*305. Вторая мировая война-3

[Doc20vek.ru]

http://www.doc20vek.ru/node/408
http://katyn-books.ru/archive/year/300.htm
8 мая 1939 г.

Посол начал беседу с вопроса, означает ли уход Литвинова с поста народного комиссара иностранных дел какое-либо изменение во внешней политике Советского Союза.

Я ответил, что позиция Советского правительства, изложенная в его предложениях из восьми пунктов {{* См. док. 276.}}, переданных как английскому, так и французскому правительствам, остается без изменений. В ходе беседы я в дальнейшем пояснил, что изложенная в восьми пунктах позиция Советского правительства по вопросам международного положения остается неизменной, поскольку не произойдет каких-либо изменений в международной обстановке и в позиции других держав.

Затем посол передал мне памятную записку {{** См. док. 327.}} британского правительства на английском языке с приложением русского перевода, в которой британское правительство излагает в несколько -измененной форме свое первоначальное предложение, сделанное Сов[етскому] правительству.

Передавая предложение брит[анского] правительства, посол говорил об искреннем стремлении английского правительства к сотрудничеству с Сов[етским] пра[вительством], что Галифакс не видит принципиальной разницы между предложениями Сов[етского] пра[вительства] и настоящим предложением брит[анского] пра[вительства], что будто бы разница между этими предложениями формального характера. При этом посол пояснял, что при всей стройности и логичности советских предложений в современный критический момент вопросы формы имеют очень существенное значение. Общую установку брит[анского] пра[вительства] посол объяснял так: не допускать чего-либо такого, что Германией могло бы быть истолковано как провоцирование агрессии с ее стороны, и вместе с тем принимать меры к созданию барьера против агрессивных действий. Отсюда-де вытекает особая важность формы действий миролюбивых, держав. После этого я задал Сидсу ряд вопросов.

В связи с замечанием Сидса, что Польша будто бы отрицательно относится к указанным предложениям Сов[етского] правительства, я сказал, что у нас есть другие данные о позиции Польши. Это мое заявление Сидс не опровергал, но в более неопределенной форме повторял свое утверждение о Польше.

Я спросил, изменилась ли позиция брит[анского] пра[вительства] после известного заявления Саймона, который заявил в палате общин о принципиальной приемлемости для Англии военного соглашения с СССР. Сидс пытался уклониться от ответа на этот вопрос ссылками на незнакомство с этим заявлением, ссылками на то, что Саймон не министр иностранных дел, но сказал, что в дальнейшем не исключено рассмотрение и этого вопроса.

На мой вопрос, предполагается ли английским правительством, что кроме декларации Сов[етского] правительства будет заключена какая-либо во[енная] конвенция между Англией и СССР, Сидс уклончиво говорил о том, что последнее — дело будущего.

На мой вопрос, даны ли Англией какие-либо гарантии Бельгии, Голландии и Швейцарии, Сидс ответил, что вопрос об этих странах, находящихся на западе, не относится к рассматриваемому вопросу, что в прошлом все войны, в которых участвовала Англия, были тесно связаны с судьбами Бельгии и Голландии.

На мой вопрос, известно ли английскому правительству [предложение] французского правительства {{* См. док. 305., 306.}} в связи с проектом Советского правительства {{** См. док. 276.}}, Сидс ответил, что соответствующие проекты Франция [сообщает] Англии и наоборот.

На вопрос Молотова, согласовано ли настоящее предложение Англии с Францией, Сидс ограничился ссылкой на то, что Англия знает о предложениях Франции, а Франция знает о предложениях Англии.

В конце беседы Молотов заявил, что предложение англ[ийского] пра[вительства] будет изучено Сов[етским] правительством и будет дан ответ на него.

Беседа продолжалась около одного часа.

АВП СССР, ф.06,оп. 1а, п. 25, д. 8, л. 6-8. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 380-382.

[Doc20vek.ru]

http://www.doc20vek.ru/node/409

8 мая 1939 г.

Спросив г-на Гжибовского, знаком, ли он с предложениями, которые Советское правительство сделало Англии и Франции в связи с теперешним международным положением {{* См. док. 276. }}, я сказал о том, что до нас доходят сведения, что будто бы польское правительство относится отрицательно к этим предложениям. В связи с этим я предложил Гжибовскому ознакомиться с точным текстом этих предложений СССР и сказать, что в них плохого для Польши и правда ли, что Польша является одним из главных противников этих предложений. Гжибовский прочитал переданный мною текст предложений (восемь пунктов и вводную часть к ним).

