцев экономическая борьба являлась постоянным фактором и единственным способом стать великими державами. Это привело к парадоксальным последствиям. Обычно более сильная держава агрессивнее, беспокойнее, поскольку убеждена, что в состоянии захватить больше, чем имеет. Утверждают, что такой была ситуация перед второй мировой войной, что нарушилось равновесие сил: Германия затмевала Европу, а Япония — Дальний Восток. Это верно лишь в отношении ближайших соседей — европейских стран, прилегающих к Германии, или Китая на Дальнем Востоке. И неверно, если учитывать великие державы.

И Гитлер, и японские правители вполне это понимали. Они отнюдь не замышляли мировой войны, что им зачастую приписывалось, поскольку были убеждены, что мировая война их погубит. Но это их не заставило перейти на мирные позиции. И Гитлер, и японцы надеялись получить ряд небольших выгод без войны, без серьезной борьбы. Они правильно рассчитывали на нежелание мировых держав вести войну и еще меньше надеялись на собственную изворотливость. Они хотели незаметно или хотя бы беспрепятственно укрепиться, пока не смогут выступить в качестве мировых держав, слишком сильных, чтобы с ними бороться. Это им почти удалось. Гитлер обеспечил свое господство в Европе, когда на рассвете 14 мая 1940 г. германские танки перешли через Маас у Седана; Япония утвердила себя на Дальнем Востоке за пару часов 7 декабря 1941 г., нанеся удар по Пёрл-Харбору. Потери немцев во время французской кампании 1940 г. были ненамного больше, чем потери британской армии на Сомме в 1916 г.; японцы потеряли в Пёрл-Харборе 29 самолетов. Никогда еще решающие победы не доставались так дешево. Что могло произойти при условии закрепления этих побед? Иногда Гитлер говорил, что Германия завоюет мир, но при этом добавлял, что это произойдет лишь через 100 лет после его смерти. А японцы могли бы удовлетвориться господством на Дальнем Востоке. Но Германию и Японию остановили еще до того, как они стали вполне мировыми державами, поэтому вопрос об их дальнейших намерениях никогда не ставился, не говоря уже об ответе на него.

Оглядываясь назад, видишь, что это противоречие — между теми государствами, которых более или менее удовлетворяло устройство мира, и теми, кто желал его изменить, — стало главной причиной второй мировой войны. Но противоречие политических идей и принципов привлекало тогда большее внимание. Отчасти это было наследием первой мировой войны. В конце войны союзники и их могущественный сторонник, США, убеждены были, что боролись за идеалы — демократию, самоопределение народов, Лигу Наций. В будущем коллективная безопасность должна была предотвратить новую войну. Доктрина эта никогда эффективно не действовала. Японцы в 1931 г., невзирая на протесты Лиги Наций, оккупировали Маньчжурию (преступление их было менее ужасным, чем это изображали впоследствии). Муссолини в 1935 г., игнорируя Лигу Наций, затеял войну с Эфиопией. Гитлер отверг всю систему международных отношений, когда в 1935 г. отказался от Версальского мира и в 1936 г.—от договора, заключенного в Локарно. Единственными великими державами, постоянно сохранявшими верность Лиге Наций, были Англия и Франция, позже в нее вступила Россия, а США, несмотря на свою политику изоляционизма, осудили нарушение международных обязательств. Здесь было моральное расхождение между теми, кто уважал международные обязательства, и теми, кто их нарушал. Не случайно оно совпало с тем расхождением, которое наблюдалось между государствами, удовлетворенными и не удовлетворенными итогами первой мировой войны.

Лига Наций была учреждением, привлекавшим внимание главным образом дипломатов и энтузиастов борьбы за коллективную безопасность. Но большевистская революция расколола европейскую цивилизацию, разделила Европу глубже, чем Реформация в XVI в. или Французская революция в XVIII в. Советская Россия, принявшая марксистскую доктрину, устремленная к мировой революции, казалось, так или иначе угрожала миру капитализма. Этот мир отвечал бойкотированием Советской России и с помощью военной интервенции стремился ее сокрушить. В 20-е годы многие, особенно сами коммунисты, ожидали, что военная интервенция возобновится и во время следующей войны капиталистические государства набросятся на "государство рабочих".

Но эти ожидания не сбылись. Зато углубились взаимные подозрения. Убеждение, что Германия — оплот борьбы с коммунизмом, заставило прежних победителей смотреть на нее с меньшим недоверием, делать ей больше уступок. Россия, в прошлом великая держава, европейская и азиатская одновременно, перестала теперь ею быть и в дипломатических расчетах всерьез не принималась! Советско-французский договор 1935 г., например, на бумаге был столь же прочен, как и прежний франко-российский альянс. Но когда в 1939 г. французы вместе с англичанами хотели заключить союз с Советской Россией, они вели переговоры так, словно договора 1935 г. никогда не было, словно его хотели забыть и предпочли бы, чтобы его вообще не существовало. Еще одним примером являются сами переговоры 1939 г. В дальнейшем стало ясно, что ни одна из трех договаривающихся сторон не рассчитывала на успех и даже не стремилась к нему.

В 30-е годы антибольшевизм отчасти уменьшился из-за нового раскола европейской цивилизации — между фашизмом и буржуазной демократией. Когда Муссолини установил фашистский режим в Италии, кроме левых социалистов не многие ощутили тревогу: считалось, что он спас Италию от большевизма. Муссолини выступал как респектабельный государственный деятель, британские и французские государственные лидеры торжественно давали ему советы, и еще в апреле 1935 г. он выступал поборником коллективной безопасности и святости договоров.

Национал-социализм, немецкий вариант фашизма, был угрозой совсем иного масштаба. Политики в других странах отлично понимали, что происходит в Германии и к чему стремится национал-социализм. Мировая пресса и дипломаты в полный голос заговорили о нацистском варварстве: были уничтожены политические партии и профсоюзы; перестала существовать свобода слова; евреи были изгнаны из политической жизни, лишь наиболее удачливые смогли эмигрировать; были отвергнуты принципы европейской цивилизации. Начиная с Гитлера, вся нацистская верхушка — сплошь "головорезы", сообщал британский посол.

Какие же уроки политики демократических стран извлекли из ситуации в Германии? Протесты лишь ужесточали поведение нацистов. Международный бойкот немецких товаров даже в случае его эффективности, что было маловероятно, увеличил бы экономические трудности Германии, а ведь все считали, что именно в результате этих трудностей Гитлер и нацисты пришли к власти. В отчаянии французские политики отказались от решения проблемы. Они выражали протесты в связи с каждым вызывающим шагом Германии и не делали ничего. Британские политики решили, что, если компенсировать недовольство Германии и восстановить ее экономическое положение, поведение нацистов не будет столь варварским. Англичане приняли германскую систему двусторонней торговли и старались сделать автаркию терпимой. Невилл Чемберлен, который стал британским премьер-министром в 1937 г., старался умиротворить Германию, активно идя навстречу ее политическим притязаниям. Некоторые, в их числе, вероятно, и сам Чемберлен, полагали, что умиротворение приведет к успеху. Другие принимали этот метод как временный, пока будет закончено перевооружение Великобритании.

Советская Россия и Соединенные Штаты, две мировые державы, стояли пока в стороне. Советские руководители не раз предлагали оказать коллективный отпор агрессору, но их призывы услышаны не были. Западные политики полагали, что Россия стремится к созданию беспорядков в Европе, а советские политики подозревали, что западные державы хотят вовлечь Россию в войну, чтобы самим остаться в стороне. Все эти подозрения не были лишены оснований. Кроме того, западные политики, да, возможно, и советские тоже, были не в состоянии правильно оценить боеспособность Вооруженных Сил Советской России, особенно после того, как сталинская большая чистка 1937 г. фактически уничтожила все советское высшее командование. Боеспособность американских вооруженных сил подобных сомнений не вызывала: их фактически не существовало, если не считать военно-морской флот. И отсутствовало желание исправить это положение. В итоге первой мировой войны, обоснованно или нет, американцы придерживались политики изоляционизма. Возможно, президент Рузвельт хотел отойти от этого курса с целью противостоять скорее Японии, чем Германии; он даже пытался проявить инициативу в 1937 г., когда призывал подвергать бойкоту любого агрессора. Но общественное мнение было не на его стороне, и Рузвельт перешел к осторожному изоляционизму, пока не разразилась война в Европе.

При таких обстоятельствах западные державы отказались от антифашистского крестового похода, предпринять который, казалось, побуждала их начавшаяся в 1936 г. гражданская война в Испании. Британское и французское правительства смирились с тем, что два фашистских государства, Италия и Германия, оказывали испанским мятежникам помощь, и в конце концов даже приветствовали их победу как единственный способ закончить гражданскую войну. Конечно, добровольцы из Великобритании и Франции, как и из многих других стран, сражались на стороне республиканцев—для них в 1936 г. началась вторая мировая война. Однако они были в меньшинстве. Осенью 1944 г., вскоре после освобождения Франции, генерал де Голль посетил Тулузу, инспектируя партизанские силы района. Остановившись возле оборванного человека, он спросил: "Когда ты вступил в Сопротивление, друг?" Партизан ответил: "Задолго до вас, мой генерал" (он сражался в Испании во время гражданской войны). И тут смутился генерал де Голль.

Генерал и партизан понимали войну по-разному: де Голль — как борьбу за национальное освобождение, партизан — как борьбу против фашизма. И они были правы: обе цели сплелись воедино, зачастую даже в сознании одного человека. По форме вторая мировая война, как и первая, была войной между суверенными государствами. Для многих обыкновенный патриотизм был единственным мотивом, для еще большего числа людей — главным мотивом. Патриотизм проявлялся даже там, где его не ожидали. До войны русские энергичнее всех призывали к объединенным действиям против фашизма. Но когда захватчики вторглись в Россию, война стала Великой Отечественной, или, иначе говоря, великой войной за Родину; из исторических деятелей главной фигурой стал не Ленин, а Суворов. С момента нападения на Россию коммунисты всюду стали решительными, искренними участниками Сопротивления. Но и они боролись теперь за национальное освобождение — и во французском Сопротивлении, и в Италии, и (более открыто) в Югославии под командованием Тито.

Тем не менее война, несомненно, была также борьбой убеждений. Немцы сознательно боролись за национал-социализм. Их победы не только приводили к изменению границ в пользу Германии, но и несли с собой утверждение принципов и практики национал-социализма: расового превосходства немцев, деградации всех остальных народов и физического истребления некоторых из них. Противники Германии боролись (в меньшей мере это осознавая) за уничтожение всего того, что отстаивал национал-социализм. Начав с цели национального освобождения, они с неизбежностью пришли к идее восстановления демократии, хотя в России и на Западе совершенно различно толковалось это понятие. Война продолжалась, и антигерманская коалиция стала выступать за гуманизм. Пока шла война, оставался неизвестным весь список преступлений фашистов. Лишь потом стало ясно, что газовые камеры Освенцима (Аушвица)—столь же подлинный символ национал-социалистской цивилизации, как готические соборы — символ средних веков. Но и то, что было известно, исключило любой другой исход войны, кроме безоговорочной капитуляции, и сделало вторую мировую войну справедливой войной, что бывает чрезвычайно редко.

Союзники Германии в эту схему не вписывались. Фашизм возник в Италии, но там его преступления больших масштабов не достигли, как и участие Италии в войне. К тому же фашизм там никогда не владел душами людей. Лишь правительство усташей в Хорватии творило почти такие же преступления, как Германия. А японцы вообще не были фашистами. У них были старые националистические взгляды, старая, но реально действующая конституция. Они совершали преступления не из принципа, а от пренебрежения к человеческой жизни. Тем не менее им была навязана та же схема, они тоже стали фашистами и врагами демократии.

Уже говорилось о том, что первая мировая война имела широкомасштабный характер: в ней участвовали миллионы людей. Но фронт был еще отдален от мест обитания: гражданское население меняло не столько образ жизни, сколько род занятий; еще сохранялась возможность обсудить, зачем ведется война и следует ли ее продолжать; часто наблюдались проявления недовольства граждан. Во вторую мировую войну вовлеченными оказались все. Беспорядочные бомбежки привели к тому, что различие между фронтом и тылом почти исчезло. В Англии, например, до 1942 г. вероятность того, что солдат в армии получит телеграмму о гибели жены от бомбы, превышала вероятность того, что жена получит телеграмму о гибели мужа в бою. Лица, отказавшиеся воевать и служившие в противовоздушной обороне, подвергались большей опасности, чем если бы находились в вооруженных силах. Перед войной британское правительство предвидело, что бомбежки нарушат общественный порядок, и зачислило на службу офицера полиции, который служил прежде в Индии: у него был опыт управления толпой, охваченной паникой. Но его услуги не потребовались. Стойкость людских масс — англичан во время сильной бомбежки, ленинградцев, переживших блокаду, немцев в последние месяцы перед окончательным их поражением, японцев даже после взрыва двух атомных бомб — сомнений никогда не вызывала.

Справедливо название "Народная война". Такая война возникает не под воздействием общественных настроений, как это было до некоторой степени с первой мировой войной. В 1914 г. возбужденное общественное мнение подтолкнуло правительства к войне, и демагогический шовинизм сильно потом влиял на военную стратегию. До и во время второй мировой войны политики — вели, народы — следовали. Британское правительство единственное вовлечено было в войну под воздействием общественного мнения, но даже это мнение прозвучало в палате общин, а не в уличных толпах. Гитлер, возможно, рассчитывал, что победы усилят его власть над немецким народом. Но он сам определял, где и когда будут одержаны победы. Перед нападением немцев на Советскую Россию, например, не проводилась общественная кампания по разжиганию антибольшевизма. Нападение явилось для немецкого народа неожиданностью, этому предшествовало мертвое молчание. До того момента, когда Америка действительно вступила в войну, президент США Рузвельт был уверен, что опережает общественное мнение. Он мог ошибаться, но его взгляды определяли курс американской политики.

Во вторую мировую войну политики значили гораздо больше, чем в первую. Кто помнит имена премьеров до Клемансо или немецких канцлеров после Бетмана-Гольвега (а ведь Бетман оказывал лишь второстепенное влияние на события)? В декабре 1916 г. Ллойд Джордж явно стал чем-то вроде военного диктатора, но даже для него, как он сам утверждал, характернее всего было то, что действовать по своему усмотрению удавалось редко. Популярными героями были генералы Китченер, Гинденбург, Жоффр — полубоги, которые вели войну или в порыве вдохновения, или без него.

Во вторую мировую войну генералы были исполнителями и для публики значили не больше, чем обычные государственные служащие. Из Роммеля создали романтическую фигуру не столько немцы, сколько англичане. Монтгомери сам создал о себе легенду, но дважды лишь потому не был снят, что смиренно приносил извинения. В сущности лишь политические лидеры принимались в расчет. Когда немецкие генералы (или некоторые из них) сделали попытку свергнуть Гитлера, они увидели, что сторонников у них нет. Черчилль сместил таких внушительных лиц, как Уэйвелл и Окинлек. Сталин снимал своих генералов десятками, и сам Жуков перед ним трепетал. Вряд ли будет преувеличением сказать, что четыре человека — Гитлер, Черчилль, Рузвельт и Сталин — лично принимали все важные военные решения, да и Муссолини слабо пытался им подражать. Лишь японцами по-прежнему руководил более или менее анонимный комитет.

У всех главных лидеров в прошлом имелся опыт ведения войны. Гитлер и Муссолини были на фронте солдатами, Черчилль и Рузвельт занимали посты в период первой мировой войны, а Черчилль еще и воевал на передовой; Сталин во время гражданской войны в России был в высшем командовании. Они не хуже, а может быть, даже лучше своих советников знали, что такое война. Конечно, они слушали советников. Гитлер, правда, слушал нетерпеливо. И конечно, они взвешивали реальные возможности, даже если не всегда с ними считались. Все равно, они решали, где и как осуществлять кампанию. Они определяли экономическую и внешнюю политику своих стран, за исключением мелких вопросов. Черчилля порой обуревали романтические порывы. Гитлер потерпел поражение (в войне всегда кто-то проигрывает), и поэтому его изображали психопатом. Если смотреть непредвзято, видишь, что политики второй мировой войны действовали разумно, стремясь добиться победы. По количеству массовых убийств, по жестокости вторая мировая война превзошла остальные, но не была беспорядочной неразберихой, как первая.

По своим индивидуальным качествам четыре лидера резко отличались друг от друга.

Гитлер был самым решительным ниспровергателем по взглядам и методам. Он пренебрегал сложившимися мнениями, готов был (на благо или во зло) перевернуть мир вверх ногами. Он был также самым неразборчивым в средствах.

Черчилль — наиболее старомодный, гуманный, в нем кипели благородные чувства. Его облик навевает воспоминания об исчезнувшей Британской империи.

Сталин, безусловно, самый целеустремленный: желал одного — сохранить Советский Союз и свою диктаторскую власть над ним.

Наиболее загадочный из них — Рузвельт. Практичная изобретательность и высокие принципы, повседневные расчеты и отдаленные цели с немыслимой сложностью переплетались в нем. Из четырех лидеров он был самым удачливым, но невозможно сказать, достигалось ли даже это преднамеренными усилиями. Все четверо, несмотря на многие различия, имели нечто общее, отличавшее их от всех остальных: каждый пользовался в своей стране исключительной властью.

По-разному пришли они к власти и по-разному пользовались ею. Рузвельт — избранный президент, единственный глава исполнительной власти. Будучи главнокомандующим, он редко вмешивался в руководство войной, лишь когда принимались крупные решения. Черчилль был конституционным премьер-министром, теоретически делил власть с правительством военного времени, подчинялся парламенту. В качестве министра обороны руководил начальниками штабов и возможности действовать по-своему добивался не приказом, а путем обсуждения. Он выразил это своеобразно: "Согласие с моим мнением — вот все, чего я хотел добиться в итоге здравого обсуждения". Сталин и Гитлер — диктаторы, якобы руководившие партиями, коммунистической и национал-социалистской. Сталин, будучи главой правительства и Верховным главнокомандующим, повседневно руководил всеми военными действиями, как любой обычный главнокомандующий. Гитлер был вначале теоретическим руководителем вооруженных сил и постепенно стал главнокомандующим, особенно на Восточном фронте. Но так или иначе, эти четверо играли решающую роль в политике и стратегии второй мировой войны.

У великих людей свои заботы. Затевались неудачные заговоры против Гитлера; Черчилля часто критиковали в палате общин; Рузвельт, пока шла война, дважды пережил президентские выборы; даже Сталину, возможно, причиняло иногда беспокойство Политбюро. Но никогда никто из них не подвергался серьезной опасности. Эти четверо сами распоряжались верноподданными массами. Народная война имела своим следствием диктатуру.

Четыре могущественных человека олицетворяли, каждый по-своему, волю нации — странный итог эпохи национального самосознания и демократии, у истоков которой стоял Руссо.

Источники:
1. Тейлор А. Дж. П., Якобсен Г.-А. Вторая мировая война: Два взгляда; М.: Мысль, 1995 (militera.lib.ru)

[World-history.ru]

http://www.world-history.ru/events_about/2075.html

Если вообще возможно установить точное время, то поворот к войне наметился в 1936 г. Органы коллективной безопасности были уничтожены. Германия избавилась от всех ограничений, навязанных Версальским договором, и отказалась от тех, которые добровольно приняла на основе договора, заключенного в Локарно. Не сумев защитить от Муссолини Эфиопию, Лига Наций утратила свое значение. Единственным международным соглашением, которое еще что-то значило, был союз между Англией и Францией. Он действовал неофициально с конца первой мировой войны и оформился более определенно в то время, когда Англия предоставила Франции гарантии во время суматохи, вызванной отказом Гитлера в 1936 г. от Локарнского договора. Гарантии предполагались временные, до нового соглашения с Гитлером. Но соглашение заключено не было, и гарантии стали постоянными. Это были гарантии в принципе; Англия не имела возможности их выполнять. Хотя она теперь увеличивала расходы на вооружение, большая часть денег уходила на военно-морской флот и ВВС, а на армию — совсем малая. И пока в Англии шло перевооружение, развивался британский изоляционизм, придававший особое значение армии с "ограниченной ответственностью".

Существенное перевооружение началось в Германии, Англии, Франции в 1936 г. У противоборствующих сторон оно носило разный характер. Гитлер, который рассчитывал прибегнуть к угрозам или мелким войнам, все подготовил для фронта, но не принял во внимание обеспечение резервов, как военных, так и экономических. Англичане и французы разрабатывали планы перевооружения; даже в случае их выполнения (а французские планы не были выполнены) потребовались бы годы на их разработку. Ситуация в итоге получилась запутанная. Гитлер лучше был подготовлен к такому конфликту, который продлится лишь несколько недель. Англия и даже Франция, если бы выдержали первый удар, могли бы в ходе долгой войны укрепиться. Время было на их стороне, хотя они не сумели этим воспользоваться.