После этого ознакомления Гжибовский сказал, что ему было известно содержание предложений Советского правительства, но новым для него является пункт 4 (о том, чтобы Англия заявила, что её последнее соглашение с Польшей о взаимопомощи {{** См. док. 254.}} направлено исключительно против Германии). Посол сказал, что у Польши нет отрицательного отношения к этим предложениям, что это дело трех государств — Англии, Франции и СССР, но у него есть сомнения по пунктам 4 и 5. Посол подробно развивал мысль об особом положении Польши, находящейся между двумя великими соседями, и [сказал], что Польша не хочет делать таких шагов, которые могли бы быть истолкованы. Германией как провоцирование агрессии с ее стороны. Он подчеркивал также, что Польша ставит одной из своих главных задач сохранение издавна хороших отношений с Венгрией, которой сейчас угрожает положение Чехословакии и которую Польша ещҐ надеется удержать от перехода в лагерь Германии. В связи с этим Гжибовский говорил о том, что и для достижения этой последней цели Польша не должна делать ничего такого, что бы оттолкнуло Венгрию к Германии. Гжибовский возражал против пункта 4, доказывая, что нельзя требовать того, чтобы англо-польское соглашение истолковывалось как направленное исключительно против Германии. Он ссылался и на то, что теоретически можно допустить, что агрессивные действия против Польши Германия начнет не непосредственно, а, скажем, использовав для этого Румынию и т. п. Я указал на несерьезность этого аргумента, подчеркивая, что если речь идет о взаимопомощи против агрессии, то ясно, что нужно, прямо указать, что англо-польское соглашение направлено именно против Германии. Я указал также на неприемлемость такого положения, когда, с одной стороны, дело идет об участии СССР в гарантиях для Польши, а с другой стороны, заключено англо-польское соглашение о взаимопомощи, которое может быть истолковано как направленное, между прочим, и против СССР, вместо того чтобы оно было направлено против агрессора, т. е. против Германии.

По пункту 5 советских предложений — о придании польско-румынскому договору 1926 г. общего характера, направленного против всякой агрессии, или же об аннулировании этого договора — Гжибовский сделал свои возражения. Предложение об аннулировании договора он рассматривает как «диктат», т. е. как навязывание чужой воли. Что же касается придания договору характера направленности против всякой агрессии, чтобы этим лишить его антисоветского острия, то Гжибовский возражал и против этого. Он пытался доказывать, что текст договора не направлен ни против одной державы и тем самым не направлен против СССР. Он не отрицал вместе с тем, что этот договор в свое время получил политическое значение как направленный против СССР. Я предложил послу, чтобы поляки подумали о том, как устранить не соответствующее теперешней обстановке антисоветское политическое значение этого договора.

Посол обещал это сделать.

Посол с подчеркнутым интересом поставил вопрос о нашей позиции в отношении Бессарабии. На это я ответил, что Румынии нечего беспокоиться на этот счет, особенно в настоящий момент.

В заключение беседы я передал ему текст наших предложений англичанам и французам, за что он благодарил.

Беседа продолжалась около полутора часов.

АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 95-96. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 379-380.

[Посол Великобритании в СССР У. Сидс]

{{* Печатается по русскому переводу памятной' записки, врученному вместе с английским текстом.}}

8 мая 1939 г.

В работе по созданию барьера против агрессии в Восточной Европе путем принятия мер к обеспечению безопасности тех держав, над которыми наиболее висит угроза, правительство Его Величества в предпринимаемых им шагах всегда придавало бы особое значение участию в его усилиях Советского правительства. Оно сознает в полной мере, что содействие, могущее быть оказанным Советским правительством восточноевропейским странам, имело бы исключительную ценность в случае войны и что перспектива такого содействия служила бы мощным задерживающим началом против агрессии. Сообразно с этим все его стремления были направлены к изысканию средств по избежанию или преодолению некоторых присущих этому делу затруднений. Именно эту цель преследовало правительство Его Величества, предлагая Советскому правительству, чтобы оно по собственному почину сделало бы декларацию {{* См. док. 271.}} такого рода, которая, по его убеждению, послужила бы стабилизирующим началом тем, что выказала бы готовность Советского правительства сотрудничать, притом, что этот факт не причинил бы немедленных осложнений тем, кому желательно оказать содействие. В силу этого предложения Советское правительство оказало бы свое содействие в форме, которая представлялась бы наиболее приемлемой странам, являющимся жертвами агрессии, самим решившим сопротивляться и которые желали бы воспользоваться таковым содействием. Целью первоначального предложения, сделанного Советскому правительству, было претворить в жизнь эту идею.