Обе западные державы большее значение придавали своей тогдашней слабости, чем будущей силе. Предвоенные годы в Европе были омрачены тем, что военная мощь Германии постоянно преувеличивалась ее потенциальными противниками. Британская разведка, получая существенную часть информации от немецких генералов, якобы противостоящих Гитлеру, все время оценивала темпы германского перевооружения вдвое выше, чем было на самом деле. В 1938 г., например, британский штаб ВВС докладывал, что германская авиация на переднем крае обороны вдвое превосходит британскую, что в дальнейшем авиационное производство в Германии также вдвое превысит британское. Гражданские власти рассчитывали, что 600 тыс. человек будут убиты за первые два месяца войны. Фактически численность германских самолетов на переднем крае обороны была в 1938 г. лишь на 60% больше, чем в Англии, а резервы — меньше. В 1939 г. британское производство самолетов превзошло германское. Общее число убитых англичан во время воздушных налетов составило 60 тыс. за всю вторую мировую войну. У немцев не было самолетов и стратегии для самостоятельной бомбежки. Их воздушные силы предназначались только для взаимодействия с наземными. Англичане были напуганы призраком, который сами создали. Королевские военно-воздушные силы, единственные среди европейских ВВС, возлагали надежды на оперативное бомбометание, хотя до 1944 г. оснащение и качество самолетов были для этой цели недостаточными. Поэтому англичане, постоянно ощущая угрозу (которой на самом деле не было) со стороны Германии, уповали на возможность (которой также не было) угрожать ей.

В ноябре 1936 г. Германия и Япония подписали Антикоминтерновский пакт — первое соглашение между потенциальными агрессорами. Это был только жест, означавший признание общности целей, но не более. Это не был действенный союз, хотя бы против Советской России. Обе подписавшие пакт стороны никогда не координировали своих действий — ни тогда, ни позднее, и единственным практическим результатом явилось то, что Германия сократила военную помощь, которую до этого оказывала Китаю. Все же пакт казался жестом угрожающим, тем более когда Муссолини, торопясь присоединиться к стороне, как ему представлялось, более сильной, также в следующем году подписал этот пакт. Здесь к тому же не было координации политики. Гитлер продолжал идти своим путем, не спрашивая советов у Муссолини, но смутно надеясь, что Италия доставит Англии и Франции неприятности в Средиземноморье.

Возможно, Антикоминтерновский пакт поощрил японцев к продвижению в Китае. Представляется более вероятным, что заранее это продвижение не планировалось. На Дальнем Востоке с 1933 г. было тревожное затишье: японцы укрепились в Маньчжурии и Северном Китае до Пекина, Чан Кайши старался создать более сильную армию, а китайские коммунисты подталкивали Чана к сопротивлению. 7 июля 1937 г. произошло столкновение между японскими и китайскими войсками на мосту Марко Поло в Пекине. Японцы нанесли ответный удар, больше, кажется, поддавшись порыву младших офицеров, чем руководствуясь указаниями сверху, и взяли Шанхай после семи недель боев. Столица Чан Кайши Нанкин была захвачена в декабре 1937 г. В 1938 г. пали Ханькоу и Кантон, таким образом, под контроль японцев перешло все китайское побережье. Чан Кайши отступил в отдаленный Чунцин, вблизи тибетской границы. Бои затихли. Они стоили жизни примерно 800 тыс. китайцев и 50 тыс. японцев. Около 50 млн. китайцев были изгнаны из домов. И снова тупик. Напрасно старались японцы создать марионеточное китайское правительство. Чан ждал помощи от американцев — большая часть его армии была уничтожена.

В ноябре 1937 г. державы, чьи интересы затрагивали события на Дальнем Востоке, созвали в Брюсселе конференцию, стремясь прекратить войну. Ничего не вышло. Тем не менее настроение изменилось. Британские предприниматели, до этого сочувствовавшие японцам, теперь считали их бандитами, разрушителями китайской торговли. Британское правительство ждало того дня, когда сможет направить флот на Дальний Восток, — отсюда его стремление покончить с европейскими распрями. Американцы по-прежнему твердо сохраняли нейтралитет, но были уже настроены против японцев. Президент Рузвельт надеялся остановить их продвижение, желательно с помощью экономического нажима. Это соответствовало американской стратегии. Хотя армии у США фактически не было, но имелся большой военно-морской флот, для которого главным полем деятельности был Тихий океан.

В это время на Дальнем Востоке обстановка обострилась. Чтобы укрепиться в Маньчжурии, японцы пытались разбить советские войска по ту сторону границы. В июле 1938 и затем в мае 1939 г. они предприняли нападения, но в обоих случаях были разбиты, во второй раз — в Номон-Хане, где понесли тяжелые потери. После начала войны в Европе японцы решили оставить Россию в покое, да и русские, поглощенные европейскими делами, отвечали тем же. В связи с этим для Японии был единственный путь экспансии — на юг, к Тихому океану; возможности для этого могли представиться всякий раз, когда у англичан и особенно у американцев возникнут затруднения где-нибудь еще. Данное направление экспансии сулило нефть, каучук и олово для экономики Японии.

В 1938 г. в Европе кроме экспертов мало кого беспокоил китайско-японский конфликт. Вес взоры были обращены к Гитлеру. Говорили (в то время и часто потом), что у него была определенная программа завоевания мирового господства. Но видимо, он скорее был оппортунистом, извлекавшим пользу там, где такая возможность представлялась. Конечно, его цель была ясна: превратить Германию в мировую державу, а уж средства — по обстоятельствам. Гитлер самонадеянно, слишком самонадеянно, как оказалось, рассчитывал на бездействие западных держав. В 1938 г. он даже получил поддержку Запада — от Невилла Чемберлена, который сменил на посту премьер-министра Болдуина в мае 1937 г.

Чемберлен полагал, что Франция в безопасности за линией Мажино, а Англия — под защитой военно-морского флота, что в случае войны к ним может поступать из США снабжение в неограниченном количестве. Но и Германия была в той же мере защищена от них. С укреплением ее западных границ Англия и Франция ничем не могли помешать росту германского влияния в Восточной Европе. По их мнению, Германия, даже при Гитлере, меньшее зло, чем Советская Россия, а германское господство в Восточной Европе, как бы ни было оно нежелательно, станет прикрытием от коммунизма. Значит, пусть Германия продолжает планомерно действовать. Такое предложение передал Гитлеру близкий единомышленник Чемберлена лорд Галифакс в ноябре 1937 г. Он также сказал Гитлеру, что вопрос о Данциге (Гданьске), Австрии и Чехословакии можно решить в пользу Германии, если не будет беспорядков, чреватых серьезными последствиями.

В течение 1938 г. Гитлер осуществлял свою программу. В марте, после того как австрийское правительство попыталось взять под контроль местных нацистов, он послал свои вооруженные силы в Австрию. Боев не было. Многие австрийцы (в то время большинство) приветствовали свое превращение в германских граждан. Способ оккупации Австрии был характерен для Гитлера: он вступил в крепость, когда стены ее уже рухнули. Тем не менее его вступление явилось в определенном смысле началом второй мировой войны в Европе. Впервые с конца первой мировой войны армия великой державы перешла европейскую границу и силой произвела территориальные изменения.

Для следующего шага Гитлеру не надо было сверяться с расписанием, даже если бы оно у него имелось. Очередной целью стала Чехословакия — демократическое государство, тесно связанное с Францией и не так близко — с Советской Россией, почти окруженное теперь германской территорией и имевшее свыше 3 млн. немецкоязычных граждан. Невилл Чемберлен решил действовать первым и заранее удовлетворить требования Гитлера. Это была политика умиротворения, достигшая своего апогея к лету 1938 г. Все лето Чемберлен и его сподвижники старались добиться согласия правительства Чехословакии уступить требованиям Гитлера и согласия французов покинуть союзника — Чехословакию. Чемберлену это удалось, правда с большим трудом. 29 сентября 1938 г. на конференции в Мюнхене районы Чехословакии с немецкоязычным населением были переданы Германии. Формально было заключено соглашение между четырьмя европейскими великими державами — Францией, Германией, Англией и Италией, а Советскую Россию благополучно отстранили от европейских дел. Соглашение заключили отнюдь не на добровольной основе. Чехословакия и Франция лишь уступили, опасаясь войны, а Чемберлен с трудом убедил английский народ, что не руководствовался теми же мотивами. Гитлер со своей стороны убедился, что с помощью угроз он и дальше сможет добиваться своего.

Чемберлен обещал целую эпоху мира. Но мир продолжался только шесть месяцев. Чемберлен надеялся, что умиротворение достигло цели, Гитлер ждал новой возможности, чтобы заявить о себе. 15 марта 1939 г. случай представился. Чехословакия, возникшая в октябре 1918 г., распалась. Номинально Словакия стала независимым государством, а Богемия, или Чехия, — германским протекторатом. Гитлер посетил Прагу, и опять казалось, что он действует по заранее подготовленному плану, а он, видимо, просто использовал стечение обстоятельств. Но вопрос этот представляет чисто академический интерес, А вот действительное значение имела реакция британского общественного мнения: было заявлено, что Гитлер разоблачен как агрессор и в следующий раз ему будет оказано сопротивление. Следующий раз не заставил себя долго ждать — встал вопрос о Польше, которая почти наверняка не входила в намерения Гитлера. Как написано в книге "Майн кампф", его первой целью была ликвидация французской гегемонии в Европе. Он сначала полагал, что Англия и Италия сохранят нейтралитет или даже поддержат его. Затем, в период чехословацкого кризиса (или после него), мнение Гитлера изменилось. Теперь он считал, что и Англия может оказать противодействие, но не видел в этом серьезной опасности. Так как у англичан не было сильной армии, Гитлер рассчитывал, что они пойдут на уступки, как только Франция потерпит поражение. Будучи уверен в этом, Гитлер к войне против Англии не особенно готовился, небрежно отнесся к укреплению германского военно-морского флота и даже к строительству подводных лодок. Гросс-адмирал Редер ему докладывал, что для войны с Англией нужно 300 подводных лодок, но когда началась эта война, у Германии было всего 23 лодки, пригодные для Атлантики.

Но Польша все же имела для Гитлера важное значение. Под влиянием неприятных воспоминаний о первой мировой войне он решил избежать войны на два фронта с помощью договора о ненападении, заключенного с Польшей в 1934 г. Гитлер думал, что Польша, в страхе перед Советской Россией, охотно станет сателлитом Германии, Венгрия и Румыния — тоже. Однако имелось одно препятствие: в сознании немцев жило недовольство, гораздо более глубокое, чем то, которое было связано с независимой Австрией или немецкоязычным населением Чехословакии. По Версальскому договору населенный немцами Данциг стал вольным городом и так называемый польский коридор отделял Восточную Пруссию от рейха. Гитлер должен был снять это недовольство, чтобы поддержать свой престиж, особенно перед немецкими генералами. Он рассчитывал, что поляки добровольно пойдут на уступки в надежде получить впоследствии Украину. Он весьма заблуждался: руководители Польши, считая свою страну великой державой, желали сохранить независимость и от Советской России, и от Германии и не уступать никому. Когда Польша стала проявлять упорство, Гитлер попытался повлиять на переговоры обычным путем — с помощью неясной угрозы предпринять военные действия.

Это привело в замешательство британское правительство. Зимой 1938/39 г. оно подозревало, что Германия что-то предпримет на западе — против Голландии, Франции или, может быть, даже против Англии.

Британским руководителям пришлось нехотя признать, что Франции необходимо укрепиться. 22 февраля 1939 г. они согласились на проведение англо-французских штабных переговоров, хотя больших целей при этом не ставили. Теперь Польша приобрела большое значение и для Англии. Еще в 1938 г. союзники соглашались с тем, что Польша станет германским сателлитом. Польша нужна была Франции, перед которой стояла задача укрепить свои позиции в целях открытия второго фронта. Поражение Польши серьезно ослабило бы Францию, во всяком случае произвело бы такое впечатление. И, что еще хуже, французы сами могли бы попытаться создать альтернативный фронт против Гитлера, реализовав свой договор с Советской Россией. Британские начальники штабов сообщали, что Польше ничем нельзя помочь. Они также считали, что Советская Россия — более ценный союзник. Чемберлен их мнением пренебрег. 30 марта он собственноручно написал гарантийные обязательства, а польский министр иностранных дел полковник Юзеф Бек моментально их принял, "не успев даже выкурить папиросу", как он потом говорил.

Британские гарантии, данные Польше, прямиком вели к началу войны в Европе. Гитлер отнюдь не был испуган — он пришел в бешенство и в конце апреля аннулировал и договор с Польшей о ненападении, и англо-германское военно-морское соглашение 1935 г. Он приказал германским генералам подготовить к 1 сентября кампанию против Польши. Возможно, это была хитрость: сразу несколько генералов сообщили новость послам Англии и Франции. Без сомнения, Гитлер знал, что они это сделают. Он также укрепил свои международные позиции. Германский министр иностранных дел Риббентроп уже в течение некоторого времени пытался преобразовать Антикоминтерновский пакт в эффективный союз. Но японцы вели себя уклончиво. Они не получали от Германии помощи во время пограничных инцидентов с Советской Россией, а теперь широко пользовались на Дальнем Востоке любыми трудностями, которые Гитлер создавал в Европе для западных держав. Риббентроп добился заключения "Стального пакта" с Италией, который был подписан 22 мая 1939 г. Гитлер хотел таким образом напугать западные державы. У Муссолини было противоположное намерение: использовать пакт для отсрочки войны года на три-четыре. Он считал, что Италия за это время лучше подготовится к войне.

После этого со стороны Гитлера последовало зловещее молчание. Он больше не предъявлял требований насчет Польши, не произносил речей перед публикой. Он спокойно ожидал, что две западные державы поступят с Польшей так же, как в предыдущем году с Чехословакией, — заставят ее пойти на уступки.

На этот раз его ожидания оказались напрасными. Западные державы были достаточно решительны: они не только стремились умиротворить Гитлера, но и фактически признали справедливость его притязаний. Тем не менее поляки ни дюйма не желали уступить. Из чешского кризиса они извлекли урок: есть один способ не уступить слишком много — не уступать ничего. Несомненно, Польша переоценивала свои силы. Более простительной ошибкой было ее преувеличенное мнение о силах западных союзников. Польская верхушка не могла понять, что Англия и Франция не те торжествующие победители, какими они были в 1918 г. Конечно, поляки думали, что западные державы будут соблюдать свои обязательства, а это обеспечит победу.

Англия и Франция поддерживали эту иллюзию. В моменты отрезвления они признавали, что не смогут помочь Польше. Ее упорство их смущало. Но они не могли отказаться от своих обязательств, не утратив полностью свой престиж великих держав. Более того, если бы они покинули Польшу, она либо уступила требованиям Гитлера без борьбы, либо после короткого конфликта потерпела поражение. Следовательно, британские и французские политики сознательно обрекали Польшу на катастрофу или, возможно, думали, что на Гитлера произведет впечатление обман, в который они сами не верили.

Был и другой путь: союз западных держав с Советской Россией. Переговоры шли без особого энтузиазма все лето 1939 г. Опять помехой явились британские обязательства перед Польшей. В 1921 г. в результате советско-польской войны поляки получили территорию на востоке, населенную главным образом украинцами и белорусами. Поляки справедливо полагали, что, если только советские войска вступят на эту территорию, они оттуда никогда не уйдут. Поэтому от советской помощи они отказались, а давить на них англичане просто не могли. И опять был пущен в ход обман, чтобы остановить Гитлера и не тревожить поляков.

Англичане предложили, чтобы Россия приняла участие в войне "по просьбе" или поляков, или одного из небольших прибалтийских государств, или западных держав — кого угодно, кроме них. Такое предложение было унизительно, неприемлемо для великой державы. В ответ русские предложили простое трехстороннее соглашение с Англией и Францией, при котором каждое из этих государств обязуется принять меры, если одно из них по какой-либо причине окажется вовлеченным в войну. Англичане в ужасе отшатнулись от этого предложения: немыслима была война, в которой они участвовали бы на стороне Советской России против Германии. Большая часть английского общества отнеслась бы к этому отрицательно, особенно сторонники коалиционного правительства. Это оскорбило бы Франко, папу. Таким образом, переговоры зашли в тупик.

Затем попробовали вести военные переговоры, пытаясь обойти политические трудности, но это ни к чему не привело. Впоследствии Сталин говорил Черчиллю, что русским надо было против Гитлера послать 300 дивизий, англичанам же — только 4. Но это было связано не с политикой, а с географией. Сталину в этом пришлось убедиться, когда Россия в конце концов оказалась вовлеченной в войну. В 1939 г. препятствием являлась по-прежнему Польша. Русские просили разрешения вступить на польскую территорию, но поляки не позволили. И русским ничего другого не оставалось, кроме как сохранять нейтралитет.

Гитлер это оценил. В начале лета 1939 г. он говорил о нападении на Польшу даже в том случае, если ей будет помогать Россия. Срыв англо-франко-советских переговоров облегчил ему задачу. 23 августа Риббентроп вылетел в Москву и в тот же день достиг соглашения со Сталиным. Германо-советский пакт не был союзом, это был взаимный обмен обещаниями о ненападении и нейтралитете. Секретный протокол определил сферы интересов, впоследствии Сталин одобрил эту форму соглашения и с другими [государствами]. Финляндия, Эстония и Латвия входили в советскую сферу интересов, Литва — в германскую. Если, как было эвфемистически сформулировано, в Польше произойдут перемены, раздел сфер интересов должен примерно соответствовать этническому делению, которое принято у русских. На Западе поднялась шумиха по поводу преступления Советской России, заключившей соглашение с ведущей фашистской державой. Трудно было понять упреки британских и французских политиков, которые активно способствовали разделу Чехословакии и даже стремились к новому соглашению с Германией за счет Польши.

Гитлер, кажется, поверил, что теперь сопротивление двух западных держав захвату Польши прекратится, что они потеряли всякую надежду на советскую помощь. Ободренный достигнутым успехом, он установил дату нападения на Польшу — 26 августа, несмотря даже на то что Германия не могла завершить военные приготовления к этому сроку. 25 августа он отложил начало боевых действий. Возможно, его остановил объявленный Муссолини нейтралитет, может быть, официальное подписание соглашения о союзе между Англией и Польшей. Но скорее всего он просто понимал, что армия не была еще готова [к войне]. Последовали 6 дней энергичных переговоров, англичане пытались добиться от Польши уступок, поляки отказывались уступить. Ждать больше Гитлер не мог. Как только армия будет готова, ей надлежит немедленно перейти в наступление, иначе угаснет порыв. 31 августа Гитлер приказал на рассвете следующего дня начать наступление.

1 сентября 1939 г. рассвет в Восточной Европе наступил в 4 часа 45 минут утра. В этот момент германские войска перешли польскую границу, а через час их самолеты бомбили Варшаву и уничтожили на аэродромах больше половины польских самолетов. Ни ультиматума, ни объявления войны. В 10 часов утра Гитлер обратился к рейхстагу, и, как обычно, в роли пострадавшего. Он стремился к мирному урегулированию путем переговоров с поляками, но они, мол, его предложения игнорировали: немцев убивали в Польше. В прошлую ночь регулярные части польской армии обстреляли германскую территорию. Никаких данных, подтверждавших эти обвинения, ни тогда, ни после не приводилось, но рассказывали один эпизод: эсэсовцы (террористическая полиция "чернорубашечников") организовали нападение осужденных уголовников, одетых в польскую форму, на немецкую радиостанцию. Тела преступников остались лежать на земле. Но в рейхстаге национал-социалистов и не нужно было убеждать. Они аплодировали. А на улицах Берлина и других городов царило безмолвие: все это было далеко от энтузиазма в начале первой мировой войны.

Польша немедленно обратилась к союзникам. Но они ответили сухо. Обе западные державы направили в Берлин обиженное послание — свой протест. Нет, не надо его рассматривать как ультиматум, настаивали они и с надеждой глядели на Муссолини, и, оказалось, не зря. Муссолини решил предложить созыв конференции по поводу раздела Польши; так же была в предыдущем году разделена Чехословакия. Боннэ, французский министр иностранных дел, охотно принял предложение и привел новые доводы в пользу отсрочки выступления: французские генералы хотят провести мобилизацию, нужно, чтобы воздушные налеты немцев этому не помешали (в любом случае налетов быть не могло: большая часть немецких ВВС была занята в Польше). Французская армия приступила к мобилизации; полагали, что на ее завершение потребуется 3 недели. В Англии эвакуировали почти 2 млн. женщин и детей из районов, которым якобы угрожали воздушные налеты.

Открытого, широкого выражения народных чувств почти не было, не шагали по Уайтхоллу толпы с возгласами: "Защитим Польшу!" Год назад они призывали: "Защитим Чехословакию!" Но палата общин была сильно обеспокоена, ее члены, во всяком случае большинство из них, безусловно признавали обязательства Англии перед Польшей. Они не думали, что эти обязательства — пустой дипломатический жест, не понимали, что нет возможности ей помочь. Знали только, что для Англии это вопрос чести. К вечеру 2 сентября стало ясно, что, если не объявить войну, правительство падет на следующий день. Генри Шеннон, один из немногих оставшихся сторонников умиротворения, пытался вести полемику с руководителем парламентской фракции консерваторов, но ему возразили: "Надо идти в драку, ребята, другого выхода нет". Члены кабинета были солидарны с палатой общин. Позже, вечером, они организовали сидячую забастовку, отказываясь разойтись, пока не будет принято решение. Чемберлен тихо сказал: "Да, джентльмены, это война". Галифакс недовольно отметил в дневнике: "Во всем этом, по-моему, проявились худшие стороны демократии". Чтобы остаться у власти, правительство Чемберлена уступило воле парламента и, вероятно, всей страны.

3 сентября в 9 часов утра британский посол в Берлине предъявил ультиматум, требовавший ответа в течение двух часов. Ответа не последовало. Автоматически наступило состояние войны, о чем Чемберлен мрачно сообщил в своем выступлении по радио. А когда он закончил речь, звуки сирен возвестили о воздушном налете. Жители Лондона толпились в убежищах, послушно надев противогазы. Но это была ложная тревога. Французов вовлекли в войну их британские союзники. В полдень был предъявлен французский ультиматум, в 17 часов срок его истекал, но ответа также не было.