Правительство Его Величества, однако, в свете советского контрпредложения {{** См. док. 276.}} и своего обмена мнений с другими правительствами пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому правительству, и оно позволяет себе передать его в следующей форме:

«Предлагается на усмотрение Советского правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление г. Сталина по общеполитическому вопросу и принимая в соображение недавние заявления со стороны правительства Его Величества и французского правительства, коими — этими правительствами — приняты новые обязательства по отношению к известным восточноевропейским странам, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения»108.

АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 25, д. 8, л. l0-ll. Опубл. в изд.: Документы и материалы кануна второй мировой войны... Т. 2. С. 84-85.

[Doc20vek.ru]

http://www.doc20vek.ru/node/412

9 мая 1939 г.

Я представляю т. Филиппова (предст. ТАСС) отделу печати Аусамта. Принимает нас заместитель директора посланник Браун фон Штумм, объясняющий в ходе беседы, что Ашман последнее время болеет и делами не занимается. Кроме того, он вообще уже семь лет на одном и том же посту, на который вступил еще до «Махтюбернаме» (т. е. прихода Гитлера к власти). Поэтому слухи о его отставке или перемещении естественны...{{ * Здесь и далее [...] сделаны в оригинале.}} После коротких общих фраз, обращенных к т. Филиппову, Бр[аун] ф [он] Штумм (не в пример обычной практике) переводит разговор на общеполитические темы, в частности о германо-советских отношениях.

Он отмечает, что Германия удовлетворена той «корректной» позицией, которую советская печать занимает в отношении польско-германских отношений, ограничиваясь информацией. Правда, советское радио по-прежнему распространяет антинемецкие сведения. Но в общем он отдает должное «корректности» советской печати и заверяет, что германская пресса, учитывая это, также изменила тон и от выпадов против СССР воздерживается.

В ответ на мои замечания о том, что мы не имеем основания считать эти моменты симптомом какого-либо изменения германской политики в лучшую сторону (для СССР), Ш[тумм] начал приводить другие доводы, а именно: 1) предстоящее заключение пактов о ненападении с Латвией и Эстонией доказывает, что Германия не имеет активных аспираций в этом направлении; 2) упразднение Карпатской Украины хотя и сделано не прямо ради СССР, но было бы немыслимо, если бы у Германии было намерение осуществлять экспансию в сторону Украины; 3) в речи Розенберга, сказанной накануне, ни одного слова не сказано ни о СССР, ни о большевизме, хотя сама тема доклада делала бы такой экскурс вполне естественным; 4) наконец, как симптом изменения тона прессы,

Ш[тумм] рекомендовал обратить внимание на появившуюся накануне статью «Берзен цайтунг» ( «Маневры отвлечения») о польских планах на Украине и т. д.

Ш[тумм] не удержался от того, чтобы не развить мысли о том, что, мол, уход Литвинова, пользующегося репутацией главного вдохновителя международных комбинаций, направленных против Германии, также сможет благотворно отразиться на советско-германских отношениях.

Ш[тумм] немало разглагольствовал также о том «напряжении», какое создано в Европе в результате нового поворота британской политики. Получается так, что даже «небольшое» изменение в конституции Данцига способно вызвать войну... Англия лицемерно утверждает, что Брестский мир был хуже Версальского. Между тем границы СССР по Бресту были более выгодные, чем те, которые имеются сейчас... Брестский договор не содержал пунктов контрибуции, о разоружении и вообще не имел каких-либо дискриминационных пунктов против советской стороны...

В заключение беседы Б[раун] ф[он] Ш[тумм] еще раз настаивал на желательности улучшения наших отношений хотя бы по линии прессы. Он согласен, что надо воздерживаться от личных выпадов и оскорблений. Вообще же, если нельзя писать друг о друге ничего хорошего, то лучше воздерживаться вообще от сообщений друг о друге и т. п.

На все доводы Б[рауна] ф[он] Ш[тумма] я делал соответствующие возражения, отмечая при этом, что, поскольку германская сторона открыто и по своей инициативе вызвала ухудшение германо-советских отношений, от нее же в основном зависит и их улучшение. Советская сторона никогда не уклоняется от улучшения отношений, если к этому есть основания. Что же касается симптомов улучшения, о которых говорил Б[раун] ф[он] Ш[тумм], то, отведя или взяв под сомнение большинство из них, я отметил, что, даже условно допустив некоторые из них, мы не имеем пока никаких оснований придавать им серьезное значение, выходящее за пределы кратковременного тактического маневра.

АВП СССР, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 7, л. 199-201.

[Doc20vek.ru]

http://www.doc20vek.ru/node/413

{{* Вручил верительные грамоты 16 мая 1939 г.}}

10 мая 1939 г.