Вступление Англии и Франции в войну было связано с той частью мирного урегулирования, которую, с их точки зрения, труднее всего отстаивать. Не видно было признаков общественного подъема. Люди приняли войну как некую формальную необходимость. В Англии они говорили: "Давайте с этим покончим", а во Франции: "Надо с этим покончить".

Объявление войны было дипломатическим жестом, которых много было и прежде. Но Польше ничем не помогли. Английские военные самолеты напали было на германские в Вильгельмсхафене, но понесли тяжелые потери и фактически не причинили ущерба противнику. Новых попыток они не предпринимали. Французы неторопливо укрепляли линию Мажино. Теоретически у них было подавляющее превосходство. У немцев — всего 33 дивизии на западе, главным образом составленные из ветеранов первой мировой войны, танков не было, орудий — 300. У французов — 110 дивизий, 3286 танков и 1600 орудий, но из них 10 дивизий было на итальянской границе, 15—в Северной Африке, 40 — на бельгийской границе. На линии Мажино оставалось лишь 45 дивизий, притом танки не были подготовлены для самостоятельных действий. Некоторые французские части продвинулись в район Саара, откуда немцы ушли. Единственным препятствием на пути французов оказались мины-ловушки. Когда после поражения Польши 17 сентября немецкие силы двинулись на запад, французы отступили. Даладье, французский премьер-министр, хвалился тем, что мало пролито французской крови.

Таким образом поляков оставили сражаться одних. На бумаге соотношение польских и немецких дивизий было следующим: 40 польских дивизий против 52 немецких. Но затяжка мобилизации в угоду западным державам привела к тому, что свыше половины польских дивизий так и не были укомплектованы. Кроме того, у немцев было 6 бронетанковых дивизий, а у поляков — мало танков и большая часть самолетов потеряна. Поляки расположили свои армии на передовых позициях — отчасти для защиты своих промышленных районов, расположенных в основном на западе, отчасти питая фантастическую надежду вторгнуться в Германию. Две немецкие армии, одна из Восточной Пруссии, а другая из Силезии, вклинились в тылы польских позиций и нарушили коммуникации. Немецкие бронетанковые дивизии устремились вперед, больше рассчитывая на свою скорость, чем на огневую мощь. Пехота лишь закрепила достигнутое. В польских армиях возник хаос.

Был один просвет во мраке. 8 сентября отступавшие к востоку польские войска натолкнулись возле реки Бзура на германский фланг. Шесть дней продолжалось тяжелое сражение, самое крупное в Европе за все время до нападения немцев на Советскую Россию в 1941 г. Немецкое командование было сильно встревожено: это показатель того, как может провалиться танковая атака, если потерян темп наступления. 14 сентября изможденные, но оставшиеся в живых поляки ушли в осажденную Варшаву; разбитые остатки польских армий отступили далеко на юго-восток, причем их командиры по-прежнему надеялись получить новые запасы через Румынию или даже помощь" в виде наступления союзников на западе. Вместо этого с востока в Польшу вступили советские войска. И тогда прекратились все боевые действия. Польское правительство бежало в Румынию и было там интернировано. В Париже было создано правительство в изгнании. Спаслось также около 70 тыс. польских военнослужащих, 3 эсминца и 2 подводные лодки. Варшава продержалась до 28 сентября, 5 октября сдалась последняя польская крепость.

694 тыс. польских солдат попали в плен к немцам, а 217 тыс.— к русским. Немцы потеряли убитыми 8400 человек. Их запасы истощились к концу боев. Если бы французы предприняли наступление, у немцев не было бы возможности сопротивляться. Это ясно показывало, хотя об этом, конечно, не знали на Западе, что Гитлер, отнюдь не готовясь к большой войне, действовал на узком участке и рассчитывал на быструю, достигнутую недорогой ценой победу.

Победы немцев застали русских врасплох. Молотов, народный комиссар иностранных дел, жаловался 10 сентября германскому послу: "Красная Армия рассчитывала на семь недель, а они сократились до нескольких дней". К тому же Молотову нужен был предлог, чтобы оправдать действия советских властей в глазах мировой общественности. Он хотел заявить, что Красная Армия пошла в наступление, чтобы стать на защиту украинцев и белорусов, которым Германия "угрожала". В конце концов, учитывая возражения немцев, он пошел на компромисс: было публично заявлено, что Советский Союз счел себя обязанным вмешаться, чтобы защитить украинских и белорусских братьев. Советское наступление 17 сентября почти не встретило сопротивления, ведь многие поляки думали, что русские идут спасать их. Только 737 советских солдат было убито.

28 сентября Риббентроп снова отправился в Москву. Первоначальные расхождения были улажены. В сферу влияния России переходила Литва, Германии досталась вся этнически однородная территория Польши; во многом это соответствовало границам, намеченным еще императрицей Екатериной полтора столетия назад. Первоначально Гитлер, видимо, намеревался превратить Польшу в своего рода сателлита Германии, но Сталин на это не согласился. Обе стороны договорились "не допускать на своей территории какой-либо агитации за Польшу". Это имело серьезные последствия. Гитлер утратил право предъявить даже незначительное требование уступок со стороны Польши, таким образом заранее было обречено его так называемое мирное наступление на западные державы. Еще ужаснее то, что, оказавшись под властью немцев, хозяйничавших в анонимном "генерал-губернаторстве", поляки и особенно евреи стали первыми жертвами нацистской политики расового уничтожения. Советский режим был жестоким, немецкий — отличался массовыми убийствами. За два года советские власти арестовали около 1/5 всех поляков на присоединенных к СССР территориях. За пять лет немцы убили столько же поляков, живших на территории Германии.

Возмущенно и беспомощно следило британское правительство за советской интервенцией. Генеральный штаб утверждал, что Англия должна объявить войну Советской России, что "стратегическая обстановка будет опасной, но не безнадежной". Министерство иностранных дел Англии вносило свои коррективы, заявляя, что англо-польский союз действителен лишь в случае германской агрессии. Более того, министерство иностранных дел указывало, что британское правительство, намечая в 1920 г. линию Керзона, считало по праву принадлежащей русским ту территорию, которую теперь заняли советские войска. Но, не сумев защитить Польшу, англичане не могли дать санкцию на ее расчленение. В дальнейшем не было удобного случая признать законность наступления, предпринятого Советской Россией, и до конца второй мировой войны вопрос этот постоянно осложнял отношения между Советской Россией и западными державами.

Черчилль, в прошлом главный поборник военной интервенции против большевиков, теперь стал инициатором более реалистической политики. Он писал 25 сентября [1939 г.]: "В период страшной войны чувства отступают перед необходимостью разгромить врага". 1 октября он сказал, выступая по радио: "Лучше, если бы русские армии стояли на своих нынешних рубежах как друзья и союзники Польши, а не как захватчики... Но как бы то ни было, рубеж там, и возник Восточный фронт, который нацистская Германия не смеет атаковать". Здесь Черчилль впервые провозгласил политику, которую ему пришлось проводить с 22 июня 1941 г. до конца войны. Гитлер напал на Польшу, чтобы устранить угрозу Восточного фронта. Но уничтожение Польши привело к возникновению этого фронта, который в конечном итоге должен был уничтожить самого Гитлера.

Источники:
1. Тейлор А. Дж. П., Якобсен Г.-А. Вторая мировая война: Два взгляда; М.: Мысль, 1995 (militera.lib.ru)

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/План_«Вайс»
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Диспозиция сил противников на 31 августа 1939 года и польская кампания 1939 года

Бе́лый план, Вайс-план, План «Вайс» (нем. Fall Weiß) — немецкий стратегический план военных действий против Польши. Разрабатывался в апреле — июне 1939 года, был реализован с началом вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года.

Содержание

1 Концепция действий
2 План
3 Аналогичные планы
4 Источники
5 Примечания

Концепция действий

Планом изначально предполагалось начало военных действий без объявления войны и стремительное наступление (концепция блицкрига) максимальными силами за счёт ослабления войск, прикрывающих границы с Францией и странами Бенилюкса. Решающие успехи на этом направлении должны были проявиться ранее, чем союзники Польши преодолеют укрепления вдоль французской границы на т. н. «линии Зигфрида» и выйдут к Рейну. Сковывание возможных нежелательных действий войск гарантов Польши, оценивавшихся в 80-90 дивизий, должны были осуществлять 36 плохо обученных и недоукомплектованных дивизий, почти не обеспеченных танками и авиацией.

Внезапное вторжение на польскую территорию должно было упредить организованную мобилизацию и сосредоточение польской армии. За две недели намечалось полностью уничтожить польскую армию и оккупировать всю страну.

План строился на широком использовании авиации и, прежде всего, пикирующих бомбардировщиков, на которые возлагалась задача поддержки наступления подвижных соединений с воздуха. ОКХ отказалось от использования танков для усиления пехотных дивизий — почти вся бронированная техника была сосредоточена в пяти моторизованных корпусах: 14-м, 15-м, 16-м, 19-м и горном (18-м). Эти соединения должны были найти слабые места в обороне противника, преодолеть её с ходу и выйти на оперативный простор, обходя фланги польских армий. В дальнейшем предполагалось решительное сражение на окружение и уничтожение, причём пехотные корпуса должны были действовать против фронта противника, а подвижные части — атаковать его с тыла.

Эта концепция ни разу не была проверена на практике и смотрелась не слишком убедительно. Даже немецкое руководство сомневалось в её действенности, свидетельством чему — выделение 10-й танковой дивизии из состава 19-го моторизованного корпуса в «непосредственное подчинение» командующего группой армий «Север» и создание отдельного Восточнопрусского танкового соединения (обычно называемого танковой дивизией «Кемпф» по имени его командира), не включённого в состав танковых корпусов[1].

План

Немецкие войска должны были вторгнуться в Польшу в трёх направлениях:

главный удар с территории Германии через западную границу Польши.
удар с севера из Восточной Пруссии.
удар немецких и союзных словацких войск с территории Словакии.

Все три направления удара сходились в районе Варшавы, где планировалось окружить и уничтожить польскую армию западнее Вислы.

Группа армий «Юг» имела задачу наступать с территории Силезии и Словакии в общем направлении на Варшаву, выйти к реке Висле и, сомкнувшись с группой армий «Север», совместно уничтожить остатки польских войск в западной Польше. Главная роль отводилась 10-й армии, которая должна была наступать в направлении Варшавы и выйти к Висле на участке между устьями рек Бзура и Вепш. 8-я армия, располагавшаяся севернее 10-й, должна была наступать на Лодзь и прикрыть северный фланг 10-й армии. 14-я армия, базировавшаяся к югу от 10-й, должна была взять Краков, захватить переправы на реке Дунаец и далее наступать на Сандомир, поддерживая безостановочное наступление и не позволяя польской армии создавать укреплений на реках.

Группе армий «Север» ставилась задача наступать с территории Померании (4-я армия) и Восточной Пруссии (3-я армия) в общем направлении на Варшаву и, сомкнувшись с группой армий «Юг», совместно уничтожить остатки польских войск севернее Вислы. 4-я армия должна была во взаимодействии с западными частями 3-й армии занять левый берег Вислы в районе Хелмно и наступать в юго-восточном направлении на Варшаву. 3-й армии предстояло действовать к северу от реки Нарев, далее наступая на Варшаву и Седльце.

Между группами армий «Север» и «Юг» находился большой участок границы, занятый малым числом войск. В их задачу входило своими действиями ввести в заблуждение противника относительно направлений главных ударов, а также сковать польскую армию «Познань».[2]
Аналогичные планы

Наряду с Белым планом были разработаны другие стратегические планы:

План «Грюн», Зелёный план (нем. Fall Grün, 1938) — план вторжения в Чехословакию.
План «Гельб», Жёлтый план (нем. Fall Gelb, 1940) — план вторжения в Бельгию, Нидерланды, Люксембург.
План «Рот», Красный план (нем. Fall Rot, 1940) — план военных действий на территории Франции.
План «Блау», Голубой план (нем. Fall Blau, 1942) — план военных действий на Кавказе.

Источники

«Вайс план». БСЭ, 3-е издание.

Примечания

↑ С. Переслегин. Вторая мировая: война между реальностями.- М.:Яуза, Эксмо, 2006, с.23-24
↑ История Второй мировой войны / П. П. Ионов. — М: Военное издательство министерства обороны СССР, 1974. — Т. 3. — С. 16—17.

[ChronTime]

https://chrontime.com/sobytiya-plan-vaiys
1939 год

Стратегический план войны с Польшей верховное командование вооруженных сил Германии разрабатывало с весны 1939. Он получил название «Вайс» (нем. Fall Weiß).

План изначально предполагал открытие военных действий без объявления войны. Концепция германского командования состояла в максимальном сосредоточении войск на польском направлении за счет ослабления фронта на западе. Предполагалось, что война не должна продлиться больше двух недель, внезапность удара должна была предотвратить польскую мобилизацию.

Основой плана было широкое использование авиации для подавления сопротивления польской армии и прорыв польской обороны моторизированными корпусами. От поддержки пехотных соединений танками было решено отказаться.

Вторжение происходило по трем направлениям

Группа армий «Юг» под командованием генерал-полковника фон Рундштедта должна была наступать с территории Силезии и Моравии

Группа армий Север под командованием генерал-полковника фон Бока должна была ударить с территории Померании и Восточной Пруссии

Между армиями на территории Германии войск почти не оставалось.

Изначально осуществление плана планировалось на 26 августа, но потом было перенесено на 1 сентября.

Для оправдания действий Германии в Польше был разработан план «Гимлер» - серия провокаций на польско-германской границе . Частью этого плана была операция «Консервы».

До последнего времени считалось, что война началась в 4:45 в городе Данциг с обстрела польской крепости Вестерплятте.

Несмотря на упорное сопротивление некоторых польских частей, немецкие войска быстро сломили польскую оборону у границы и начали продвижение вперед.

Ссылка на источник: http://ww2everyday.blogspot.com/2015...g-post_13.html

Фотографии о событии

Польская кампания. Диспозиция сил противников на 31 августа 1939 года и польская кампания 1939 года

Директива А. Гитлера про нападение на Польшу (31.08.1939)

План "Вайс". Совместное наступление немецких и советских войск на территорию Польши и её раздел!

Белый план, Вайс-план, План «Вайс» (нем. Fall Weiß) — немецкий стратегический план военных действий против Польши. План разрабатывался в апреле — июне 1939 года, реализован с началом вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года.

Солдаты вермахта ломают шлагбаум на пограничном пункте в Сопоте (граница Польши и Вольного города Данцига), 1 сентября 1939

Основная часть войск вермахта, а также большая часть авиации и практически вся бронетехника, были задействованы в плане по вторжению в Польшу. Немецкое командование исходило из того, что война должна быть короткой (концепция блицкрига) — внезапным вторжением на польскую территорию упредить организованную мобилизацию и сосредоточение польской армии. За две недели польская армия должна быть полностью уничтожена, а страна оккупирована.

Польская пехота

Сосредоточение танковых войск Германии на границе с Польшей. Июль 1939 г.

Польский истребитель PZL P.11, замаскированный на полевом аэродроме, 31 августа 1939

1 сентября 1939 года в 04.45 утра, согласно плану «Вайс», немецкие войска без объявления войны начали наступление на всем протяжении германо-польской границы

План строился на широком использовании авиации и, прежде всего, пикирующих бомбардировщиков, на которые возлагалась задача поддержки наступления подвижных соединений с воздуха. ОКХ отказалось от использования танков для усиления пехотных дивизий — почти вся бронированная техника была сосредоточена в пяти моторизованых корпусах: 14-м, 15-м, 16-м, 19-м и горном (18-м). Эти соединения должны были найти слабые места в обороне противника, преодолеть её с ходу и выйти на оперативный простор, выигрывая фланги польских армий. В дальнейшем предполагалось решительное сражение на окружение и уничтожение, причём пехотные корпуса должны были действовать против фронта противника, а подвижные части — атаковать его с тыла.

Эта концепция ни разу не была проверена на практике и смотрелась не слишком убедительно. Даже немецкое руководство сомневалось в её действенности, свидетельством чему — выделение 10-й танковой дивизии из состава 19-го моторизованного корпуса в «непосредственное подчинение» командующего группой армий «Север» и создание отдельного Восточнопрусского танкового соединения (обычно называемого танковой дивизией «Кемпф» по имени его командира), не включённого в состав танковых корпусов

Немецкие войска должны были вторгнуться в Польшу в трёх направлениях: главная атака с территории Германии через западную границу Польши, атака с севера из Восточной Пруссии, атака немецких и союзных словацких войск с территории Словакии.

Все три направления атаки сходились в районе Варшавы, где планировалось окружить и уничтожить польскую армию западнее Вислы.

[Александр Самсонов]

https://topwar.ru/4778-belyy-plan-pe...blickriga.html
20 мая 2011
Главным методом войны Третьего рейха, в силу недостатка ресурсов и того факта, что Германия приступила к формированию своей военной мощи сравнительно недавно, в силу запретов Версальского договора, до 1933 года, её возможности были ограничены, был «блицкриг».
Вермахт старался сокрушить основные силы противника первым ударом, путём достижения максимальной концентрации сил на главных направлениях удара. 3 апреля 1939 года первоначальный план войны с Польшей, план «Вайс» - Белый план, разработанный штабом Вооруженных сил Германии, был направлен командующим сухопутными войсками, ВВС и ВМФ. К 1 мая командующие были должны предоставить своё мнение, относительно войны с Польшей. Был и назван и срок нападения на Поляков – 1 сентября 1939 года. К 11 апреля верховное главнокомандование Вооруженных сил (ОКВ) разработало «Директиву о единой подготовке Вооруженных сил к войне на 1939-1940 гг.», её подписал Адольф Гитлер.

Диспозиция сил противников на 31 августа 1939 года и польская кампания 1939 года.

Основу Белого плана составлял план «молниеносной войны» - польские вооруженные силы предполагали стремительными глубокими ударами расчленить, окружить и уничтожить. Большую роль в этом должны были сыграть бронетанковые части и люфтваффе. Основные удары должны были нанести группа армий «Север» из Померании и Восточной Пруссии и «Юг» с территории Моравии и Силезии, они были должны разгромить главные силы польской армии западнее рек Висла и Нарев. ВМФ Германии должен был блокировать польские базы с моря, уничтожить польские ВМС, поддерживать сухопутные силы.
Разгром и захват Польши планировали не только с целью решения проблемы Данцига и соединения территорий двух частей Рейха (Восточная Пруссия была анклавом), но и как этап в борьбе за мировое господство, важнейший шаг в реализации «восточной программы» нацистов, расширения «жизненного пространства» немцев. Так, 23 мая 1939 года на совещании с военными Гитлер говорил: «Данциг – отнюдь не тот объект, из-за которого всё предпринимается. Для нас речь идёт о расширении жизненного пространства на Востоке и об обеспечении продовольствием, а также о решении балтийской проблемы». То есть разговора только о разгроме Польши и решении проблемы Данцига, «польского коридора» не было, с самого начала планировали лишить Польшу государственности, их ждала политика геноцида и разграбления ресурсов в пользу Германии.
Кроме того, территория Польши должна была стать важным плацдармом для удара по Советскому Союзу. Разгром Польши должен был стать первой ступенью и для подготовки удара по Франции.
"Белый план" - первый опыт блицкрига

Главнокомандующим сухопутными войсками, Вальтер Браухич.

Гитлер и Браухич на параде 5 октября 1939 года.
Захват Германией Чехословакии и Мемеля резко осложнил военно-стратегическое положение Польши, вермахт получил возможность нанести удары с севера и с юга. С захватом Чехословакии усилил вермахт и свои возможности, захватив мощную чешскую промышленность и немало оружия, техники.
Главной проблемой для военно-политического руководства Германии была необходимость избежать войны на два фронта – удара французской армии с запада, при содействии Англии. В Берлине считали, что Париж и Лондон по-прежнему будут придерживаться курса «умиротворения», Мюнхенского курса. Так, начальник генштаба сухопутных войск Гальдер писал в своём дневнике, Гитлер уверен в том, что Англия будет угрожать , прекратит на время торговлю, может, отзовёт посла, но в войну не вступит. Это подтверждает и генерал К. Типпельскирх: «Несмотря на существующий франко-польский союз и на гарантии, которые Англия дала Польше в конце марта… Гитлер надеялся, что ему удалось ограничиться военным конфликтом с одной только Польшей». Гудериан: «Гитлер и его министр иностранных дел Риббентроп были склонны считать, что западные державы не решатся начать войну против Германии и у них поэтому развязаны руки для осуществления своих целей в Восточной Европе».
В принципе Гитлер оказался прав, Париж и Лондон «сохранили лицо» объявив войну Германии, но в реальности ничего не сделали, чтобы помочь Польше – так называемая «странная война». И была оставлена возможность урегулировать без кровную «войну» между Германией и Францией, Англией.
Играл Гитлер и на антисоветских настроениях элиты Франции и Англии, представляя нападение на Польшу, как подготовку удара по Союзу, скрывая свой следующий этап на пути к господству в Европе – разгром Франции. Кроме того, быстрый, молниеносный разгром Польши, должен был предотвратить реальное втягивание англо-французских сил в войну с Германией. Поэтому, для прикрытия западной границы Германии выделалось минимум сил и средств, без танков. Там развернули только 32 дивизии, с 800 самолетами – группа армий «Ц», из них всего 12 дивизий были полностью укомплектованы, остальные резко уступали в своих боевых возможностях. Их можно было использовать только для позиционной войны и то на второстепенных участках. Эти дивизии должны были держать оборону на границе протяжённостью около 1390 км, с Голландией, Бельгией, Люксембургом, Францией, укреплённая линия «Зигфрид» ещё только строилась и не могла быть надёжной опорой.
К началу войны в Польши, только у Франции на восточной границе было 78 дивизий, более 17 тыс. орудий и минометов, около 2 тыс. танков (без учёта легкой бронетехники), 1400 самолетов первой линии и в резерве 1600 самолетов. В первые же дни эту группировку могли значительно усилить. Плюс поддержка ВМФ и ВВС Англии.
Немецкие генералы это всё осознавали и весьма нервничали, так Манштейн писал: «риск, на который пошло немецкое командование, был очень большим… не подлежит сомнению, что французская армия с первого же дня войны во много раз превосходила немецкие силы, действовавшие на Западном фронте».