Литовский посланник Наткявичюс пришел представиться по случаю назначения в Москву. В беседе посланник сказал, что взаимоотношения с Польшей несколько улучшаются, хотя между Литвой и Польшей граница еще не установлена и пакта о ненападении еще не заключено. В отношении Германии посланник ответил большой нажим по экономической линии, особенно после захвата Клайпеды. Посланник подчеркнул, что если и будет некоторое дальнейшее усиление экономических связей между Литвой и Германией, то, во всяком случае, Литва не пойдет на серьезное ослабление экономических связей с Англией и СССР, которыми она весьма дорожит. На мой вопрос, дает ли что-либо Литве Балтийская Антанта {{* См.: Документы внешней политики СССР. Т. 21. Прим. 38.}} (Литва, Латвия, Эстония), посланник ответил, что Балтийская Антанта укрепляет международное положение Литвы и пользуется большим сочувствием Англии и Франции. Посланник, кроме того, сказал, что Литва относится положительно к даче со стороны СССР гарантий одностороннего характера, но ничего не мог сказать о том, как к вопросу о гарантиях относятся Латвия и Эстония. Посланник выражал надежду, что и в дальнейшем СССР будет дружественно относиться к Литве. Беседа продолжалась 15 минут.

АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 12.

[И. М. Майский, полномочный представитель СССР в Великобритании]

10 мая 1939 г.

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,

1. Несомненно, самым характерным явлением последних 10 — 12 дней (уже после моего возвращения из Москвы) нужно считать известное оживление в лагере сторонников мюнхенской политики.

Формальным поводом для этого оживления была речь Гитлера от 28апреля 102, но действительные причины нынешнего рецидива «умиротворения» лежат значительно глубже. Мне уже не раз приходилось указывать на то, что «душа души» Чемберлена в области внешней политики сводится к сговору с агрессорами за счет третьих стран. Однако с середины марта дальнейшее проведение такой политики в открытом виде сделалось для премьера очень затруднительным. Ликвидация Чехословакии, аннексия Мемеля, захват Албании, экономическое и политическое наступление Германии на Балканах, с одной стороны, ярко демонстрировали трудность сговора с агрессорами по сколько-нибудь сходной цене, а с другой стороны, создали в самой Англии такие настроения в широчайших кругах общественного мнения, которые делали для Чемберлена опасным прямолинейное следование политике «умиротворения». В результате премьеру пришлось маневрировать, несколько отступить от своих первоначальных позиций, провозгласить необходимость сопротивления агрессорам и даже пойти на такие необычные для британской политики акты, как введение конскрипции и предоставление гарантий Польше, Румынии и Греции. Тем не менее с самого начала было совершенно ясно, что Чемберлен идет по пути так называемой «новой политики» крайне неохотно, на каждом шагу упираясь и все время выжидая момента, когда можно было бы вновь свернуть на столь знакомый ему путь политики «умиротворения». И вот речь Гитлера от 28 апреля, а также тот факт, что на протяжении последних трех-четырех недель ни Германия, ни Италия не совершили никаких новых актов явной агрессии, показались Чемберлену и его сторонникам подходящим поводом для попытки оживления мюнхенских настроений.

2.Внешние проявления этого рецидива «умиротворения» весьма разнообразны. Началось, как всегда, с газеты «Таймс». Этот орган, находящийся в теснейшей связи с премьером и его окружением, с первых чисел мая начал помещать серию писем в редакцию от видных представителей мюнхенской политики (лорд Рашбрук, Джемс Марриот и другие), усердно доказывавших, что речь Гитлера «открывает пути» для новых переговоров с Германией и что нужно сделать «еще одну попытку» договориться с агрессорами. Одновременно в целом ряде газет стали появляться явно инспирированные сообщения в том духе, что безоговорочное принятие советских предложений {{* См. док. 276.}} было бы опасно, ибо «союз с СССР» мог бы раздражить Японию, взволновать генерала Франко, оттолкнуть от Англии ее старинную союзницу Португалию. В правительственных кругах вновь, как и несколько месяцев назад, выявились знакомые нотки «умиротворительных» настроений. Чемберлен, в течение всей прошлой недели бомбардируемый в парламенте запросами оппозиции о ходе англо-советских переговоров, стал явно раздражаться и говорить грубости, переходящие подчас в откровенную наглость. Однако самым важным проявлением рецидива «умиротворения» был ответ британского правительства на наши предложения, врученный Вам Сидсом 8 мая {{** См. док. 327.}}.