Немецкие солдаты на границе Польши.
Задача сокрушительного разгрома польской армии, максимальной концентрации сил и средств
Задачу тотального разгрома и уничтожения польских войск была окончательно сформулирована А. Гитлером на совещании с высшим генералитетом 22 августа 1939 года: «Цель: Уничтожение Польши, ликвидация её живой силы. Речь идёт не о выходе на какой-то рубеж или новую границу, а об уничтожении противника, к чему следует неуклонно стремиться любыми путями… Победителя никогда не судят и не спрашивают…». Начинается с этих слов и Директива о плане нападения на Польшу главнокомандующего сухопутными войсками генерал-полковника Браухича: «Целью операции является уничтожение польских Вооруженных сил».
Для этого вермахт максимально сосредотачивал свои силы и средства против Польши: против неё были направлены все наиболее подготовленные дивизии, все танки, 1-й и 4-й воздушный флоты. К 1 сентября 1939 года в полной боевой готовности было сосредоточено 54 дивизии (ещё несколько было в резерве – всего против поляков выставили 62 дивизии): в группе армий «Север» 3 и 4-я армии, в группе армий «Юг» 8, 10, 14-я армии. Общая численность сил вторжения насчитывала 1,6 млн. человек, 6тыс. артиллерийских орудий, 2000 самолетов и 2800 танков. К тому же польское командование облегчило задачу вермахту, рассредоточив свои силы по всей границы, стараясь прикрыть всю границу, вместо того, что бы постараться плотно закрыть основные направления возможных ударов, сосредоточив на них максимально возможное число сил и средств.
У Герда фон Рундштедта командующего группой армий Юг» было сосредоточено: 21 пехотная дивизия, 4 танковые, 2 моторизованные, 4 легкие, 3 горнострелковые дивизии; в резерве ещё 9 дивизий, более 1000 танков. У командующего группой армий «Север» Теодора фон Бока было 14 пехотных дивизий, 2 танковые, 2 моторизованные, 1 кавалерийская бригада, в резерве 2 дивизии. Обе группы армий наносили удары в общем направлении на Варшаву, к Висле, у группы армий «Юг» на Варшаву наступала 10-я армия, более слабые 8-я и 14-я поддерживали её наступательными действиями. В центре вермахт сосредотачивал сравнительно небольшие силы, они должны были отвлекать противника, вводя его в заблуждение, относительно главных направлений удара.

Герд фон Рундштедт, возглавлял группу армий "Юг".
В итоге вермахту удалось сосредоточить на направлениях главных ударов подавляющее превосходство: 8- кратное в танках, 4-кратное в полевой артиллерии, 7-кратное в противотанковой артиллерии. Кроме того, были успешно проведены мероприятия по маскировке крупных сил, включая механизированные.
Планировались максимальные темпы наступления танковых и моторизированных дивизий, им приписывалось не отвлекаться на окончательное уничтожение разбитых польских частей, возложив эту задачу, а также прикрытие флангов и тыла на пехотные дивизии. Они были должны не дать возможности польскому командованию провести мероприятия по мобилизации, сосредоточению, перегруппировке войск, захватить важнейшие экономические районы в неприкосновенности. 14 августа Гитлер поставил задачу разгромить Польшу в кратчайшие сроки – 8-14 дней, после этого основные силы должны были быть освобождены для возможных действий на других фронтах. 22 августа Гитлер заявил: «Необходим быстрый исход военных действий… Главное – быстрота. Преследование вплоть до полного уничтожения».
Важную роль в срыве мобилизационных мероприятий противника возлагалось на авиацию, она должна была наносить удары по польским мобилизационным центрам, сорвать движение на железных дорогах, по шоссе, не дать полякам сосредоточить группировку сил в полосе наступления 10-й армии, в Западной Галиции, западнее Вислы; срывать организацию оборонных мероприятий в полосе наступления группы армий Север на рубеже Висла-Древенц и на Нареве.
Уничтожение противника путём охвата и окружения: В основу Белого плана была положена идея глубокого охвата, окружения, уничтожения главных сил польских вооруженных сил западнее рек Висла и Нарев. Этот план был вызван к жизни удачным стратегическим положением – возможностью развернуть войска на территории бывшей Чехословакии. Кстати Словакия тоже выделила пару дивизий для войны с Польшей. Настолько их поляки разозлили своими территориальными претензиями.
В итоге вермахт наступал двумя далеко находившимися друг от друга фланговыми группировками, почти полностью отказавшись от крупных операций в центре.

Теодор фон Бок, командующий группой армий "Север".
Дипломатическое прикрытие, меры дезинформации
Чтобы иметь возможность нанести максимально внезапный удар – Берлин скрывал свои намерения даже от своих союзников, Рима и Токио. Одновременно велись тайные переговоры с Англией, Францией, Польшей, провозглашались декларации о приверженности идее мира, даже съезд партии назначенный на сентябрь назвали «съездом мира».
Для запугивания французов, чтобы удержать их от вступления в войну, Гитлер в конце июля демонстративно посетил «линию Зигфрида», хотя командование и Гитлер знали, что она не готова подняли шумиху на радио в СМИ, о её полной готовности и «неприступности». Даже фото «новых» оборонительных сооружений, были все ещё старых укреплений – до 1933 года. Распускались слухи о сосредоточении на Западе крупных сил. В итоге в Варшаве «клюнули» и поверили», что если война и начнётся, главные силы Германии будут воевать на Западе, против неё будут вспомогательные силы и что даже удастся самим провести наступательную операцию против Восточной Пруссии.
Давя на Варшаву по поводу Данцига и строительства железной дороги и шоссе в «польском коридоре», Берлин одновременно говорил о общем направлении борьбы – против СССР, о возможном совместном походе на Восток, полякам обещали Украину и выход в Чёрное море. Лишая Польшу таким образом единственной возможности выстоять – согласится на помощь СССР, которую тот не однократно предлагал, до заключения пакта с Германией.
На границе с Польшей развернули строительство оборонительных сооружений, усыпляя бдительность поляков. Это было одно из крупнейших и весьма дорогостоящих мероприятий по введению Польши в заблуждение. С весны 1939 года строили так называемый «Восточный вал» и темпы строительства были довольно высокими, в строительстве участвовали целые дивизии вермахта. Одновременно строительством объяснялась и высокая концентрация сил вермахта на границе с Польшей. Переброску дополнительных частей в Восточную Пруссию замаскировали подготовкой к празднеству 25-летия победы над Русской армией под Танненбергом в августе 1914 года.

Польские военнопленные во временном немецком лагере на территории Польши, сентябрь 1939 года.
Даже скрытую мобилизацию начали только 25 августа, посчитали, что наличных сил хватит и поэтому можно пренебречь полным развертыванием всех сил. Поэтому, приняли решение временно воздержатся и от создания армии резерва. Территориальных подразделений ландвера. Развертывание авиации планировалось только на самый первый день войны.
В итоге ещё до официальной мобилизации Берлин смог перебросить и развернуть для вторжения 35% состава сухопутных войск военного времени, 85% танковых, 100% моторизированных и легких дивизий, всего 63% выделяемых для войны с Польшей сил. В первых операциях против Польши смогли участвовать 100% моторизованных и 86% танковых и всего 80% сил запланированных для всей военной кампании против Польши. Это позволило осуществить первый удар всей мощью главных сил, в то время, как поляки к 1 сентября выполнили лишь 60% мобилизационного плана, развернув 70% войск.

Палаточный лагерь немецких войск перед границей c Польшей незадолго до вторжения Германии. Время съемки: 31.08.1939-01.09.1939.

Немецкие пикирующие бомбардировщики Юнкерс Ю-87 (Ju-87) в небе Польши, сентябрь 1939 года.
Итог
В целом план был выполнен, но причины этого не только в том, что вермахт был великолепен, есть и другие фундаментальные причины: слабость самой Польши. Польская элита полностью провалила предвоенный этап, как в политико-дипломатическом плане, так и в военном. Не искали союза с СССР, окончательно стали его врагом, не шли на уступки по вопросу Данцига и строительства шоссе и железной дороги в Восточную Пруссию – хотя была возможность, что Берлин этим ограничится и в итоге Польша бы, как и хотела, стала бы сателлитом Германии, в войне с СССР. Выбрали не правильную стратегию обороны – распыление сил по всей границе, до войны не уделили достаточного внимания авиации, средствам ПВО, противотанковой артиллерии.
Отвратительно повело себя польское военно-политическое руководство, не использовав все возможности для борьбы, бросило свой народ и армию, когда те ещё дрались, сбежали, этим окончательно сломив волю к сопротивлению.
Берлину, повезло, что в Париже сидели люди не типа де Голля, удар французской армии, поставил бы Германию на грань катастрофы, путь на Берлин фактически был открыт. Пришлось бы срочно перебрасывать силы на Запад, останавливая наступление французской армии, поляки бы продолжили сопротивление. Гитлер получил бы реальную войну на два фронта, затяжную, к которой Германия не была готова, ей бы пришлось искать выход в дипломатии.

Немецкие солдаты осматривают брошенный однобашенный польский танк «Виккерс», от обычного его отличает большой кожух воздухозаборника с решеткой

Польские танки 7ТР, захваченные немцами, проходят мимо главных трибун на параде по случаю первой годовщины капитуляции польских войск 6 октября 1940 года. На высоких трибунах присутствуют губернатор Ганс Франк и генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист. Время съемки: 06.10.1940. Место съемки: Варшава, Польша.

Немецкая армия марширует по захваченной Варшаве, столице Польши.
Источники:
Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939. В 2-х т. М., 1981.
Курт фон Типпельскирх. История Второй мировой войны. Блицкриг. М., 2011.
Манштейн Э. Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала. М., 2007.
Соловьёв Б. Г. Внезапность нападения – орудие агрессии. М., 2002.
http://militera.lib.ru/db/halder/index.html
http://militera.lib.ru/h/tippelskirch/index.html
http://militera.lib.ru/memo/german/guderian/index.html
http://waralbum.ru/category/war/east/poland_1939/

[Doc20vek.ru]

http://doc20vek.ru/node/349

План нападения Германии на Польшу (план «Вайс»). 11 апреля 1939 г.

11 апреля 1939 г.

Позиция, занимаемая Польшей в настоящее время, требует, помимо осуществления мероприятий в соответствии с разработанным планом «Обеспечения границ на востоке», проведения военной подготовки, чтобы в случае необходимости раз и навсегда положить конец любой угрозе с ее стороны.

1. Политические предпосылки и цели.

Позиция Германии по отношению к Польше по-прежнему исходит из принципа: избегать осложнений. Если Польша изменит основывавшуюся до сих пор на том же принципе политику в отношении Германии и займет угрожающую ей позицию, то с ней необходимо будет свести окончательные счеты, несмотря на действующий договор.

Целью явится тогда уничтожение военной мощи Польши и создание на Востоке обстановки, соответствующей потребностям обороны страны. Вольный город Данциг будет объявлен германской территорией сразу же после начала конфликта.

Политическое руководство считает своей задачей по возможности изолировать Польшу в этом случае, т. е. ограничить войну боевыми действиями с Польшей.

Усиление внутреннего кризиса во Франции и вытекающая отсюда сдержанность Англии в недалеком будущем могли бы привести к созданию такого положения.

Вмешательство России, если бы она была на это способна, по всей вероятности, не по¬огло бы Польше, так как это означало бы уничтожение ее большевизмом.

Позиция лимитрофов будет определяться исключительно военными требованиями Германии.

Немецкая сторона не может рассчитывать на Венгрию как на безоговорочного союзника. Позиция Италии определяется осью Берлин —Рим 34.

2. Военные соображения.

Великие цели создания германских вооруженных сил определяются по-прежнему враждебным отношением со стороны западных демократий. План «Вайс» является лишь предусмотрительной мерой, дополняющей общие приготовления, но ни в коем случае он не должен рассматриваться как предварительное условие военных действий против западных противников.

После начала войны изоляция Польши может быть осуществлена в еще большей степени, если удастся начать военные действия нанесением неожиданных сильных ударов и добиться быстрых успехов,

Общая обстановка, однако, в любом случае потребует также принятия надлежащих мер по защите западных границ, германского побережья Северного моря, а также воздушного пространства над ними.

В отношении лимитрофных государств, в особенности Литвы, необходимо принять меры предосторожности на случай прохождения через них польских войск.

3. Задачи вооруженных сил.

Задачей германских вооруженных сил является уничтожение польских вооруженных сил. Для этого желательно и необходимо подготовить неожиданное нападение. Тайная или открытая всеобщая мобилизация будет объявлена в возможно более поздний срок, в день, предшествующий нападению.

Относительно использования вооруженных сил, предусмотренных для обеспечения границ на Западе (см. п. 1 «Обеспечение границ»), пока не должно отдаваться никаких других распоряжений.

Остальные границы должны находиться лишь под наблюдением, а границы с Литвой охраняться.

4. Задачи видов вооруженных сил:

а) Сухопутные войска.

Целью операции на Востоке является уничтожение польских сухопутных войск.

Для этого на южном фланге может быть использована словацкая территория. На северном фланге следует быстро установить связь между Померанией и Восточной Пруссией.

Подготовку к началу операций необходимо проводить таким образом, чтобы можно было без промедления выступить сначала наличными силами, не ожидая планомерного развертывания отмобилизованных соединений. Можно скрытно занять этими силами исходные позиции непосредственно перед днем начала наступления. Решение об этом я оставляю за собой.

От политической обстановки будет зависеть необходимость сосредоточения в соответствующих районах всех сил, предназначенных для обеспечения границ на западе, или частичное их использование в качестве резерва для других целей.

б) Военно-морские силы.

На Балтийском море задачами ВМС являются:

1) Уничтожение или выключение из войны польских военно-морских сил.

2) Блокада морских путей, ведущих к польским военно-морским опорным пунктам, в частности к Гдыне. В момент начала вторжения в Польшу устанавливается срок для оставления судами нейтральных государств польских гаваней и Данцига. По истечении этого срока военно-морской флот имеет право принять меры по установлению блокады.

Следует учесть отрицательные последствия для ведения военно-морских операций, которые вызовет предоставление судам нейтральных стран срока для выхода из портов.

3) Блокада польской морской торговли.

4) Обеспечение морских сообщений между Германией и Восточной Пруссией.

5) Прикрытие германских морских коммуникаций с Швецией и Прибалтийскими государствами.

б) Разведка и принятие мер по прикрытию, по возможности скрытно, на случай выступления советских военно-морских сил со стороны Финского залива.

Для охраны побережья и прибрежной полосы Северного моря следует выделить соответствующие военно-морские силы.

В южной части Северного моря и в Скагерраке следует принять меры предосторожности против неожиданного вмешательства западных держав в конфликт. Эти меры не должны переступать границ самого необходимого. Их следует проводить незаметно. При этом надо решительно избегать всего, что могло бы оказать неблагоприятное воздействие на политическую позицию западных Держав.

в) Военно-воздушные силы.

Следует обеспечить внезапное нападение авиации на Польшу, оставив необходимые силы на западе.

Помимо уничтожения в кратчайший срок польских ВВС, германские ВВС должны в первую очередь выполнить следующие задачи:

1)Воспрепятствовать проведению польской мобилизации и сорвать планомерное стратегическое сосредоточение и развертывание польской армии.

2)Оказывать непосредственную поддержку сухопутным войскам, и прежде всего передовым частям, с момента перехода через границу.

Возможная переброска авиационных частей в Восточную Пруссию перед началом операции не должна ставить под угрозу осуществление внезапности.

Первый перелет границы должен совпасть с началом боевых действий сухопутных войск.

Налеты на порт Гдыню разрешить лишь по истечении срока, предоставленного нейтральным судам для выхода в море (см. пункт 4б).

Центры противовоздушной обороны создать в районе Штеттина {{* Щецин;}}, Берлина, в промышленных районах Верхней Силезии, включая Моравскую Остраву и Брно.

Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 326-329.

Здесь печатается по кн.: Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Составитель МИД СССР. 1990. Документ № 265.

Электронная версия документа перепечатывается с сайта http://katynbooks.narod.ru/

Tags:
ВОВ
Дата документа:
1939.04.11
Страна и регион:
Германия Польша
Дата:
11 апреля, 1939 г.

[Мilitera.lib.ru]

http://militera.lib.ru/db/halder/index.html
Дневники и письма
Гальдер Франц Halder Franz
Военный дневник
Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.— М.: Воениздат, 1968-1971
Оригинал: Halder F. Kriegstagebuch. Tägliche Aufzeichnungen des Chefs des Generalstabes des Heeres 1939-1942. — Stuttgart: W. Kohlhammer Verlag, 1962-1964
Книга на сайте: http://militera.lib.ru/db/halder/index.html
Книга одним файлом: http://militera.lib.ru/db/0/one/halder.rar
OCR: [1] [2] А. Мятишкин; [3] П. Андриянов; [3] 22.06-15.07.1941 Вячеслав Фёдоров
Правка: [1] [3] SDH; [2] Hoaxer; [3] Андриянов П.М; [3] 22.06-15.07.1941 Вячеслав Фёдоров
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)
[1] Так помечены страницы, номер предшествует.
Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.— Военное издательство Министерства обороны СССР, 1968-1971: [1] Том I. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 г.—30.6.1940 г.) / Сокр. пер. с нем. А. Артемова, И. Глаголева и Л. Киселева под ред. и с пред. п-ка В. Дашичева. — М.: Воениздат, 1968. — 512 с + 3 вкл. 30000 экз.; [2] Том 2. От запланированного вторжения в Англию до начала Восточной кампании (1.7.1940-21.6.1941). / Пер.с нем. И. Глаголева и Л. Киселева под ред. и с пред. п-ка Д. Проэктора. — М.: Воениздат, 1969. — 328 с. 65 000 экз.; [3] Том III. От начала восточной кампании до наступления на Сталинград (22.06.1941 — 24.09.1942) / Пер. с нем. И.Глаголева, коммент. полк. К. Черемухина— М.:Воениздат, 1971 ≡ Generaloberst Halder F.. Kriegstagebuch. Tägliche Aufzeichnungen des Chefs des Generalstabes des Heeres 1939-1942 — Stuttgart: W. Kohlhammer Verlag, 1962-1964: Bd. 1. Vom Polenfeldzug bis zum Ende der Westoffensive (14.8.1939—30.6.1940)— Stuttgart: W.Kohlhammer Vl, 1962. — 391 S.; Bd. 2. Von der geplanten Landung in England bis zum Beginn des Ostfeldzuges. — Stuttgart: W.Kohlhammer Vl, 1963. — 503 S.; Bd. 3. Der Russlandfeldzug bis zum Marsch auf Stalingrad (22.6.1941—24.9.1942) — Stuttgart: W.Kohlhammer Vl, 1964. — 589 S.
Аннотация издательства: [1] «Военный дневник» содержит личные записи одного из главных организаторов и проводников агрессивной политики фашистской Германии, бывшего Начальника генерального штаба Ф. Гальдера. В книге освещаются события с 14 августа 1939 года по 30 июня 1940 года, в частности война с Польшей, операции против Дании и Норвегии, а также «странная война» на Западе, закончившаяся военным разгромом Бельгии, Голландии и Франции. Книга представляет интерес для всех, кто изучает историю второй мировой войны. [2] Второй том «Дневника» бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии содержит служебные записи, охватывающие период подготовки немецко-фашистского вермахта к нападению на Советский Союз. В книге показаны различные малоизвестные стороны и детали разработки агрессивного плана «Барбаросса», экономическое, внутриполитическое и международное положение фашистской Германии в период подготовки и развёртывания её вооружённых сил против Советского Союза в 1940–1941 годах.
Hoaxer: На сайте есть англоязычный семитомник (сделанный в 1947 г. перевод с немецких повремённых записей Ф. Гальдера), изданный историческим управлением армии США.

[Мilitera.lib.ru]

Среди многочисленных документальных источников, относящихся к истории второй мировой войны и вышедших после 1945 года, особого внимания, с точки зрения немцев, заслуживают личные записи начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника в отставке Франца Гальдера. В них более драматично и полнее, чем во всех других публикациях,, отражается борьба за принятие важнейших стратегических решений в первой фазе войны. С этими, почти ежедневными, записями, уже давно известными науке как «Дневник Гальдера», связана личность, военного деятеля, служебное положение которого превращало его в промежуточное звено между политическим и военным руководством. Он изложил на бумаге свои непосредственные впечатления и размышления безо всякой подготовки и последующих исправлений. Эти записи раскрывают методику работы Гальдера и хорошо передают атмосферу генерального штаба германских сухопутных войск того времени.

Оригинал «Дневника», находящийся ныне в распоряжении начальника военно-исторического управления министерства армии США в Вашингтоне (у составителя имеется только фотокопия), состоит из семи книг с собственноручными, преимущественно стенографическими (габельсбергский шрифт), записями, предназначавшимися для текущего служебного пользования. Каждая книга дневника была вложена в специальную папку форматом 28x20,5 см. Большая часть листов дневника была разлинована.