3.Насколько прочен и серьезен этот рецидив? Ответ на этот вопрос будет в сильнейшей степени зависеть от ближайших шагов Гитлера и Муссолини. Всякий новый акт агрессии с их стороны неизбежно должен будет нанести удар нынешнему оживлению мюнхенских настроений в известных лондонских кругах и заставить даже Чемберлена вновь вернуться на путь организации блока против агрессора. Конкретно это должно было бы означать принятие британским правительством существа наших предложений.

Именно поэтому можно ожидать, что Чемберлен в ближайшее время не поскупится на усилия «мирным путем» урегулировать наиболее острые вопросы момента, в частности, например, вопрос о Данциге. Однако подлежит сомнению, возможен ли сейчас даже новый Мюнхен, ибо, с одной стороны, аппетиты Гитлера и Муссолини уже как будто бы переросли столь «отсталые», методы политики, а с другой стороны второе издание «Мюнхена» вызвало бы в самой Англии такую реакцию, которую нынешнее правительство, вероятно, не смогло бы пережить. В самом деле, не подлежит ни малейшему сомнению, что настроение самых широких масс — не только рабочих, но и мелкобуржуазных и среднебуржуазных и даже значительной части буржуазной верхушки — раздраженно-антигерманское и настойчиво требующее сопротивления агрессорам. В соответствии с этим настроение тех же широких масс безусловно за военный союз с СССР. Несколько дней назад Институтом общественного мнения, регулярно регистрирующим колебания общественных настроений в Англии, была произведена новая анкета, которая дала следующий результат: 87% всех опрошенных поддерживали идею немедленного союза с СССР. В высшей степени любопытна была также здешняя реакция на уход т. Литвинова. В течение первых трех дней вся английская пресса усиленно спекулировала по вопросу о причинах ухода и о значении данного факта. Было выдвинуто много самых разнообразных, подчас совершенно фантастических теорий. Однако как красная нить через все эти рассуждения английской печати проходил один тревожный вопрос: а не означает ли это изменение всего курса советской политики? Не означает ли это отказ СССР от сотрудничества с Англией и Францией? И не только в печати. Мне известно, что 4 мая, т. е. на другой день после того, как уход т. Литвинова стал известен в Англии, в Форин офисе царила настоящая паника и настроение там стало несколько успокаиваться лишь с 5 мая, после того как были получены сравнительно успокоительные сообщения от Сидса в том смысле, что уход т. Литвинова отнюдь не означает смены политики. Тем не менее, как Вы знаете, даже еще 6-го утром Галифакс счел необходимым совершенно официально меня спросить, остается ли в силе та внешняя политика, которую СССР вел до сих пор. Наконец, надо иметь в виду еще одно чрезвычайно важное обстоятельство. Англия уже дала гарантии Польше, Румынии и Греции. Она уже связала себя. Каждому ребенку, однако, ясно, что реализация этих гарантий немыслима без активного сотрудничества с СССР. Отказ от такого сотрудничества в нынешней обстановке, когда все три названные страны находятся под ударом, означал бы либо военное поражение англо-французов (если бы они захотели выполнить свои обязательства), либо столь тяжелый удар по их престижу (в случае невыполнения обязательств), что не только они потеряли бы большую часть своего влияния в международной сфере, но в недалеком будущем начался бы распад их колониальных империй. Суммируя все указанные обстоятельства, я склонен прийти к выводу, что нынешний рецидив политики «умиротворения» едва ли имеет шансы на долгую жизнь и что логика вещей должна толкать Англию по линии сопротивления агрессорам.

Полпред СССР в Великобритании
И. Майский

АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 5, д. 36, л. 6—9. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 386-388.

[Посол США во Франции У. Буллит]

10 мая 1939 г.

[...] Как Бонне, так и британский посол оптимистично настроены в отношении будущего.. Оба они считают, что включение Советского Союза, Турции, Румынии и Польши в фронт против германской агрессии, наряду с возрастающей военной мощью Англии и Франции и при растущих экономических и финансовых трудностях в Германии и Италии, в следующие два месяца с очевидностью покажет, что соотношение сил определенно не в пользу Германии и Италии. Они считают, что Германия и Италия уже сейчас настолько не уверены в соотношении сил в свою пользу, что не осмелятся начать войну. Оба они ожидают, что в течение следующего месяца последует ряд кризисов, однако считают, что в конечном счете Германия и Италия будут вынуждены вести переговоры примерно на той основе, которая была предложена президентом в его послании Гитлеру и Муссолини 113.