Публикуемый I том (от Польской кампании до окончания наступления на Западе) охватывает события периода с 14 августа 1939-го по 30 июня 1940 года. Том II (от запланированного вторжения в Англию до начала Восточного похода) содержит записи за период с 1 июля 1940-го по 21 июня 1941 года (они дополнены отдельными документальными приложениями, найденными после 1950 года). Том III (поход в Россию, до наступления на Сталинград) содержит, записи с 22 июня 1941-го до 24 сентября 1942 года. Тома II и III подготавливаются к печати{1}. После завершения труда отпадает необходимость пользоваться микрофильмами и перепечатками дневника, в которых имеются ошибки.

Дабы излишне не увеличивать объем книги, составители в своих комментариях ограничились лишь наиболее существенными моментами. Тому, кто захочет более углубленно проштудировать проблему ведения войны в соответствующие месяцы, мы рекомендуем обратиться к дополнительной специальной литературе, указываемой в примечаниях. В остальном же читателю или исследователю следует рекомендовать прежде всего внимательно познакомиться со структурой дневника и характером записей до того, как он приступит к их непосредственному изучению или использованию. Прилагаемые в конце III тома схемы и таблицы являются вспомогательным материалом и должны облегчить прежде всего определение служебного положения тех офицеров, которые упоминаются в записках.

Что касается техники издания настоящего труда, то необходимо отметить следующее.

1. Текст публикуемого дневника был еще раз сверен с оригиналом (авторскими стенографическими записями) и приводится полностью, без каких-либо сокращений.

2. Вся расстановка и расположение материала (абзацы, красная строка, выделения и т. п.) сохранены в первоначальном виде, за исключением тех особенностей, воспроизвести которые было невозможно по соображениям полиграфии или удобочитаемости.

3. Замечания (заметки на полях), имевшиеся в оригинале слева или справа от основного текста (например, оперативный отдел, генерал-квартирмейстер и т. п.), были помечены звездочками или же обозначены словами «Заметки на полях». (В русском переводе они внесены в текст с оговоркой. — Прим. ред. )

4. Явные опечатки (неправильная нумерация соединений и частей), описки или неправильная транскрипция населенных пунктов и имен собственных исправлены без каких-либо особых оговорок. (В подстрочных примечаниях на это иногда указывается дополнительно.)

5. Нумерация листов, принятая в оригинале дневника, в типографском издании не сохранена; в этом не было необходимости, поскольку все записи велись в строгой хронологической последовательности.

6. Текст, подчеркнутый или же написанный в оригинале в разрядку, в настоящем издании печатается большей частью курсивом,

7. Имевшиеся в тексте оригинала прочерки или же разделительные знаки в печатном тексте дневника опущены. Тематические разделы отделяются друг от друга посредством красной строки.

8. Трудно читаемые выражения (слова), смысл которых остался не ясен, помечены вопросительным знаком (?).

9. Промежуточные подзаголовки, имеющиеся в оригинале (например: Польская кампания. II часть. II том. Нач. генштаба. Начато: 11.9.39 г. ОКХ. Штаб-квартира. Окончено: 6.12.39 г.), опущены, как и нумерация частей дневника: 1, 2, 3, 4-я части и т. д.

10. Слова, которые автором дневника были в спешке опущены при записях (например: дивизия, АК, час и т. д.), внесены дополнительно в текст издания без скобок и сокращений.

11. Дополнительные слова и разъяснения, внесенные (немецкими) издателями, приводятся в квадратных скобках.

12. Все условные сокращения, встречающиеся в тексте дневника, приводятся в специальном перечне с соответствующим их объяснением. Отдельные произвольные сокращения объясняются дополнительно по тексту.

13. Примечания (указания, объяснения, литературные источники и перекрестные ссылки) издателей даются в конце каждого дня под соответствующими порядковыми номерами внутри каждого дня записей в дневнике.

[Мilitera.lib.ru]

Дневник генерал-полковника Франца Гальдера — это, пожалуй, единственный в своем роде немецкий источник, где очень полно и детально раскрывается механика планирования и ведения агрессивных войн руководством вермахта. Возглавляя «мозговой центр» немецко-фашистской армии — генеральный штаб сухопутных войск, генерал Гальдер принимал повседневное участие в разработке и осуществлении важнейших стратегических решений гитлеровского командования на протяжении 1939–1942 гг. С высоты «стратегического Олимпа» фашистской Германии он имел возможность обозревать всю панораму мировых военных событий и фиксировать в своем дневнике отношение к ним и влияние на них различных органов политического и стратегического руководства третьей империи.

Гальдер был далек от мысли, что его записи станут когда-нибудь достоянием гласности. Именно поэтому они с неоспоримой наглядностью показывают тайну того, «как делаются войны», преподносят всю закулисную сторону фашистской агрессии. Перед читателем возникает развернутая картина чудовищного заговора и тягчайших преступлений германских милитаристов против свободы народов Европы и других континентов. В этом смысле дневник Гальдера будет для грядущих поколений своего рода иллюстрацией к самым черным и позорным страницам в истории человечества. Для нас же, современников, этот документ представляет интерес как в военном, так и (в не меньшей степени!) в политическом отношении, прежде всего с точки зрения изучения опасной природы германского милитаризма, его приемов и методов действий, практики подготовки и ведения агрессии. И этот интерес, к сожалению, не может быть чисто академическим, ибо многие гитлеровские генштабисты, фамилии которых читатель встретит в дневнике (хойзингеры, шпейдели, гелены и другие), создают и пестуют нынешний бундесвер, воспитывают и обучают его на старом опыте, на старых милитаристских традициях. [6]

Во главе генерального штаба Гальдер оказался не случайно. Он вырос в потомственной милитаристской семье, которая «а протяжении 300 лет поставляла солдат для немецких князей, королей и кайзеров. Свой военный путь Гальдер начал в 1902 году в баварском артиллерийском полку «Мать королева». В 1914 году по окончании баварской военной академии Гальдер поступил на штабную работу. За годы первой мировой войны он прошел все звенья штабной службы — от дивизии до группы армий.

После поражения кайзеровской Германии немецкие милитаристы занялись подготовкой реванша. Втайне они вынашивали новые планы агрессии, ковали для нее новое оружие. И Гальдер принял в этом деятельное участие. Он нашел свое место в рейхсвере сначала в качестве преподавателя тактики при штабе 7-го военного округа в Мюнхене, затем стал сотрудником отдела боевой подготовки министерства рейхсвера. С приходом к власти фашистов в военной карьере Гальдера наступил крутой перелом. Он очень хорошо вписался в фашистский режим. На таких людей, как Гальдер с его реакционными националистскими взглядами и солидным военным опытом и знаниями, был большой спрос в фашистской Германии. Начальник штаба 6-го военного округа в Мюнстере, командир 7-й баварской дивизии, 2-й обер-квартирмейстер генерального штаба руководивший боевой подготовкой сухопутных войск, 1-й Обер-квартирмейстер генерального штаба, ведавший вопросами оперативного руководства войсками, — вот те промежуточные ступени, которые Гальдер прошел до назначения на пост начальника генерального штаба вместо уволенного в отставку генерала Л. Бека. Это назначение было прямым следствием тех преобразований в командной верхушке вермахта, которые были произведены 4 февраля 1938 года. В этот день Гитлер стал верховным главнокомандующим вооруженными силами фашистской Германии, совместив в своей персоне всю политическую и военную власть. Бывший верховный главнокомандующий генерал-фельдмаршал Бломберг и генерал-полковник Фрич, командовавший сухопутными силами, были удалены с занимаемых постов в результате дискредитации, специально проведенной гестапо. Вместе с ними были уволены и другие генералы, которые выступали за более осторожный и осмотрительный внешнеполитический курс и выражали опасения в связи с крайним авантюризмом в политике и стратегии Гитлера.

Смена руководства вермахта ознаменовала собой выдвижение на передний план наиболее опасных, экстремистских кругов военщины. Ведущую роль в определении военной политики и стратегии стали играть такие ставленники германского милитаризма, как Кейтель, Браухич, Редер, Геринг, [7] Йодль, Рейхенау и др. Они восприняли акт совмещения в персоне «фюрера» всей политической и военной власти как логическое завершение подготовки высших органов руководства вермахта к агрессивной тотальной войне.

Даже такой начальник генерального штаба сухопутных войск, каким был Бек — типичный представитель консервативного прусского генералитета, не устраивал новое руководство вермахта. Бек считал, что еще не назрел момент для развязывания большой европейской войны, что вермахт пока не готов для этого и что для успешного проведения захватнических акций нужно создать более благоприятные внешнеполитические условия. В первую очередь он настаивал на необходимости нейтрализовать Англию и Францию. Это шло вразрез с курсом на развязывание новой войны в самое ближайшее время, провозглашенным Гитлером 5 ноября 1937 года на совещании высших политических и военных руководителей фашистской Германии{1}. Не получив поддержки генералитета, Бек оказался в изоляции. Гитлер презрительно назвал его «нытиком»{2}, а Гудериан — «медлителем в военной и политической области»{3}. Бывший адъютант Гитлера в своих воспоминаниях писал: «Отношения между Беком и Браухичем все более обострялись еще в течение лета (1938 года — Ред.). Доклады начальника генерального штаба оказывали на главнокомандующего столь сильное действие, что он просто физически не мог их выносить. По словам его адъютанта, он прямо-таки «дрожал» перед каждым совещанием с Беком. Вследствие этого он все чаще и чаще стал решать дела непосредственно со старшим обер-квартирмейстером генерального штаба генералом Гальдером, так что последний все более и более оттеснял Бека от занимаемого им поста»{4}.

27 августа 1938 года Гальдер стал наконец начальником генерального штаба. Всей своей деятельностью на этом посту он действительно доказал, говоря словами Йодля, «готовность на все» ради осуществления преступных планов германского фашизма. В течение трех лет он был одним из главных организаторов грабительских походов против народов Европы. Дела его шли гладко, пока вермахт успешно воевал против капиталистических стран. Но как только гитлеровцы повернули оружие против СССР, счастье изменило им, а вместе с тем заколебалась почва и под ногами Гальдера. 1941 год стал годом провала тщательно разработанных [8] планов «блицкрига». Новое наступление а 1942 году также не принесло фашистской Германии решающих стратегических успехов. Гальдер оказался банкротом, и 24 сентября 1942 года Гитлер уволил его в отставку.

В конце 1943 года фашистская клика задумала устроить публичный процесс над Гальдером. Ей нужен был козел отпущения, чтобы хоть как-то оправдаться перед немецким народом за катастрофическое поражение на советско-германском фронте. Для этой роли избрали бывшего начальника генерального штаба. 23 июля 1944 года он был арестован гестапо. Так по иронии судьбы этот столп германского милитаризма, составитель многих захватнических планов сам стал жертвой системы, которой столь усердно поклонялся и служил. Но гитлеровцы не успели расправиться с Гальдером. 28 апреля 1945 года он был захвачен в одном из концлагерей в Южном Тироле американскими войсками.

Сразу же после войны военный опыт Гальдера понадобился вновь, но уже другим хозяевам — американским империалистам. По заданию исторического отдела армии США в Европе он совместно с Цейцлером, Гудерианом, Хойзингером, Шпейделем, Варлимонтом, Крейпе, Вестфалем и другими бывшими гитлеровскими генералами работает над обобщением опыта войны против СССР для «извлечения уроков на будущее». Одновременно он активно включается в ремилитаризацию Западной Германии. В 1949 году Гальдер издает брошюру «Гитлер как полководец»{5}. В ней он пытается всю вину и ответственность за поражение и военные преступления вермахта взвалить на одного Гитлера. Этим преследовалась цель военной и морально-политической реабилитации германского генералитета, который уже рвался на командные посты во вновь создаваемой Бонном реваншистской армии. В 1950 году в ФРГ из бывших фашистских генштабистов создается «Рабочий штаб Гальдера». В том же году боннскому правительству был представлен «План Гальдера», намечавший воссоздание вооруженных сил. Под руководством Гальдера в ФРГ был составлен и один из первых послевоенных стратегических планов войны против СССР{6}. С 1950 года Гальдер вместе с Хойзингером, Шпейделем и другими генералами вермахта работает «экспертом» при «ведомстве Бланка» — военном министерстве правительства ФРГ. Одновременно, как «специалист по войне на Востоке», Гальдер служит внештатным консультантом командования НАТО. В 1961 году к наградам, полученным Гальдером из [9] рук Гитлера, присоединяется американский орден «За доблесть».

Таким образом, принципы строительства и боевого, использования боннского бундесвера формировались под непосредственным влиянием бывших гитлеровских генштабистов. Вот почему изучение дневника Гальдера, где отражены характер и особенности работы германского генерального штаба, представляет и поныне практический интерес.

Гальдер с немецкой аккуратностью ежедневно вносил в свой дневник все наиболее существенное, что происходило в стенах генерального штаба, в штабе верховного главнокомандования, на театрах военных действий и т. д. Это были краткие пометки о совещаниях в ставке Гитлера, изложение основных директив и указаний Гитлера, Кейтеля, Йодля и Браухича, записи докладов обер-квартирмейстеров и генерал-квартирмейстера генерального штаба, командующих и начальников штабов групп армий и армий, краткий обзор планов операций и военных кампаний, сведения об организационных изменениях в армии, о потерях, пополнениях, вооружении, военной экономике, перемещениях командного состава, информация министерства иностранных дел о внешнеполитических и дипломатических вопросах и т. д. Ведя ежедневные записи, Гальдер применял старый стенографический габельсбергский шрифт, уже почти забытый и мало использовавшийся. Записи Гальдера предназначались для текущей работы в качестве заметок для памяти, поэтому они представляют собой богатый материал для исследования. При критическом рассмотрении и сопоставлении их с другими документами они могут послужить важным источником для изучения немецко-фашистской стратегии в годы войны.

Свой дневник Гальдер вел до последнего дня пребывания на посту начальника генерального штаба. Переехав осенью 1943 года из Берлина в Ашау, Гальдер захватил с собой все тетради дневника и спрятал их в стальном сейфе своего личного архива. Но когда в конце 1943 года до него дошли слухи, что ему грозит арест и публичный процесс, Гальдер позаботился о том, чтобы его дневник не попал в руки гестапо. Вскоре после окончания войны, 5 июня 1945 года, дневник был передан американцам, которые направили его в центральный архив документов Нюрнбергского суда. Дешифровка дневника была поручена группе специалистов. Пользуясь консультациями Гальдера, они полностью воспроизвели текст дневника на немецком языке к 1947 году. В этом же году исторический отдел армии США в Европе размножил дневник на ротаторе на немецком и английском языках и разослал его во многие военные инстанции союзников. Семь тетрадей дневника охватывают период с 14 августа 1939 г. [10] по 24 сентября 1942 года. Судьба же остальных тетрадей, относящихся к довоенному времени, пока неизвестна.

Подлинник дневника до настоящего времени хранится в архиве исторического отдела министерства армии США в Вашингтоне. В 1956 году в распоряжение Гальдера была предоставлена полная фотокопия дневника (семь тетрадей). Сличив копию с размноженным на ротаторе текстом, Гальдер сделал заключение, что работа выполнена хорошо, но в некоторых местах требуются исправления{7}.

В 1962–1964 гг. в ФРГ издан полный выверенный текст дневника Гальдера в трех томах{8}. Редактировал и комментировал издание Г. А. Якобсен, причем над первым томом он работал совместно с бывшим офицером оперативного отдела генерального штаба сухопутных войск А. Филиппи. В подготовке дневника к публикации принимал участие и сам Гальдер. Он внес в дневник некоторые дополнения и пояснения, а также отдельные новые замечания.

Первый том дневника охватывает период с 14 августа 1939 года по 30 июня 1940 года; второй — с 1 июля 1940 года по 21 июня 1941 года и третий — с 22 июня 1941 года по 24 сентября 1942 года. В целом дневник Гальдера позволяет воссоздать картину того, как германские милитаристы развязали вторую мировую войну, как планировались и проводились агрессивные разбойничьи походы против Польши, Норвегии, Дании, Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Югославии, Греции и, наконец, против Советского Союза.

Дневник Гальдера дает возможность четко определить место генерального штаба сухопутных войск в сложной системе политического и стратегического руководства фашистской Германии.

Главенствующую роль в разработке и осуществлении агрессивных планов германского империализма играл штаб верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) во главе с Кейтелем. Он подчинялся непосредственно Гитлеру. В ходе войны круг обязанностей Кейтеля был сведен главным образом к вопросам организационного и административного характера, комплектованию личного состава и материально-техническому обеспечению вооруженных сил в целом, в то время как оперативно-стратегическими вопросами стал заниматься штаб оперативного руководства вооруженными силами, возглавлявшийся генералом Йодлем. Основные функции этого штаба заключались в следующем{9}: [11]

— планирование общего стратегического руководства всей войной;

— информирование Гитлера о ходе операций и представление ему необходимых данных и соображений для принятия решений;

— разработка оперативно-стратегических директив на основе принятых решений и представление их Гитлеру или Кейтелю на утверждение;

— обеспечение взаимодействия между видами вооруженных сил, а также с союзниками;

— непосредственное руководство операциями на театрах, входивших в компетенцию ОКВ (Балканы, Северная Африка, Норвегия, Запад).

Штаб оперативного руководства фактически был личным штабом Гитлера. Он был именно тем органом ОКВ, где на самом высоком уровне намечались и утверждались планы агрессии. Он состоял из отдела обороны (оперативного), связи вооруженных сил и пропаганды. Его аппарат, весьма небольшой по численности, не мог полностью обеспечить руководство вооруженными силами в организационном, оперативном и материально-техническом отношении. Эта задача решалась другими управлениями ОКВ совместно с аппаратом главных командований сухопутных войск (ОКХ), военно-воздушных (ОКЛ) и военно-морских (ОКМ) сил, возглавлявшихся соответственно Браухичем (до декабря 1941 года), Герингом и Редером (с 1943 года — Деницем).

Поскольку для фашистской Германии решающее значение имела вооруженная борьба на суше, ведущее место в системе стратегического руководства вермахта занимал генеральный штаб сухопутных войск. С началом войны против СССР его роль в механизме управления вооруженным» силами еще более возросла, ибо «а него была возложена полная ответственность за планирование и осуществление операций на советско-германском фронте — основном фронте второй мировой войны. Остальные театры военных действий в оперативном отношении были подчинены ОКВ{10}.

Начальник генерального штаба сухопутных войск был постоянным заместителем главнокомандующего сухопутными войсками. В обязанность начальника генерального штаба [12] входило решение всех вопросов, связанных с подготовкой, использованием и руководством сухопутных войск в мирное и военное время. От имени и по согласованию с главнокомандующим сухопутными войсками начальник генерального штаба осуществлял планирование и повседневное оперативное руководство военными действиями на сухопутных театрах.

Военно-политическое руководство фашистской Германии, принимая решение о проведении той или иной военной кампании или агрессивного акта, обычно поручало генеральному штабу разработать общие соображения и предложения по данному вопросу. Затем, по словам генерал-майора Филиппи, штаб оперативного руководства ОКВ, как правило, брал представленный генеральным штабом проект за основу директивы, которая с соответствующими изменениями ил» вовсе без изменений отдавалась за подписью Гитлера. Так рождались планы агрессии.

С началом мобилизации перед второй мировой войной генеральный штаб был переведен на штаты военного времени и, как полевое управление, в которое пошли все отделы, необходимые для руководства военными операциями, составил «главную штаб-квартиру главного командования сухопутных войск». Последняя подчинялась начальнику генерального штаба, а через него главнокомандующему сухопутными войсками, который имел при себе лишь небольшую адъютантуру. Штаб-квартира ОКХ располагалась обычно поблизости от ставки Гитлера, основным рабочим органом которой был штаб оперативного руководства вооруженными силами.

Взаимодействие генерального штаба с командными инстанциями других видов вооруженных сил, а также с гражданскими органами нацистского государственного аппарата осуществлялось через систему постоянных представителей и офицеров связи. Так, министерство иностранных дел имело в генштабе своего постоянного представителя, который информировал начальника генерального штаба обо всех внешнеполитических событиях и предпринимавшихся Германией дипломатических шагах. Через этого же представителя генеральный штаб предъявлял свои требования к министерству иностранных дел и влиял «а проведение нацистской внешней политики.

После смещения Браухича в декабре 1941 года начальник генерального штаба стал подчиняться непосредственно Гитлеру, как главнокомандующему сухопутными войсками. Роль начальника генерального штаба возросла. Функции генерального штаба, прямо не связанные с руководством военными действиями, были переданы в ведение штаба верховного главнокомандования. Ему же подчинили управление кадров сухопутных войск, штаб командующего армией резерва и начальника (вооружений сухопутных войск. [13]

Таким образом, генеральный штаб сухопутных войск занимал ведущее место в механизме управления вермахтом. В отличие от штаба оперативного руководства ОКВ, весьма узкого по своему составу, генеральный штаб сухопутных войск располагал обширным аппаратом (около 1200 офицеров) для подготовки необходимых исходных данных и разработки оперативно-стратегических планов агрессии, для руководства войскам» и обеспечения их действий в ходе осуществления этих планов.

Наличие этих двух высших штабных органов приводило к известному параллелизму и дублированию в оперативно-стратегическом руководстве вооруженными силами. На почве соперничества между ними постоянно возникали трения, иногда доходившие до острых конфликтов. Следствием такого «дуализма» в организации стратегического руководства, как отмечает Филиппи в предисловии к немецкому изданию, была «неразбериха в функциональных обязанностях, что наносило вред оперативному управлению и войскам». Лишь в апреле 1945 года ОКВ и генеральный штаб были слиты в единый генеральный штаб вооруженных сил.