Кстати, британский посол сказал мне сегодня; как он уже дважды говорил мне в последнее время, что его правительство в настоящее время опасается только одного: Риббентроп, как определенно известно британскому правительству, пытается доказать Гитлеру, что Германия может воевать с Францией и Англией безнаказанно, поскольку совершенно определенно, что Англия и Франция даже не смогут получить военного снаряжения из Соединенных Штатов. Последнее обсуждение закона о нейтралитете 39 приводится Риббентропом в качестве доказательства того, что Соединенные Штаты в случае войны не будут продавать военное снаряжение и самолеты ни Франции, ни Англии. Британское правительство считает поэтому в высшей степени важным, чтобы изменение закона о нейтралитете было осуществлено, если это возможно, в скором времени. Такое изменение закона о нейтралитете лишило бы Риббентропа всякой возможности убедить Гитлера пойти на риск не медленного развязывания войны. Вчера вечером Бонне сказал мне то же самое.

Буллит

Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 389-3.90.

[Хронос]

http://hrono.ru/dokum/193_dok/19390511pol.html
11 мая 1939

Я принял посла по его просьбе. Гжибовский начал разговор извинений, что неточно информировал меня в предыдущей беседе {{* См. док. 326.}} о позиции польского правительства в отношении сделанных с стороны Советского правительства предложений Англии и Фрации {{** См. док. 276.}}. Высказывая в прошлый раз свое в общем положительно отношение к этим предложениям, он неточно изложил позицию польского правительства. Посол прочитал по записке инструкции полученные им из Варшавы. В этих инструкциях обращают на себя внимание два пункта. Во-первых, польское правительство заявляет, что инициатива Франции в переговорах о гарантировании Польши не соответствует точке зрения польского правительства, которое такого рода переговоры считает возможным вести только само, а Франции таких переговоров оно не поручало. Во-вторых, Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР ввиду практической невозможности оказания помощи Советскому Союзу со стороны Польши, а между тем Польша исходит из того принципа, что пакт о взаимопомощи возможно заключать только на условиях взаимности. Вместе с тем посол, отвечая на мой вопрос, сказал, что Польша не может быть против заключения пакта о взаимопомощи между СССР, Англией и Францией, считая, что это дело самих этих государств.

На мой вопрос, заинтересована ли Польша в таком пакте, посол отвечал уклончиво, перечитывая полученные инструкции.

На мой вопрос, заинтересована ли Польша в гарантировании граничащих с СССР европейских государств, посол отвечал, что это не должно относиться к Польше. Он пояснял, что он говорит это в отношении данного момента, но что в дальнейшем вопрос может встать и иначе.

Вся беседа свидетельствовала о том, что Польша не хочет в данный момент связывать себя каким-либо соглашением с СССР или согласием на участие СССР в гарантировании Польши, но не исключает последнего на будущее.

Беседа продолжалась час с четвертью.

АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 110. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 393-394.

[Doc20vek.ru]

11 мая 1939 г.

1.После взаимных приветствий Пайяр заявил, что он пришел не для того, чтобы вести переговоры. Переговоры ведутся в Париже. Его визит носит информационный характер и может быть полезным в том отношении, что он помешает возникновению каких-либо недоразумений.

2.Я поставил перед Пайяром вопрос о недопустимой задержке французским посольством выдачи виз на въезд во Францию советским гражданам. Если задержки в выдаче виз вызваны какими-либо неправильностями со стороны советских органов, то пусть посольство сообщит об этом и меры к устранению таких неправильностей будут немедленно приняты. Пайяр заявляет, что он приложит все усилия к быстрейшему разрешению этого вопроса. В на- . стоящее время он сможет, не советуясь с Парижем, выдать визы советским гражданам, едущим во Францию по делам, связанным с фирмой «Савуазен», и направляемым во Францию сотрудникам торгового представительства. Относительно других виз он немедленно протелеграфирует в Париж и надеется, что вопрос будет разрешен благоприятно.

3. Пайяр говорит, что он желает привлечь внимание народного комиссара к делам об арестованных в СССР французских гражданах. Он не собирается говорить о деталях, так как т. Рош {{* Исполняющий обязанности заведующего III западным отделом НКИД СССР.}} в курсе всех этих дел, а лишь обращает внимание наркома на эти вопросы. При этом Пайяр говорит, что он не связывает этого вопроса с предыдущим.

Я указал Пайяру, что данный вопрос ни в коей мере не связан с предыдущим: там дело шло о свободных гражданах, которые не могут из-за неполучения виз осуществить деловые поездки во Францию.

4. Пайяр спросил, в связи с уходом т. Литвинова из НКИД, будет ли советская политика такой, как она изложена в советских предложениях от 18 апреля {{** См. док. 276.}}.