Имеющийся в дневнике Гальдера фактический материал опровергает утверждения западногерманской реакционной историографии и бывших генералов вермахта, что якобы права и роль генерального штаба сухопутных войск во время войны систематически ограничивались и ущемлялись Гитлером и что это, мол, было одной из причин тяжелых поражений вермахта{11}. Дневник Гальдера полностью подтверждает вывод, сделанный историками ГДР:

«По сравнению со штабом военно-воздушных сил, штабом руководства войной на море и штабом оперативного руководства вермахта генеральный штаб сухопутных сил де-факто пользовался преобладающим влиянием. Даже при том, что Геринг благодаря своему положению в политической иерархии мог добиваться для авиации ряда преимуществ, а штаб оперативного руководства де-юре ссылаться на свой более высокий ранг, сухопутные силы и их генеральный штаб оставались на практике важнейшим инструментом ведения войны. За исключением нападения на Данию и Норвегию, готовившегося и проводившегося под началом штаба оперативного руководства вермахта, генеральный штаб сухопутных сил был главным центром подготовки и оперативного осуществления всех актов фашистской агрессии»{12}. [14]
Изучение дневника Гальдера показывает также несостоятельность легенды западногерманских милитаристов о том, что генеральный штаб в годы фашизма стоял якобы вне политики, как внутренней, так и внешней, занимался чисто военно-техническими вопросами и был простым исполнителем воли Гитлера.

В первом томе имеется много записей, свидетельствующих о том, что Гальдер и его аппарат активно влияли на проведение внешней политики фашистской Германии, выступая в ряде случаев инициаторами важных дипломатических мероприятий и даже перекройки карты Западной Европы (см., например, записи от 15.4, 16–18.6 1940 года). Вместе с тем генеральный штаб через свои рычаги и связи воздействовал на внутреннюю политику, пропаганду и даже на кино (см. записи от 28.5.1940 года).

Из записей Гальдера видно, насколько беспочвенна широко распространенная в ФРГ версия, что якобы германский генералитет в принципе отвергал агрессивные, авантюристические планы и замыслы Гитлера и вообще фашистского руководства. Разумеется, между Гитлером и генеральным штабом сухопутных войск возникали разногласия и порой даже очень острые. Но они касались не главного, а частных вопросов: сроков, деталей планов, методов проведения агрессии. Мелкое брюзжание генералов никогда не доходило до открытого разрыва с Гитлером и его кликой, пока вермахту сопутствовал успех. И разногласия обычно кончались компромиссом. Так, после окончания агрессии против Польши генералы встретили в штыки требование Гитлера начать нападение на Францию осенью 1939 года. Они считал», что неподготовленность вермахта к этому мероприятию и плохие метеорологические условия отнюдь не открывают обнадеживающих перспектив на успех. На этой почве между Браухичем, Гальдером и Гитлером неоднократно происходили стычки. В конце концов верх взяли генералы: наступление постоянно откладывалось и было в итоге перенесено на весну 1940 года.

Первый том дневника Гальдера содержит большой фактический материал об агрессии фашистской Германии против Польши. Он проливает свет на закулисные торги Англии и Франции с гитлеровской кликой из-за Польши в самый канун войны и в первые ее дни; раскрывает неблаговидную роль западных держав, бросивших на произвол судьбы своего союзника, которому они накануне обещали военную помощь в случае немецкой агрессии. Эта позиция западных держав, положившая начало «странной войне» на Западном фронте, как свидетельствуют записи Гальдера, существенно облегчила германским милитаристам задачу разгрома Польши, В результате фашистская Германия смогла в более благоприятных [15] военно-стратегических условиях приступить к осуществлению дальнейших завоевательных планов, в том числе против Франции и Англии. Вместе с тем, как видно из записей Гальдера, захваченная польская территория рассматривалась фашистскими генштабистами уже в сентябре 1939 года как выгодный плацдарм для нападения на Советский Союз (стр. 158).

Среди множества военных вопросов, затронутых в первом томе дневника, большой интерес представляют особенности планирования и организационной подготовки военной кампании вермахта против Франции в период «странной войны» на Западном фронте с сентября 1939 по май 1940 года. Используя старые мюнхенские устремления западных держав и связанную с этим полную бездеятельность союзников на фронте, гитлеровское командование с величайшей тщательностью и методичностью готовилось к разгрому Франции, и Англии, чтобы затем повернуть вермахт против Советского Союза.

После войны Гальдер создал версию, что только благодаря генеральному штабу стала возможной победа над Францией, а сам Гитлер якобы пытался навязать ОКХ старый план Шлиффена.

«Ожесточенная борьба мнений, — писал Гальдер, — была решена связывающим приказом Гитлера, чтобы немецкое наступление было подготовлено и проведено по возможности раньше с нанесением главного удара через бельгийские провинции Лимбург и Брабант. Это была лишенная фантазии пародия на план Шлиффена, слабости которого выявила еще первая мировая война. ОКХ боролось против этого плана и настроилось на то, чтобы с началом действий перенести в кратчайший срок направление главного удара в Арденны в духе собственных планов. Но и Гитлер не верил в свой план. Из-за этой неуверенности он стал прислушиваться к нашептыванию одной высокой командной инстанции Западного фронта{13}, которая имела к нему личный доступ. Эта инстанция справедливо указывала на то, что во французской обороне на границе севернее Шарльвиля находится слабое место. Она предложила использовать это слабое место, чтобы охватить линию Мажино ударом в южном направлении и тем самым предотвратить угрозу, исходившую с этого направления. У Гитлера от этой идеи, представлявшей местные интересы, а потому отвергнутой ОКХ, запомнилось только одно: слабое место. В одном из горячих споров между ним и ОКХ, касавшемся недостатков первоначального плана, Гитлер сам выдвинул идею использовать «слабое место» для удара в западном направлении. Идея была не нова. [16]
Она обсуждалась в ОКХ в связи с вопросом об оперативном контрманевре в случае вражеского вступления в Бельгию. Но тогда она была отвергнута Гитлером вместе с общим планом, который предусматривал предоставить противнику инициативу развязывания военных действий. Поэтому идея Гитлера была тотчас использована ОКХ, и она привела к известной операции первого этапа военной кампании против Франции, названной Черчиллем «Удар серпом»... После окончания французской кампании Геринг счел нужным публично объявить о полководческом искусстве Гитлера. Он утверждал, что Гитлер сам до мелочей продумал весь план операции и знал каждую дивизию в отдельности. Правильно из этого только то, что Гитлеру, как верховному главнокомандующему вермахта, ежедневно представлялась командованием сухопутных войск карта с обстановкой, где были нанесены все дивизии, и что он был поставлен в известность о целях операции и задачах армий. «Плана операции» он никогда не знал. Это было делом главнокомандующего сухопутными войсками»{14}.

Гальдер, как и другие генералы, стремясь реабилитировать свой генштаб, приписывает все победы себе, а все поражения — Гитлеру. Разумеется, Гитлер был беспомощным дилетантом в военных вопросах и в своих стратегических решениях всецело зависел от генералов. Однако то, что Гальдер написал после войны о планировании операции «Гельб», резко расходится с его же записями в дневнике, а также с документальными данными.

В памятной записке Гитлера от 9 октября 1939 года, направленной Браухичу, Герингу, Редеру и Кейтелю, о замысле военной кампании на Западе говорилось о необходимости провести наступление через территорию Люксембурга, Бельгии и Голландии. Изложенные в этой записке и в директиве ОКВ от 9 октября 1939 года соображения в общем действительно напоминали старые идеи Шлиффена. Но в то время генеральный штаб сухопутных войск полностью разделял эти идеи и питал ими Гитлера. Разработанный генштабом первый вариант плана «Гельб» от 19 октября 1939 года предусматривал нанести главный удар при наступлении через Бельгию по обе стороны Льежа. При составлении плана генштаб руководствовался гитлеровским девизом: «Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения. Ни один человек не спросит нас об этом, если мы победим. Мы не станем обосновывать нарушение нейтралитета так идиотски, как в 1914 году»{15}. [17]

Инициатором перенесения направления главного удара в Арденны выступил в октябре 1939 года начальник штаба группы армий «А» Манштейн, поддержанный своим командующим Рундштедтом. Однако генеральный штаб сухопутных войск, проявив косность и консерватизм, упорно не желал отказываться от старого плана. Гитлер же, будучи по природе своей авантюристом, больше склонялся к плану Манштейна. Этот план был хотя и рискованным, но сулил более крупные стратегические успехи. Однако против авторитетного мнения генерального штаба сухопутных войск Гитлер пойти не мог, тем более что и генерал Йодль со своим штабом скептически относился к возможностям удара через Арденны к устью Соммы. Поэтому с октября 1939 года до середины февраля 1940 года в командовании вермахта наблюдалось состояние неуверенности, разногласий и борьбы мнений вокруг плана операции «Гельб». В течение всего этого периода генеральный штаб неоднократно вносил в план отдельные изменения, но основной замысел оставался прежним. Все докладные записки Манштейна и Рундштедта с предложением о его пересмотре Браухичем и Гальдером отвергались. Лишь в середине февраля 1940 года, после многочисленных проигрываний операции «Гельб» на штабных учениях в генеральном штабе, штабах групп армий и армий Гальдер убедился в несостоятельности старого плана. 16 февраля он констатировал в своем дневнике: «Сомнения в успехе операции в целом». К этому времени и для ОКВ стали очевидны большие недостатки плана и преимущества предложений Манштейна. 24 февраля был принят новый, окончательный вариант плана операции «Гельб». Следовательно, роль генерального штаба сухопутных войск в разработке этого плана была далеко не той, как это пытался после войны представить Гальдер. И это нетрудно проследить по его дневнику.

Другим вопросом французской кампании, на котором бывшие генштабисты вермахта стараются нажить себе военный и моральный капитал, является решение ОКВ о продолжении операции «Гельб» после прорыва союзного фронта между Седаном и Динаном на р. Маас. Несмотря на то что план операции «Гельб» предусматривал после прорыва сосредоточить основные усилия для развития дальнейшего наступления на Абвилль, Гальдер 17 мая (стр. 402) предложил главный удар нанести также и в юго-западном направлении. Тем самым он хотел решить сразу две задачи: ударом к устью р. Сомма отрезать группировку противника в Бельгии и Северной Франции от остальных союзных сил, ликвидировать ее и одновременно осуществить стратегический обход линии Мажино через Компьен и Париж. Это предложение Гальдера заключало в себе настолько большой риск для [18] немецких войск и поэтому не нашло поддержки ни в штабе ОКВ, ни у Гитлера, ни у командующего группой армий «А» Рундштедта. Они выступал» за более осторожные и осмотрительные действия. В ставке Гитлера не могли не учитывать, что над северным флангом немецкого фронта прорыва нависали еще не разбитые главные силы 1-й группы армий союзников. Хотя они и были скованы с фронта войсками группы армий «Б», тем не менее можно было ожидать, что союзники соберутся с силами для нанесения удара с севера на юг, который в сочетании со встречным ударом с юга на север мог переломить немецкий клин и привести к провалу всей операции «Гельб». Поэтому под нажимом ОКВ генеральный штаб отдал приказ произвести перегруппировку войск для продолжения наступления к устью р. Сомма и одновременно усилить прикрытие южного фланга ударной группировки от возможных контрударов французов с юга.

Весьма превратно Гальдер истолковал после войны и события под Дюнкерком, связанные с так называемым «стол-приказом» Гитлера от 24 мая 1940 года.

«Окружение франко-английских сил, что было целью всей операции, — писал Гальдер, — приближалось к концу. Тогда Геринг предупредил главнокомандующего Гитлера, чтобы тот не отдавал лавры победы в руки генералов сухопутных войск. В противном случае их престиж в глазах немецкого народа поднимется, и это будет угрожать позиции Гитлера. Геринг предложил уничтожить почти полностью окруженного противника одной своей авиацией, без участия сухопутных войск. Гитлер, всегда подозрительно относившийся к руководству сухопутных войск, ухватился за эту мысль, остановил через голову главнокомандующего сухопутными войсками немецкие танки и поручил авиации завершить эту решающую битву. Естественно, авиация не могла выполнить это в полной мере и уже через 48 часов запросила помощи сухопутных войск. Англия смогла спасти своих солдат и тем самым сохранить силы, что позволило ей продолжать сопротивление. И все это благодаря «полководческому искусству» Гитлера!»{16}.
Насколько недобросовестно изложены здесь факты, видно как из дневника самого Гальдера, так и из других, относящихся к этим событиям документов, которые бывший начальник генерального штаба не мог не знать.

Во-первых, инициатива остановки наступления танковых соединений под Дюнкерком принадлежала командующему группой армий «А» Рундштедту. По его приказу танки прекратили продвижение на Дюнкерк еще 23 мая. Гитлер, прибывший на следующий день в штаб Рундштедта, санкционировал [19] это решение. В журнале боевых действий группы армий «А» имеется следующая запись от 24 мая о посещении Гитлером штаба Рундштедта: «В 11.30 прибывает фюрер. Командующий группой армий знакомит его с обстановкой. Он (Гитлер. — В. Д.) целиком и полностью соглашается с мнением, что восточнее Арраса должна наступать пехота, в то время как подвижные войска могут быть задержаны на достигнутом рубеже Лан, Бетюн, Эр, Сент-Омер, Гравлин, чтобы «перехватить» противника, теснимого группой армий «Б». Он придает этому мнению особенный вес в связи с тем, что вообще необходимо сохранить танковые войска для последующих операций и что дальнейшее сужение района окружения повлечет за собой крайне нежелательное ограничение действий авиации»{17}. Эти соображения и легли в основу известного «стоп-приказа» Гитлера от 24 мая{18}.

Во-вторых, приказ Гитлера предусматривал уничтожить окруженную под Дюнкерком группировку войск противника, причем силами не только одной авиации. Основную роль в этом должны были сыграть наступавшие с востока на Дюнкерк пехотные соединения группы армий «Б», а с юга — 2-й и 8-й армейские корпуса группы армий «А». И об этом четко сказано в дневнике Гальдера (запись от 25 мая): «День снова начинается неприятными дебатами между Браухичем и фюрером относительно дальнейшего ведения битвы на окружение... Получается все наоборот. Я хотел группу армий «А» сделать молотом, а группу армий «Б» — наковальней. Теперь делают группу армий «Б» молотом, а группу армий «А» — наковальней».

На настойчивые призывы Браухича и Гальдера продолжить наступление танковыми дивизиями Гитлер, по свидетельству дневника Йодля, отвечал, что он предоставил право принять решение об этом Рундштедту, но последний отрицательно относится к этой идее, так как намерен сохранить и привести в порядок танки для предстоящего наступления в южном направлении на втором этапе военной кампании против Франции{19}. Тогда Гальдер решил действовать в обход верховной ставки. В расчете на то, что ему удастся склонить на свою сторону Рундштедта и побудить его снова бросить в бой танки Клейста и Гота, Гальдер послал 25 мая следующую дипломатично составленную телеграмму командованию группы армий «А»: «В дополнение к распоряжениям, содержащимся в приказе ОКХ от 24.5 1940 года разрешается продолжение наступления до рубежа Дюнкерк, [20] Кассель, Эстуар, Армантьер, Ипр, Остенде. Соответственно сужается полоса боевых действий авиации...»{20}. Формально это указание ничем не нарушало «стоп-приказа» Гитлера. Все зависело от дальнейшего решения Рундштедта. Последний, получив эту телеграмму ОКХ, оставил ее без внимания. Когда же начальник штаба доложил Рундштедту об этой телеграмме, он заявил, как свидетельствует журнал боевых действий группы армий «А», что танковые войска сначала «крайне необходимо» подтянуть и развернуть, «если вообще потребуется их дальнейшее продвижение вперед»{21}. Рундштедт считал, что задача, поставленная перед его войсками в плане операции «Гельб», в основном выполнена, а ликвидацию окруженной группировки могут осуществить пехотные дивизии группы армий «Б». «Битва в Северной Франции, — гласила запись в журнале боевых действий группы армий «А» от 25 мая, — приближается к своему концу. Кризисов больше не может возникнуть, не считая осложнений чисто местного характера. Задача группы армий «А» может рассматриваться как в основном выполненная».

Лишь на следующий день, когда выяснилось, что войскам группы армий «Б» не удалось сломить сопротивление противника и бои под Дюнкерком могут принять затяжной характер, Рундштедт принял решение ввести в сражение танковые дивизии, чтобы воспрепятствовать эвакуации англичан и разгромить противника. Но они уже не смогли выполнить этой задачи, так как натолкнулись на сильную оборону.

Таким образом, факты свидетельствуют о том, что основную роль в остановке танковых дивизий под Дюнкерком сыграл, оставаясь за кулисами и прикрываясь «высочайшим» приказом Гитлера, Рундштедт. И это было хорошо известно Гальдеру, как и многое другое, о чем говорится в его дневнике и что так беспардонно было искажено в послевоенных сочинениях бывших генералов вермахта. Содержащийся в дневнике Гальдера фактический материал позволяет очистить историю многих событий второй мировой войны от грубых вымыслов и извращений, предпринятых в угоду реабилитации германских милитаристов.

На Западе бытует немало легенд и версий, объясняющих причины банкротства германского генерального штаба, провала его стратегии, военной теории и практики во второй мировой войне. Но, как правило, все они сводятся к одному — личности Гитлера, который «испортил все дело». Вот типичный образчик такого объяснения:

«Прусско-германский генеральный штаб за свою 150-летнюю историю до 1939 года выдвинул много великих деятелей: Гнейзенау — победителя [21] Наполеона; Мольтке — великого... и мудрого; Шлиффена — мастера войны периода современных массовых армий; его великого ученика — Людендорфа, полководческое искусство которого, проявленное только в Восточной Пруссии и Польше в 1914–1915 гг., выдвинуло его в число великих. Все они имели большие преимущества по сравнению с тем, что было в 1939–1942 гг.: им не связывал руки недоверчивый, неграмотный, мелочной Гитлер»{22}.
Можно было бы пройти мимо этого глупого тезиса, если бы он не предназначался для подогревания реваншизма: мол, генеральный штаб был и остался безупречным, непорочным, и теперь, без Гитлера, все будет по-другому... Бывшие генералы вермахта и их преемники в ФРГ замалчивают основную и решающую причину падения германского генерального штаба и гибели военной машины фашистской Германии: 22 июня 1941 года агрессоры столкнулись с такой силой, одолеть которую у них не было никаких возможностей — ни материальных, ни политических, ни духовных. В этом был главный просчет германского генерального штаба и его трагедия.

Опыт истории последнего полувека убедительно показал, насколько далеки германские милитаристы от того, чтобы извлечь для себя правильные уроки из недавнего прошлого, из своих тяжелых поражений. Нет, они и поныне продолжают следовать старым опасным путем реванша и подготовки агрессии. Вот почему внимательное изучение истории, теории и практики германского милитаризма, его современного состояния и тенденций сохраняет большую актуальность. И дневник Гальдера, бесспорно, является в этом отношении важным источником.

Полковник В. Дашичев

[Франц Гальдер]

http://militera.lib.ru/db/halder/1939_08.html
Записи в дневнике

УЧЕНИЯ НА ВЕЗЕРЕ{24}

СЪЕЗД ПАРТИИ?{25}

ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ СИГНАЛ

ИМПЕРСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ — 12 час. 00 мин. 16.8{26}

1939 год

Август 1939 года

14 августа 1939 года (понедельник)
[Обстановка] Запад:

1. Если станет очевидным, что на Востоке будут введены крупные германские силы, возникнет вероятность принятия решения французами о наступлении{27}. При этом следует предполагать следующее:

Стратегическое развертывание вооруженных сил обеих держав (Франции и Германии) пока происходит согласно планам, поскольку за короткий срок невозможно внести какие-либо существенные изменения в планы стратегического развертывания.

2. В рамках этих планов соотношение сил на фронте от бельгийско-люксембургской границы до Швейцарии представляется следующим.
Франция{28} Германия{29}
14 крепостных бригад 12 дивизий 1-й линии 5-я армия — 7 дивизий{+1}
7 дивизий 1-й линии[кадровые] 19
7 дивизий 2-й линии 1-я армия — 13 дивизий
7 дивизий 2-й линии
5 дивизий 3-й линии 12 дивизий 3-й линии 7-я армия — 6 дивизий
5 моторизованных дивизий Резерв группы армий — 5 дивизий
2 кавалерийские дивизии
1 механизированная дивизия
41 соединение дивизионного состава{30} 31 соединение дивизионного состава
(44){31}
Франция, очевидно, развернет войска прикрытия в предупредительном порядке и на итальянской границе (Северной Африки это не коснется).

Это составит: 7 дивизий 1-й линии
2 дивизии 2-й линии
2 дивизии 3-й линии [28]
1 дивизию на Корсике
3 альпийские крепостные бригады
15 соединений дивизионного состава

4. При этих условиях из имеющихся 106 соединений дивизионного состава{32} для свободного использования в распоряжении остается лишь 47. Это количество резервных войск может быть значительно увеличено (примерно еще на 20 дивизий) за счет войск, находящихся ныне в глубине обороны, при условии, что Франция будет уверена в отсутствии наступательных действий с нашей стороны.

5. Если Франция примет решение наступать через Бельгию, то это наступление может последовать либо с заблаговременной подготовкой, либо в форме внезапного. С военной точки зрения [для Франции] более приемлемо внезапное нападение. Однако представляется весьма сомнительным, что для такого нападения у нее есть необходимые предпосылки, так как:

а) Франция, принимая решение, по всей вероятности будет зависеть от действий Германии;

б) Франции придется соблюсти по меньшей мере хотя бы форму дипломатических переговоров с Бельгией.

6. Поэтому я предполагаю возможность следующих действий [Франции] против Люксембурга:

Немедленное выступление с целью захвата территории Люксембурга французами. Для этого через 48 часов в их распоряжении будут:
4 11 моторизованная дивизия Против войск 5-й армии
1 механизированная дивизия
2 пехотные дивизии
Поскольку мы не имеем сил, которые можно было бы им противопоставить, они сумеют к исходу 3-го дня выйти на германско-люксембургскую границу.

Через 48 часов на бельгийско-французской границе французы способны сосредоточить в боевой готовности:
7–9 дивизий 5 моторизованных дивизий
1-2 механизированные дивизии
1-2 кавалерийские дивизии Против войск 5-й армии в составе:
3 отд. пулеметных батальонов;
полка «Ахен» (78-й пехотный полк);
3 дивизий 1-й линии;
2 дивизий 2-й линии;
2 дивизий 3-й линии
Французские войска смогут, если будут продвигаться южнее канала Самбр — Маас, выйти на бельгийско-германскую границу не ранее чем к утру 5-го дня. В связи с этим на фронте 5-й немецкой армии на 3-й и 4-й день возникнет напряженное положение, так как к этому времени не все силы армии будут сосредоточены в этом районе.

Если оккупация Люксембурга представляется вероятной хотя бы по соображениям безопасности Франции, то ограниченное наступление французских войск через Арденнский выступ следует считать маловероятным по политическим (сначала необходимо принудить Бельгию занять более ясную позицию) и по военным причинам, так как дополнительные силы будут подготовлены лишь через три дня. А поскольку они не имеют транспорта, их подтягивание в этот район будет происходить медленно, так что перейти в наступление через границу Германии ранее 10-го дня (ориентировочно) французские войска не смогут.

7. Учитывая, что бельгийская армия сумеет за четыре дня развернуть 12 дивизий 1-й и 2-й линий плюс 2 моторизованные дивизии и дивизию арденнских стрелков (3-я линия — 6 дивизий — будет готова лишь [на 12-й день]), не исключено, что французские войска вторгнутся в Бельгию только тогда, когда будут обладать достаточным численным превосходством. Это превосходство может быть достигнуто к утру 9-го дня, когда они будут иметь примерно 18 дивизий и 3 крепостные бригады, не считая сил, направленных в Люксембург. Эти войска выйдут на германскую границу только на 12-й день, так что серьезное давление на наши пограничные позиции может начаться примерно на 15-й день. К этому времени можно будет осуществить перегруппировку сил в составе 2-й группы армий{33}.

8. Вопрос об использовании более или менее крупных французских сил против Голландии возникнет лишь после того, как эти силы пройдут через Бельгию. Если принять во внимание сроки развертывания войск и время на их переброску, то французские войска смогут появиться на германско-голландской границе лишь на третьей неделе после приказа о мобилизации. Высланные вперед моторизованные соединения, конечно, могут появиться там намного раньше. Однако наши сведения о французских оперативных взглядах и необходимость преодоления в этом случае некоторых политических затруднений говорят о том, что такой маневр подвижных соединений маловероятен. Поскольку сильного сопротивления со стороны голландской армии ожидать нельзя, то, следовательно, серьезное наступление на германско-бельгийско-голландской границе может последовать лишь на 3-й неделе с момента приказа о мобилизации. Если Бельгия предоставит свои железные дороги в распоряжение [30] французов, наступление начнется значительно раньше.

9. В итоге я прихожу к следующим выводам.

а) Франция едва ли опередит нас в мероприятиях по приведению армии в боевую готовность, а, скорее, будет постепенно отвечать на наши мероприятия. Отсюда ни более раннюю мобилизацию во Франции, которая смогла бы значительно ускорить сроки боеготовности ее армии, ни «внезапное нападение» на Бельгию не следует считать возможными.

б) Франция будет придерживаться уже разработанного оборонительного плана развертывания войск, так как по причинам железнодорожно-технического порядка едва ли возможно в рамках имеющегося времени внести серьезные изменения в ее группировку сил, предназначенную для обороны, тем более что железнодорожная сеть Франции ориентирована на северо-восток. Поэтому ее общие силы (106 дивизий) в первое время будут распределены следующим образом: против Германии — 44 дивизии; против Италии — 15 дивизий. Всего в действии — 59 дивизий, в резерве — 47 дивизий.

в) Относительно использования сил можно предполагать, что примерно 6 соединений (2 крепостные бригады, 2 пехотные, 1 моторизованная и 1 механизированная дивизии) в самое ближайшее время вступят в Люксембург. Если учитывать нынешнюю степень боеготовности французских войск, то они смогут выступить через 2 дня и к вечеру 3-го дня выйти на люксембургско-германскую границу. Их задачей будет не наступление на германскую территорию с ограниченными целями, а обеспечение плацдарма для развертывания своих войск на территории Люксембурга.

Примерно 7–9 дивизий (5 моторизованных, 1–2 механизированные и 1–2 кавалерийские) смогут в силу теперешней степени боеготовности французских войск через 2 дня перейти французско-бельгийскую границу и, если их продвижение будет беспрепятственным, в лучшем случае к утру 5-го дня достичь германской границы в районе севернее и южнее Ахена, где находятся наши укрепления.

Если французы направят такую передовую моторизованную группу, что я считаю возможным лишь при маловероятном условии заблаговременного и безусловного согласия Бельгии, то эта группа сможет в первое время выполнить лишь задачу оккупации территории Бельгии и Голландии в качестве района сосредоточения и развертывания. Ожидать от такой группы наступления с далеко идущими целями нельзя.

Далее можно ожидать наступления группировки силой около 22 дивизий (3 крепостные бригады, 18 пехотных дивизий{34}, усиленных корпусной артиллерией и артиллерией [31] РГК — 400 батарей, и 50–60 танковых батальонов, из которых около 50 батальонов имеют легкие танки) после ее развертывания на французско-бельгийской границе к утру 9-го дня. Если переброска через Бельгию не встретит препятствий и будет осуществляться в основном не по железным дорогам, эта группировка совместно с вышеназванной передовой группой сможет примерно на 15-й день перейти в решительное наступление через бельгийско-голландско-германскую границу.

В дальнейшем, к 20-му дню, сюда могут быть переброшены еще 14 дивизий из числа имеющихся в резерве, и, наконец, на северном крыле могут быть использованы соединения, снятые со спокойного участка на линии Мажино, а возможно, и дивизии, высвобожденные с Альпийского фронта, что суммарно составит 10–12 дивизий. Однако срок ввода в действие этих дивизий на северном крыле фронта установить невозможно.

10. Составленная на основе этих данных общая картина содержится в приложении-сводке{35}. При этом предполагается, что со стороны Бельгии и Голландии никаких препятствий французам чиниться не будет.

Бельгия сможет, по-видимому, иметь в боевой готовности: через 6 часов — пограничную охрану; через 12 часов — маршевые подразделения 11 пехотных и 3 артиллерийских полков (каждое подразделение примерно равно ½ полка); через 2 дня — 2 мотокавалерийские дивизии и дивизию арденнских стрелков; через 3 дня — дополнительно 6 дивизий 1-й линии; через 4 дня — дополнительно 6 дивизий 2-й линии; через 12 дней — дополнительно 6 дивизий 3-й линии{36}.

Голландия может иметь в боевой готовности: через 5 дней — 8 дивизий 1-й линии и 1 легкую дивизию; позже — еще 4 дивизии 2-й линии (соединения голландцев в настоящее время имеют пониженную боеспособность вследствие проводимой реорганизации){37}.

11. Против возможного французского наступления (см. выше — п. 9, «в») на германско-люксембургской границе силами б дивизий (2 крепостные бригады, 2 пехотные, 1 моторизованная и 1 механизированная дивизии) на 3–4-й день в нашем распоряжении в боевой готовности будут:

в составе 5-й армии — 2 дивизии (16-я и 26-я) [6-й ак], которых еле хватит.

12. Против возможного наступления 7–9 французских подвижных дивизий через бельгийско-голландскую границу в районе Льежа на 5-й день (утром), помимо пограничной охраны, в нашем распоряжении имеются:

в составе 5-й армии — 2 пулеметных батальона, один усиленный пехотный полк [78-й пп]. Этого совершенно недостаточно! [32]

13. Против англо-французского крупного наступления на 15-й день (всего — около 30 дивизий) в нашем распоряжении будут:

5-я армия в составе 7 дивизий нормального состава (военного времени);

6 дивизий группы «Бельгия»;

до 10 дивизий 4-й линии, боеспособность которых к этому времени, конечно, не будет высокой; возможна замена этих последних дивизий в период с 22-го по 26 августа другими соединениями;

2 дивизии высвобождаются группой армий; (4) позже еще 12 дивизий.

Затруднения, таким образом, вызваны не столько нехваткой людей, сколько слабостью оснащения войск артиллерией и противотанковыми средствами. Для Западного фронта в крайнем случае можно выделить самое большее (так как большего нет) следующее количество артиллерии;
14 тяжелых артиллерийских дивизионов
4 легких моторизованных артиллерийских дивизиона
3 противотанковых дивизиона
Из резерва ГК [резерв ОКХ]:

4 тяжелых артиллерийских дивизиона
2 легких артиллерийских дивизиона
5 противотанковых дивизионов
1 саперный батальон

Всего около 300 орудий, не считая дивизионной артиллерии, против 1600 французских орудий. Кроме того, артиллерия французской дивизии значительно сильнее артиллерии немецкой дивизии
Оборонительное сражение на голландско-бельгийской границе потребует, таким образом, переброски тяжелой артиллерии с Востока и переноса линии обороны на рубеж, представляющий собой естественное противотанковое препятствие, т. е. на р. Маас.

14. Чтобы избежать временных кризисов, которые могут возникнуть на Западе, предлагается:

а) продлить пограничную укрепленную позицию [Западный вал]{38} на голландской границе, которую немедленно следует оборудовать укреплениями полевого типа (при продвижении до р. Маас она будет служить второй полосой обороны);

б) [Никаких записей в оригинале нет!];

в) из 6 дивизий, предназначенных для операции «Бельгия» и объединенных в 30-й армейский корпус, следует немедленно [33] скрытно сформировать 4 дивизии, а еще лучше — все 6 дивизий;

г) из числа 10 дивизий 4-й линии (1-я очередь) следует немедленно скрытно сформировать 6 дивизий; они будут использованы для оборудования и занятия оборонительной позиции, которую следует удлинить на север;

д) скрытно сформировать автотранспортный полк за счет машин, взятых из промышленности.

Если приказы будут отданы 15.8, то с 22.8 можно будет начать переброску дивизий, чтобы к 25.8 они были на месте. Уточнение деталей группировки сил оставляю за собой!

15. Если политическое руководство этого потребует, позднее встанет вопрос о выдвижении нашего северного крыла на канал Вильгельма. Вопрос, вызывающий сомнение: обозы с мостостроительным имуществом! Поэтому желательна договоренность с голландским правительством о вводе войск (60 км = 6 дивизий).

16. Получить разрешение на сообщение бельгийскому и голландскому военным атташе следующего: Германия располагает сведениями, что в случае конфликта в Европе западные державы не будут уважать нейтралитет Бельгии и Голландии. Хотя Германия и признает, что эти государства должны будут ввести в действие свои вооруженные, силы для защиты своей территории, тем не менее она примет и соответствующие предупредительные меры со своей стороны.

Строительство укреплений на границе вести войсками. Дать заверение, что это не связано ни с какими намерениями Германии нарушить нейтралитет указанных стран.

17. Усиление зенитной артиллерии на Западе за счет. Востока, как только там будет подавлена авиация противника.

14.8 1939 г. (продолжение). Оберзальцберг{39}
(Замечания Гитлера)

Самым главным является осознание того факта, что не существует ни политических, ни военных успехов без риска. Политических — потому, что необходимо преодолеть сопротивление; военных — потому, что трезвый расчет часто указывает на возможность неудачи.

Разъяснение предпосылок!

Исторический экскурс.

Объяснение позиции Англии исходя из ее внутренних условий.

Принятие решения в 1914 году. Англия не выступила бы, если бы могла предвидеть последствия.

Ни одно государство в принципе не желает затяжной войны. [34]

Англия должна проиграть.

Со времени мировой войны условия изменились. Стало ясно, что богатые государства от войны мало выигрывают, но могут потерять очень многое, что каждому государству придется нести потери, что даже в случае выигранной войны силы победителя иссякают.

Необходим ключ к пониманию действий людей, настроенных недостаточно воинственно.

Англия перегружена обязательствами во всех частях света:

Борьба против Германии — да

Борьба в интересах союзников — ?

Борьба в интересах «третьих держав» — нет

Наши противники, учитывая опыт 1914–1918 гг., не пойдут на риск развязывания большой войны. Известно, что сегодня им придется иметь дело с другой Германией. В 1914 году: социалисты, церковь.

Анализ реальной обстановки

Политические моменты (главные)

Враги: Польша, Англия (активный), Франция. Россия не собирается таскать [для Англии] каштаны из огня. Ожидать от войны ей нечего, но многого следует опасаться. Возможно, она предпримет какие-то действия на периферии или будет желать таковых. В центральных районах — нет. Интересы России: ослабление западных держав, выходы к Балтийскому морю.

Нейтральные страны: Норвегия, Швеция, Дания будут строго соблюдать нейтралитет, исходя из чисто внутренних побуждений. Заигрывание Англии с Россией тяжело на них отразилось. Швейцария наверняка останется нейтральной. Голландия принципиально нейтральна, но опасается за свои восточноазиатские владения. Бельгия попытается сохранить нейтралитет. Но Бельгия — театр военных действий. Бельгия может только потерять от войны. Часть профранцузски настроенного еврейского населения, вероятно, будет придерживаться противоположной ориентации, пока не заговорят пушки.

Венгрия не заслуживает упоминания.

Друзья: Италия не заинтересована в большом конфликте, однако желает некоторого улучшения [своих границ]. Победа демократии в Италии была бы для нее катастрофой. Один настоящий человек [Муссолини]! Испания с антипатией встретит любую победу западной демократии. Демократы Запада навяжут ей монархию вместе с зависимостью от западных держав. [35]

Англии и Франции придется одним взять на себя всю тяжесть войны. Балканские государства также им ничем не помогут.

Военные моменты

Масштабы вооружения Англии: Приняты дополнительные программы для ВМС, ВВС и сухопутных войск. Детально проанализировать и оценить эти программы еще нельзя.

Развертывание ВМС: Осуществление программы еще не начато. До 1941 года никакого увеличения количества линейных кораблей не предвидится; до 1940 года — никакого увеличения количества крейсеров и эсминцев. Осуществление дополнительной программы, которая только теперь принята, мыслится лишь в отдаленном будущем{40}.

Развертывание сухопутных войск: Призван один возрастной контингент военнообязанных{41}. До тех пор пока из новобранцев будут созданы части и соединения, пройдут месяцы. Пополнение требуется пока прежде всего для противовоздушной обороны. Массовая армия появится лишь через несколько месяцев.

Развертывание ВВС{42}: Успехи. Новые бомбардировщики, истребители. Улучшилось базирование. Никаких существенных изменений в удельном весе этих видов авиации. Противовоздушная оборона еще серьезно отстает (ежемесячно производится 10–12 орудий). Для создания нормальной противовоздушной обороны потребуется три года. Увеличение производства вооружений одновременно в нескольких областях ведет к взаимным трениям.

В целом Англия находится примерно на той же стадии развития, на какой мы были в 1934 году.

Франция подобна слабосильному человеку, который, однако, несет на спине и пулемет и пушку. Малы контингента призывников; уже давно срок службы — только один год. Вооружение также не в идеальном состоянии. Военный потенциал в целом ограничен.

Колониальные войска связаны.

На месте противника фюрер не решился бы начать войну.

125 миллионов против 80 [в Германии].

Что могут сделать англичане и французы?

Наступление: Между Базелем и Саарбрюкеном — бесперспективно. Возможны лишь успехи местного значения. Наступление с перспективой борьбы не на жизнь, а на смерть — невероятно. Нарушение нейтралитета Люксембурга, Бельгии и Голландии: быстрый успех с целью отвлечения сил с Восточного фронта исключен. Англичане смогут оказать поддержку лишь небольшим количеством дивизий. [36]

Таким образом, остается лишь блокада (контрмеры) тоже на длительное время.

Немедленная помощь Восточному фронту путем англофранцузских мероприятий невозможна. Никакой тяги к войне [со стороны Англии и Франции].

Мюнхенские главари{43} не возьмут на себя риск развязывания войны. Всемирный риск!

Средств для таких вооружений ни у кого нет. На кредитах больше не выедешь. Трезво судят об этом лишь имперский генеральный штаб Англии и генеральный штаб Франции. В политическом отношении англичане начинают сдавать позиции (Дафф Купер). Пресса!

Крайние меры: Отзыв послов. Прекращение всякой торговли с Германией, требование развития торговли с Польшей. Лига Наций.

Пути политического отступления: Россия. Польша, которая не сдержала своих обещаний. Нейтралы [т. е. Люксембург, Бельгия и Голландия] не позволяют вступить на их территорию. Ни один договор не ратифицирован{44}. Формулировка: поддержать всеми силами.

О чем не говорилось откровенно: Если бы Англия была готова к решительным действиям, она дала бы деньги Польше. Но англичанин никогда не вкладывает деньги в проигранное дело. Политики прикрываются отчетом Айронсайда{45}.

Образ мыслей поляков. Если бы Англия дала твердые обещания, Польша была бы много наглее. Подслушанные переговоры!

Фюрер обеспокоен, что Англия своими предложениями затруднит ему в последний момент принятие окончательного решения.

В итоге: за последние недели убеждение в изоляции [Польши] усиливается изо дня в день.

Предпосылка: Необходимо достигнуть решающего успеха за короткое время. В течение 8–14 дней должно стать ясно, что Польша погибнет. Военные же операции могут закончиться позже.

В дальнейшем необходима решимость сражаться на любом фронте. На Западе произвести полное и быстрое развертывание сил.

Взаимоотношения с Россией: Слабый контакт, начаты торговые переговоры. Будет выяснено, пошлем ли мы в Москву своего представителя. В стадии выяснения вопрос, кого послать — авторитетную личность или нет. [Россия] не думает о своих обязательствах по отношению к Западу. Русские допускают разгром Польши{46}, но интересуются, как будет обстоять дело с [Западной] Украиной. Обещание соблюдать русские интересы. [37]

Прибалтика? Литва — не Прибалтика. Русские хотят углубить переговоры. Недоверие. Никакой общей границы. Фюрер склоняется к тому, чтобы пойти навстречу русским.

Англичанам дано понять, что фюрер после разрешения неизбывного для Германии польского вопроса еще раз обратится к Англии с предложениями. В Лондоне поняли. Париж также знает о нашей решимости. Поэтому весь большой спектакль приближается к своему концу. Спектакль с участием Великобритании уже состоялся, когда Германия в неосторожной форме заявила, что фюрер прав в своих теперешних расчетах. Теперь следует показать для заграницы, что при любых обстоятельствах, даже если Англия вмешается, дело все равно дойдет до столкновения (за 6–8 недель с Польшей будет покончено){47}.

Высказывания Гитлера во второй половине дня 14.8 1939 года.

Если обстановка потребует другого решения, тогда, возможно, успех будет достигнут менее дорогой ценой. Приказ о проведении операции — за 48 часов до установленного срока{48}.

...{49}

а. Главное направление удара — Польша. Это следует выдержать при всех обстоятельствах.

б. При попытке Запада облегчить положение Польши ожидать решительного наступления на германские укрепленные позиции немыслимо. Наступление возможно лишь путем нарушения бельгийско-голландского нейтралитета. В нашем преждевременном выступлении с занимаемых позиций нет необходимости. Наступление с целью обеспечения более благоприятной для нас линии фронта проводить не следует вследствие недостатка сил.

Поэтому речь может идти о следующем:

а) в кратчайший срок обеспечить прикрытие границы;

б) выяснить, какие еще можно создать резервы и что еще можно подтянуть к фронту;

в){50};

г) овладение [Западными Фризскими] островами и северным выступом [Голландии];

д) Восток: Каким образом можно овладеть мостом в районе Диршау? у Г[рауденца]? Фюрер распорядился выяснить возможность захвата моста в Диршау.

Диршау: (Гиммлер) Бронепоезд. Внезапный налет. (Грауденц) Гражданские команды? Использование пикирующих бомбардировщиков едва ли возможно. Словакия подписала договор о взаимопомощи. [38]

Распределение сил [генеральным штабом сухопутных войск] проверено. Группировка на Востоке остается без изменений.

Данциг — самостоятельная группа{51}.

Военно-морские силы{52}: 18.8 намечается выход в море на учения одного крейсера и 11 подводных лодок.

Воздушный налет на Гдыню: 8 авиагрупп пикирующих бомбардировщиков — 80 машин — различные виды бомб.

Партийный съезд — сообщение 15.8{53}.

Начать ускоренное формирование соединений для Запада — 15.8{54}.

Итоговые выводы

Не существует ни политического, ни военного успеха без риска. Исходя из риска, на который фюрер вынужден идти, принимая свои решения, и который, по его мнению, вначале был велик, а теперь становится все меньше, он учитывает внешнеполитическую ситуацию в случае наступления немецких войск на Польшу.