Я ответил на этот вопрос утвердительно и добавил, что Пайяру должно быть хорошо известно, что во французском и английском правительствах чаще происходят смены министров, не вызывая особых осложнений.

5. Пайяр спросил, можно ли считать, что опубликованная се годня в «Известиях» статья «К международному положению» выражает мнение правительства. Я ответил, что это мнение газеты.

Я обратил внимание Пайяра на заголовок «Известий»; Прежде «Известия» являлись органом ЦИК СССР, теперь же в заголовке указано, что это орган Советов депутатов трудящихся, которые являются местными органами. Я подтвердил дальше, что тем самым «Известия» нельзя считать официозом.

Далее Пайяр говорил, что у него создалось впечатление, что в статье главное ударение поставлено на вопрос о взаимности. Так ли это? Я ответил на это утвердительно.

Затем Пайяр просил объяснения по той фразе статьи, в которой говорится: «Не имея пакта взаимопомощи ни с Англией и Францией, ни с Польшей и т. д.». Пайяр спросил, почему здесь сказано, что СССР не имеет договора о взаимопомощи с Францией, в то время как такой договор существует. Не означает ли фраза, в которой говорится, что СССР не имеет договора с Англией и Францией, что в СССР рассматривают политику Англии и Франции как одну, общую, англо-французскую политику. Я ответил, что было бы неправильным делать такое обобщение. Англия есть Англия, Франция есть Франция. Что же касается фразы, о которой говорит Пайяр, то она является формально неточной. У СССР нет договора о взаимной помощи с Англией. У СССР есть такой договор с Францией. Более существенным является вопрос о том, эффективен ли советско-французский договор о взаимной помощи. Эффективность договора более важна, чем его формальное существование.

6.Я сказал также, что мы считаем английские контрпредложения согласованными с французским правительством. Пайяр ответил, что он запросит об этом свое правительство. Что же касается его лично, то ему кажется, что здесь есть какое-то недоразумение, и он приложит все усилия к тому, чтобы выяснить истинное положение вещей. Вместе с тем Пайяр удивился, что в коммюнике не упомянуто о французских контрпредложениях {{* См. док. 292.}}, которые идут значительно дальше английских. Английское правительство об этих контрпредложениях знает, но это не означает, что английское правительство с ними согласно.

7.Пайяр говорит, что английский посол Сидс, рассказывая Пайяру о своей беседе со мной, сказал ему, что он говорил мне о колебаниях Польши по вопросу о согласии на союз с СССР, а я будто бы сказал Сидсу, что мнение Польши за последнее время изменилось.

Я ответил Пайяру, что в связи с заявлением Сидса, будто бы Польша отрицательно относится к предложениям СССР, мною было сказано Сидсу, что у нас имеются другие сведения по этому вопросу {{** См. док. 325.}}.

АВП СССР, ф.06, оп. 16, п. 27, д. 1, л. 7-10.

[Известия]

11 мая 1939 г.

За последние недели произошли некоторые события, существенно изменившие положение в Европе. Мы имеем в виду, во-первых, последнюю речь Гитлера в рейхстаге 102 и, во-вторых, заключение военно-политического союза между Италией и Германией 110. Политические деятели западных держав обычно указывают, что эти два события не внесли никаких изменений в положение в Европе. Это, конечно, неверно. Более того, это ложь, ибо такое указание имеет своей целью обмануть общественное мнение. На самом деле эти два события создали поворот к худшему во всей политической обстановке.

Благодаря выступлению Гитлера в рейхстаге исчезли два серьезнейших договора, регулировавшие до этого времени отношения между Англией и Германией, с одной стороны, между Германией и Польшей, с другой стороны. Был морской договор между Англией и Германией 3. После выступления Гитлера не стало этого Договора. Был договор о ненападении между Польшей и Германией 23 . После выступления Гитлера не стало этого договора. Как можно утверждать, что внезапное уничтожение двух важнейших договоров не внесло никаких изменений в международное положение!

Что касается заключения военно-политического союза между Италией и Германией, то этот факт нанес дальнейший удар существовавшему до этого акта положению в Европе. До заключения этого договора Германия и Италия представляли две «параллельные» политики, которые, несмотря на законы геометрии, довольно часто сходились около единой оси, но могли и не сходиться. Существовали даже надежды у некоторых государств, а то и прямо расчеты оторвать Италию от Германии, изолировать Германию. Теперь этим надеждам и расчетам кладется конец. Нет больше двух «параллельных» политик. Теперь Европа будет иметь дело с единой общей и военной политикой, германо-итальянской политикой, направленной своим острием, как говорят сами авторы договора, против Англии и Франции. Как можно утверждать, что это важное событие не внесло никаких изменений в положение в Европе!