Противником, кроме самой Польши, может быть только Англия, в чьем фарватере идет и Франция.

Англия не ввяжется в многолетнюю войну, как это было в 1914 году. Разговоры о затяжной войне, к которой якобы стремится Англия, отвергаются фюрером. Ни одно правительство не пойдет первым на продолжительную войну. Англия знает, что такое война, и понимает, что в войне она может многое потерять, но никогда не добьется полного возмещения потерь. Такова судьба богатых держав. Англия перегружена своими обязательствами, которые обусловлены огромными масштабами ее империи. Она не имеет выдающихся руководителей. «Люди, с которыми я познакомился в Мюнхене, — сказал Гитлер, — не выиграют новую мировую войну». Кроме того, они знают, что имеют дело с иной Германией, чем это было в 1914 году (социализм, церковь). (За что должна воевать Англия? За союзника не умирают!) Финансовых средств для ведения войны у Англии сейчас нет. Кредита ей также не предоставят{55}.

Франция сама по себе в войне не заинтересована.

Россия не собирается таскать каштаны из огня для Англии и уклонится от войны. Интересы России не идут дальше Прибалтийских государств.

Норвегия, Швеция, Дания - нейтральны в силу господствующих настроений. Их шокирует заигрывание Англии с Россией.

Швейцария наверняка останется нейтральной. Голландия тоже. Бельгия попытается сохранить нейтралитет. Став театром [39] военных действий, она все потеряет. Возможно, там пока еще есть течения за участие в войне на стороне Франции. Но когда заговорят пушки, эти голоса умолкнут.

Итак, Англия и Франция должны будут взять на себя всю тяжесть войны. Балканские государства не смогут оказать им помощь.

Военная оценка противника:

Англия по сравнению с прошлым годом на море не усилилась. Что касается сухопутных войск, то пройдут месяцы, прежде чем новые контингента рекрутов превратятся в годные для использования соединения. В военно-воздушных силах налицо успехи: бомбардировщики, истребители, наземная организация ВВС улучшилась. Зенитная артиллерия существенно не изменилась.

В целом, таким образом, английские вооруженные силы находятся примерно на том же уровне, что и германские в 1934 году.

Франция ограничена в своих возможностях количеством людских резервов. Колониальные войска скованы. Вооружение далеко не в идеальном состоянии.

Фюрер на месте англо-французских государственных деятелей не взял бы на себя ответственности за мировой конфликт (125 миллионов против 80).

Что могут сделать Франция и Англия в военном отношении?

Наступление на Западный вал невероятно. В случае обхода с севера через Бельгию и Голландию быстрый успех исключен. Таким образом, помощь Польше оказана не будет. Блокада действует медленно и ведет к опасным контрмерам.

Все говорит за то, что Англия и Франция не вступят в войну, если ничто не вынудит их к этому.

Договоры еще не ратифицированы.

Формулировка «поддержать всеми силами» неискренняя, а следовательно, фальшивая. Доказательство: Англия не дает Польше денег, на которые та могла бы закупить вооружение у других стран. Политики начинают отступать, прикрываясь отчетом Айронсайда.

Английский и французский генеральные штабы оценивают перспективы вооруженного конфликта очень трезво и не советуют вступать в него.

За то, что со стороны Англии нельзя ожидать решительных действий, говорит прежде всего поведение Польши. Польша вела бы себя гораздо более дерзко, если бы могла рассчитывать на Англию.

Англия сделала Польше строгий выговор по поводу последних нот и все время ее притормаживает. Подслушанные [40] переговоры в Польше! Англия уже теперь зондирует почву на предмет того, как фюрер представляет себе дальнейшее развитие обстановки после разрешения польского вопроса. Поэтому фюрер убежден, что Англия, видимо, еще будет вести разговор на высоких тонах, возможно, отзовет посла, совершенно прекратит торговлю, но не вмешается в конфликт вооруженной силой.

Предпосылки:

1. Необходимо, чтобы мы в Польше достигли успехов в ближайшее время. «Через 8–14 дней всему миру должно быть ясно, что Польша находится под угрозой катастрофы. Сами операции, естественно, могут продлиться дольше» (6–8 недель).

2. Решимость воевать на два фронта.

3. Полностью и быстро провести стратегическое развертывание войск Hai Западе.

Частный вопрос: Россия.

Вопросы, касающиеся сухопутных войск:

а) Выдвигать ли войска к западным границам (требуется 250000 человек, т. е. 12 дивизий)?

Решение последует 15.8. Вопрос о выдвижении войск в Голландию, включая и северную ее часть, еще не разрешен!

б) Будет ли отменен партийный съезд? Решение последует 15.8 (Да!)

в) Нужно ли предупреждать имперские железные дороги? Решение 15.8 (Да!)

Следует ожидать утверждения нашего графика перевозок{56}!

г) Диршау: Внезапный налет. Гиммлер! Бронепоезд? Доклад! Документальная разработка!

Грауденц: Парашютный десант к исходу 1-го дня{57}.

д) Использование тяжелых орудий образца «К-5» против Гдыни{58}. Доклад!

е). План стратегического развертывания на Востоке остается прежним, в том числе и для Восточной Пруссии. Переговоры с Боком. Вопрос о назначении командующего для операции «Везерюбунг»{59}.

ж) Подписан договор со Словакией.

Информация от Вейцзеккера через Штюльпнагеля (вечер 14.8){60}:

Риббентроп — Чиано{61}. Чиано ошеломлен. Муссолини желает иметь еще один спокойный год. Германия полностью окружена. Италия обессилена. Нет сырья. Нехватка вооружения. Береговые укрепления отсутствуют. Из Ливии предпринять ничего нельзя.

[Итальянский] генеральный штаб оценивает боевую мощь Италии и Франции как отношение 1:5. Результаты в Албании [41] разочаровывающие. Операции на Балканах в ближайшее время невозможны.

Риббентроп: «Нам Вашей помощи не нужно».

Чиано: «Это покажет будущее».

15 августа 1939 года (вторник)
08.40 — Разговор со статс-секретарем фон Вейцзеккером: подтверждение вчерашних данных об обстановке. Чемберлен и Галифакс хотят прежде всего избежать кровопролития. Америка занимает явно выжидательную позицию. Единое мнение в оценке ситуации на ближайшие 10 дней.

До вечера 19.8 (день «А» назначен на 22.8) — никаких изменений. Прочие транспортные переброски только с 22.8{62}.

Генерал-полковник Кейтель: Сегодня получены дополнительные данные для нашего плана-графика.

1. Отмену партийного съезда сохранить в тайне. Главнокомандующий сухопутными войсками об этом извещен. 15.8 в 14.30 сообщить начальнику транспортной службы.

2. Все мероприятия для государственной акции «Танненберг» подготавливаются{63}.

3. Сегодня никакого решения о выдвижении дивизий не последовало.

4. Вопрос о вступлении войск в Голландию продумать (на острова и, возможно — через р. Маас)! (Решить с 1-м обер-квартирмейстером.)

5. Подтверждение решений совещания, состоявшегося 14.8, еще последует. Диршау! Послать туда офицера (вопрос решить с 1-м обер-квартирмейстером).

1-й обер-квартирмейстер:

Два полка 11-й пехотной дивизии перебрасываются в Ахен. Произвести подготовку. (Решение последует 17-го или 18-го.)

По два полка 253-й и 254-й пехотных дивизий (используются на Западе). Остальные перебрасываются согласно плану начиная с 7-го дня мобилизации.

Дания{64}. Вопрос решен главнокомандующим положительно.

1-й батальон 16-го пехотного полка перебросить 18.8 в Зорау. Переброску завершить до начала развертывания войск. [46]

Начало наступления войск Бока — день «Y», даже если поляки окажутся сильнее. В противном случае ожидать 8 дней. Сопровождение главнокомандующего сухопутными войсками во время его поездки на Запад! Эвакуация; организация Тодта{65}.

Главнокомандующий сухопутными войсками: {66}

15.30 — Совещание 1-го (оперативного) отдела.

10-я танковая дивизия (Шааль...){67}.

Железнодорожная охрана распределена на группы{68}.

Цоссен: от Берлина на восток.

Подвижная группа: Франкфурт (или западнее).

Цоссен 23.8{69}.

Выяснить у ОКВ (через Фридерици) о частях СС «Мертвая голова».

Главком:

Руководство на северном фланге. 1-й отдел. Совещание с командованием 2-й группы армий.
Манштейн Центральному отделу: вызвать на совещание{70}
Зальмут
Зоденштерн
Доклад об обстановке на Западе — завтра, 1-й отдел. Время — 4.30 (начало выдвижения — 20.30). Выяснить на совещании{71}.

Что мы можем сформировать? Выяснить с управлением общих дел и 2-м отделом{72}.

Офицер связи при Геринге — Штапф? (решить с центральным отделом).

Фюрер?{73}

Передислокация ставки ОКХ — 24.8. Центральному отделу.

Химические боеприпасы — трудности с герметизацией? 6-му отделу{74},

Совещание с командующими: экономить боеприпасы{75}.

Время начала наступления. «Внезапность» в смысле времени и места сохранена. Никаких новых приказов со стороны главнокомандующего сухопутными войсками не последует, кроме приказа о сроке начала. Группа [армий] Бока: задачи прежние. Мы уже не можем ничем помешать «планомерной мобилизации» [в Польше].

Запад: Указания относительно главной полосы обороны.

Не выгружать боеприпасы преждевременно. Эвакуация [организации] Тодта.

Главком:

Последние данные о Польше: Мобилизация в Польше будет закончена 27.8. Следовательно, мы отстанем от поляков с окончанием мобилизации. Чтобы закончить мобилизацию к тому же сроку, мы должны начать ее 21.8. Тогда 27.8 наши дивизии 3-й и 4-й-линий также будут готовы. [47]

16 августа 1939 года (среда)
Остер — 09.45.

Хейм{76} (донесение) — 10.00.

Буле [докладывает]{77}:

1. Организация перевозки материальной части для пяти дивизий{78} встречает некоторые затруднения (транспорт).

2. 10-я танковая дивизия.

3. Колонны 7-й и 8-й на Запад не направлять. (Колонна организации Тодта!)

Никаких полевых хлебопекарен на Восток не высылать.

4. Прежде всего сформировать новые соединения из армии резерва (к исходу 7-го дня мобилизации), затем (8–10-й дни [48] мобилизации) оснастить чешской техникой 5 дивизий. На это потребуется примерно 8–10 дней. Укомплектование за счет запасных частей потребует 7 недель.

Боевая подготовка — минимум 4 недели; следовательно, боевое использование возможно (через) 6–8 недель.

На втором месяце войны будет отдан приказ об оснащении чешской техникой еще 5 дивизий.

Укомплектование личным составом?

Боевая подготовка до момента готовности к боевому использованию занимает около двух месяцев.

Об артиллерии РГК: 210-мм мортиры, тяжелые полевые гаубицы, несколько 150-мм батарей. Затруднения состоят в отсутствии пригодных тягачей!

Главком: 12.30 — о маскировке эвакуации до 25.8{79}.

Части для 10-й танковой дивизии:

1. Выяснить, когда их можно будет высвободить (после 5-го дня){80}. Возможность сведения их в боеспособную бригаду.

2. Выяснить, можно ли сейчас высвободить [в «протекторате Богемия и Моравия»] полицейские части (два полка). Когда? (Во всяком случае, до дня «Y»!)

Вопросы, касающиеся Запада:

22-я дивизия.

75, 76, 216, 58, 225, 234, 235-я пехотные дивизии. Через адъютанта.

Гдыня.

Диршау. Доклад фюрера.

Организацию Тодта эвакуировать за несколько дней до начала операций. Участие в эвакуации. Захватить с собой специалистов.

Запрос Вицлебена? (Будет обсужден во Франкфурте.)

1-му отделу: Подготовить приказы на наступление. Положение противника! Задачи те же, что и в директиве по стратегическому развертыванию, за исключением вопроса о нарушении мобилизации противника, на что рассчитывать уже нельзя. Создание паники в тылу противника отдельными прорвавшимися танковыми частями и соединениями. [49]

17 августа 1939 года (четверг)
[Разговор] с генералом Ешоннеком.

Грауденц. Фюрер не хочет сбрасывать десантный батальон на парашютах. Командование 1-го армейского корпуса должно быть уведомлено об этом. (Доложить главкому!)

Диршау. Авиация должна обеспечить поддержку. (Доложить главкому!)

7-я авиационная дивизия. [Обсудить] с Боком порядок взаимодействия с его войсками в районе восточнее р. Брахе. Подготовить через 1-й отдел.

Район Нетце-Брух{81}. Пикирующие бомбардировщики — главные помощники.

Штабы [военно-воздушных округов] особого назначения. (Указать на порядок взаимодействия с армиями.) Через 1-й отдел выяснить возможности использования истребителей (операция «Рот») в районе Вилуна. 4-й обер-квартирмейстер.

Со 2-го дня авиация должна всеми силами поддерживать наземные войска (налет на Варшаву вечером 1-го дня). «Малая война» в тылу. 4-й обер-квартирмейстер{82}. В сводке о положении противника{83}.

Фюрер {84}.

а) Мюллер, Ойген [генерал-квартирмейстер]. Замена [для него] — генерал Тиман (инженерное управление), заместитель командующего Дрезденским военным округом, [или] генерал Аулеб (обер-квартирмейстер у Либмана). Выбранного заменить Байером или Крювелем. Доложить главкому, или...

б) Подполковник фон Форман (начальник оперативного отдела 10-го армейского корпуса). Заменить Рёттигером, [или] Рейсом, [или] Кребсом (без замен).

[Офицер связи] при Геринге — Штапф.

Фридврици: охрана железных дорог в «Протекторате» будет введена автоматически через 24 часа после начала перебросок по плану стратегического развертывания. [Время на развертывание охраны — 24 часа.] Не вводить до начала стратегического развертывания! Отдать приказ! 1-й отдел.

Канарис: Гиммлер и Гейдрих в Оберзальцберге. 150 комплектов польского обмундирования и вооружения (доктор Трумлер){85}. Верхняя Силезия{86}.

1-й и 2-й отделы: Доложено главнокомандующему 18.8.

Предложение: 10-я танковая дивизия.

8-й танковый полк начнет развертывание самое раннее в 00.00 на 3-й день мобилизации. Готовность в Беблинге — к вечеру 6-го дня. В противном случае — к вечеру 8-го дня. [50]

Готовность к боевому использованию на польской границе — к вечеру 8-го дня{87}. Личный состав нуждается в дополнительной боевой подготовке.

Доукомплектование 10-й танковой дивизии:

Трудности со средствами связи. Сформировать одну роту из взводов связи с Запада.

Формирование транспортных частей ко дню «Х»: никаких трудностей не встречает. Будут готовы к использованию на 6-й день.

18 августа 1939 года (пятница)
Франкфурт: [Выезд в] штаб 2-й группы армий. Главком [Браухич] дал общую оценку обстановки. Обсуждение положения на северном крыле (противник, контрмеры): Маас, канал Вильгельма, южное крыло.

Командующий 2-й группой армий [Лееб]:

В полосе 5-й армии — 25 тыс. человек из службы трудовой повинности; 72 тыс. человек — из организации Тодта и другие рабочие (руководство осуществляется инженерным штабом). [51]

В полосе 1-й армии — 22 тыс. человек из службы трудовой повинности; 82 тыс. человек — из организации Тодта.

В полосе 7-й армии — 11 тыс. человек из службы трудовой повинности; 5 тыс. человек — из организации Тодта.

Для доклада фюреру:

Увеличение продолжительности рабочего дня для отрядов службы трудовой повинности. Приказ об их отводе на 2-ю позицию Западного вала. Там задержать (на 48 часов). Эвакуацию машин трудно рассчитать по времени (около 10 дней).

Для доклада фюреру — решение главкома: Можно начать демонтаж машин. После этого отвести рабочих (займет 48 часов). Артиллерийские позиции. Ахен пока не эвакуируется.

Для доклада фюреру: Эвакуация последних строительных подразделений с получением приказа о дне «Y».

Эвакуация: Мы начнем предварительную эвакуацию банков и т. п. (6-й отдел). В остальном — по плану.

Для доклада фюреру: Следует ли оповестить гражданское население?

Железнодорожным артиллерийским батареям произвести топографическую привязку огневых позиций в районе севернее Трира!

Мосты взорвать!

Выяснить у фюрера: Означает ли переход люксембургской границы французами начало военных действий? (Рассматривать ли это как состояние войны?){88}

Для доклада фюреру: Предложения, касающиеся Диршау. Усиление группировки восточнее Грауденца{89}.

Запросить главкома{90}:

1) о времени выступления: 4.20 — ОКВ — главнокомандующий сухопутными войсками{91};

2) о положении в районе восточнее Грауденца (приложить карту и докладную записку 1-го обер-квартирмейстера);

3) о разрешении на подрыв мостов на германско-люксембургской границе{92}.

Подготовить карту для главкома{93}.

Доклад 4-го обер-квартирмейстера о положении в Италии.

19 августа 1939 года (суббота)
Винтер [докладывает]{94}:

Диршау. Участки подрыва [для взрыва моста]: один — известен; один — предполагается; еще один — вероятен.

От частей СС выделяют 12 человек, знающих местность.

Военно-воздушные силы: 3 эскадрильи = 1 авиагруппе пикирующих бомбардировщиков. 3X9 (без командирской машины) = 27.

Время: День «X»; по возможности — до начала действий.

Осуществление:

а. Одна саперная рота. Личный состав в гражданской одежде в товарном поезде{95}. Вслед за ней — бронепоезд. За бронепоездом — группа Медем{96}. Остальные подразделения саперного батальона, противотанковый взвод, моторизованный тяжелый гаубичный дивизион, одна пулеметная рота, взвод бронеавтомобилей.

Авиация атакует: казарму, электростанцию, железнодорожную станцию.

б. Вариант: Взаимодействие с частями СС. Выдвижение осуществляется ночью, в полночь.

в. Вариант: Если движение по железной дороге будет парализовано, то проводить операцию согласно п. «а», но на гражданских автомашинах.

Следует обеспечить движение поездов по железной дороге. 5-й (транспортный) отдел.

21 августа 1939 года (понедельник){97}
Канарис докладывает:

а. Прежде всего, заключение гарантийного пакта не соответствует намерениям русских. [53]

Предлагается план: Риббентроп смог бы приехать в Москву через 8 дней после подписания и опубликования договора о торговле (20.8). Он должен взять с собой проект гарантийного пакта. Последний будет содержать вопросы, взаимно интересующие Германию и Россию. Русский проект предусматривает следующие положения: никакого применения силы друг против друга; никакой поддержки той стороне, которая решит прибегнуть к нападению. При возникновении разногласий обращаться к третейскому суду. Срок договора — 5 лет. Вступление договора в силу — с момента ратификации.

б. Аттолико в Фушле{98}. Сомнения выражены очень ясно; Италия не выступит совместно с нами. Следствие — значительная раздраженность. Аттолико возвращается в Рим.

в. Бельгия (Бюлов-Шванте){99}.

16.00 — Переговоры со статс-секретарем фон Вейцзеккером.

24.00 — Доклад 4-го обер-квартирмейстера о пакте с Россией.

Запад{100}: Первоначальное стратегическое развертывание против Германии — 44 дивизии. Для действий против Германии у западных держав есть еще 40 дивизий. Таким образом, вместе с английскими войсками насчитывается примерно 90 дивизий. На северном крыле — 50 дивизий{101}.

Сроки: Люксембург — на 3-й день мобилизации. Бельгия — войска 1-й линии (моторизованная группа) на 6-й день. Начало крупного наступления возможно через 2–3 недели.

Артиллерия: Франция будет иметь на северном крыле около 1600 орудий, не считая дивизионной артиллерии; Германия — 300 орудий. Французская дивизионная артиллерия сильнее немецкой дивизионной.

Танки: Франция располагает 50–60 танковыми батальонами (около 2500 танков); Германия — 0.

Подготовить соображения главного командования сухопутных войск!

На квартире — с 05.45. В Штаакен — к 06.15{102}.

22 августа 1939 года (вторник)
Доклад у главнокомандующего военно-воздушными силами (Оберзальцберг, 10.00){103}.

1. Исходный пункт — задача, поставленная фюрером:

а) начать войну с внезапных сильных ударов;

б) достичь быстрых успехов.

Развертывание ВВС начнется только в 1-й день войны; предварительные мероприятия.

Цель; Уничтожение польской армии.

2. В нашем распоряжении — 102 дивизии. Оборона на Западе — 30 дивизий (исключая Бельгию);

6 дивизий (против Бельгии); 4-я линия 14 дивизий.

Итого. Остается 50 дивизий.

3. Использование сил: Основная идея — клещи. Значение Варшавы!

Левое крыло - 17 дивизий + 1 кавалерийская бригада:

а) соотношение сил и дорожные условия на театре;

б) координация действий, ведущихся из Померании и Восточной Пруссии;

в) направление главного удара (первоначальные наметки для операции). [55]

Правое крыло - 35 дивизий:

а) местность, дороги, промышленность;

б) выбор направления; главный удар [в полосе 10-й армии];

в) соотношение эшелонов в 1–4-й армии (Галиция).

4. Польша: Имеет 33 пехотные дивизии + 15 кавалерийских бригад +? [польское стратегическое развертывание]. Будут отмобилизованы к 27.8. Танки? Противотанковая оборона? Противовоздушная оборона{104}?

5. В какой степени польское стратегическое развертывание помешает нашим планам? Группа армий «Север»: оперативные возможности на Висле и Нареве. Стратегическое развертывание польских войск на 21.8.