Советские люди не раз утверждали, что антикоминтерновский пакт 10, объединяющий Германию, Италию, Японию, есть маска, скрывающая блок агрессивных государств против Англии, Франции. Советским людям не верили и высмеивали их. Теперь, однако, ясно для всех, что превращение антикоминтерновского пакта Германии и Италии в военно-политический союз этих государств против Англии и Франции есть несомненный факт.

Несомненно, что после захвата Чехословакии и Албании аннулирование двух договоров Германией и заключение военно-политического союза между Германией и Италией представляют наиболее серьезные события, в корне ухудшившие положение в Европе.

Все эти обстоятельства создали условия, на почве которых усилились поиски демократическими государствами путей и средств, необходимых для того, чтобы создать единый фронт мира против развертывающейся агрессии.

На этой же почве возникли переговоры между Англией и Францией, с одной стороны, и СССР, с другой стороны, об организации эффективного фронта мира против агрессии.

Зарубежные политики и деятели прессы пускают всякого рода клеветнические слухи о позиции СССР в этих переговорах, приписывая ему требование заключения прямого военного союза с Англией и Францией и чуть ли не немедленного приступа к военным действиям против агрессоров. Нет необходимости доказывать, что эта нелепица не имеет ничего общего с позицией СССР. СССР считал и продолжает считать, что если Франция и Англия в самом деле хотят создать барьер против агрессии в Европе, то для этого должен быть создан единый фронт взаимопомощи прежде всего между четырьмя главными державами в Европе — Англией, Францией, СССР, Польшей — или, по крайней мере, между тремя державами — Англией, Францией, СССР,— с тем чтобы эти три державы, связанные между собой на началах взаимности пактом взаимопомощи, гарантировали другие государства в Восточной и Центральной Европе, находящиеся под угрозой агрессии {{* См. док. 276.}}.

Необходимо констатировать, что эта ясная, в корне оборонительная и миролюбивая позиция СССР, основанная к тому же на принципе взаимности и равных обязанностей, не встретила сочувствия со стороны Англии и Франции. Как известно, Англия с согласия Франции выступила с контрпредложениями {{** См. док. 327.}}. В своих предложениях Англия обходит вопрос о пакте взаимопомощи между Францией, Англией и СССР и считает, что Советское правительство должно оказать немедленную помощь Англии и Франции в случае вовлечения этих последних в военные действия при исполнении ими принятых на себя обязательств по гарантированию Польши и Румынии, при этом Англия умалчивает о помощи, которую, естественно, должен был бы получить СССР, исходя из принципа взаимности, от Франции и Англии, если бы он оказался вовлеченным в военные действия при исполнении взятых на себя обязательств по гарантированию тех или иных государств Восточной Европы.

Выходит, таким образом, что при этой комбинации СССР должен попасть в неравное положение, хотя обязательства будут у него такие же, как у Франции и Англии. Мы уже не говорим о том, что интереснейший вопрос о фактическом отпоре агрессии и о сроке начала такого отпора при этой комбинации предоставляется на разрешение одной лишь Англии или Франции, хотя тяжесть отпора должна лечь главным образом на плечи СССР в силу его географического положения.

Нам возражают, что, защищая Польшу и Румынию, Англия и Франция фактически защищают западную границу СССР. Это неверно. Во-первых, западная граница СССР не ограничивается Польшей и Румынией. Во-вторых, — и это главное,— защищая Польшу и Румынию, Англия и Франция защищают самих себя, а не западную границу СССР, ибо у них имеется пакт взаимопомощи с Польшей, обязанной в свою очередь защищать Англию и Францию от агрессии. Что касается Румынии, то она, имея союзный договор с Польшей 95, должна будет идти по фарватеру Польши, т. е. должна фактически сыграть роль косвенного союзника Англии и Франции. Иначе обстоит дело с СССР. Не имея пакта взаимопомощи ни с Англией и Францией, ни с Польшей, СССР обязывается оказать помощь всем этим трем государствам, не получая от них никакой помощи, причем в случае агрессии, направленной прямо против СССР, последний вынужден обходиться только лишь своими собственными силами.

Получается опять же неравное положение для СССР.

В своем выступлении 10 мая в палате общин великобританский премьер Чемберлен говорил о сотрудничестве, о союзе с СССР. Но сотрудничество предполагает взаимность как свою естественную основу. Там, где нет взаимности, нет возможности наладить настоящее сотрудничество.

Известия. 1939. 11 мая.